"Что я несу, тут и религии такой наверно нет, нужно следить за языком".
— М-м-м да, ну ладно, тогда слушай, это мне поведали дружки сына старосты, в общем, они над тобой издевались, дразнили, обзывали трусом, и вы с Солом, сыном старосты, поспорили, кто дольше в лесу пробудет. Пошли ранним утром в лес, пока все спали, включая стража на воротах, и на вас напал стриг, ты как то умудрился завалить его, Сол успел сбежать, а роса стрига впиталась в тебя, и ты теперь переродишься в тварь.
Я смотрю на Борха, он на меня, с тем смыслом: "Ну уж теперь то всё понятно?".
— А кто такой стриг?
— Как! Ты и этого не помнишь?
— Я вообще ничего не помню, даже как меня зовут.
— Н-да, дела, — задумчиво произнёс Борх, и почесал свою макушку, — сильно же тебя приложило. В общем так, мне скоро нужно будет уходить на смену, тебя с собой взять не могу, так что пока есть время, спрашивай, расскажу, что знаю. И так, стриг — это одна из самых распространённых тварей, физически он слаб, но компенсирует это силой ума.
— Силой ума?
— Ну да, ты же говорил, что ничего не помнишь. Тут и дня не хватит тебе всё рассказать, — Борх вздохнул, — сила ума, способность стрига гипнотизировать свою жертву. Если человек или зверь встретится глазами со стригом, то он застывает как столб, и не может пошевелиться. Есть люди, которые могут сопротивляться способности стрига, это в основном "управляющие энергией".
Я слушал, и не мог поверить в слова Борха, получается тут есть магия и маги, правда, как то странно называются, но это проблемы перевода с местного языка. Значит сила ума, пусть будет ментальной магией, а управляющие энергией, пусть будут магами.
"Тогда что такое эта роса, уж точно не конденсат на растениях" — этот вопрос я и задал Борху. "Роса это…" — в общем из объяснений Борха, и если продолжать переводить местные определения на определения из фэнтези, то роса — это концентрированная мана, в этом мире мана есть во всём: в воде, в воздухе, в растениях, в животных, и даже в людях, но её концентрация очень низкая. А вот в тварях, сильных воинов и магов, она настолько сконцентрированная, что становится видимой. Именно тот черный дым, который выливался из извращенца и есть роса. А тот, не извращенец, а стриг.
— И что, тварей убивать нельзя?
— Ну почему же, мы же их убиваем, и поглощаем их росу. Можно инициированным воинам и магам. Если я бы убил того стрига, то стал только сильнее.
— А как же я?
— Ты для этого ещё мал, инициацию проходят с 18 лет, путем поглощения росы слабой твари, можно и в 17, и даже слышал, что кто-то в 15 лет инициировался, но шансы пройти инициацию в 15 очень низкие. Говорят, что это связано толи с гормонами, то ли с неустойчивой психикой. Тебе же от силы лет 10, поэтому шансов у тебя никаких, — грустно закончил Борх.
— Дядька Борх, а где мои родители?
— Ты сирота, твои родители приехали в нашу деревню лет 5 назад, кто они, и зачем забрались в нашу глушь, мне не известно, да они о себе особо не распространялись. Потом, через два года, батьку твоего на охоте жрач порвал, мы с ним тогда вместе были, тварь сначала на меня напала, думал: "Вот и конец мне пришел", — но батька твой, мечом как начал её кромсать, ну и тварь на него переключилась, в общем я выжил, а твой отец нет, поэтому я ему жизнью обязан, в какой-то мере.
— Мечом? — поднял я в удивление брови.
— Ага, мечом, у твоего отца, единственного на всю деревню, был меч из металла.
— А сейчас?
— А сейчас он у Гута, — правильно понял мой вопрос Борх, — он первый воин, и правая рука толстяка, — Борх даже сплюнул, от избытка чувств, — та ещё сука. Они в верхушки деревни там все друг друга стоят. Я раненый был, а когда маленько оклемался, меч твоего отца был уже у Гута, а на мои предложения отдать меч семье владельца, меня далеко послали.
— Понятно, а мать?
— Ну-у-у, — замялся Борх, — мать твою, через год после смерти отца, изгнали. Она была красивой женщиной, да ещё одинокой вдовой осталась, вот и стали к ней многие мужики клеится. Бабам это не понравилось, потому что среди этих мужиков, некоторые женатые были, вот бабы и пошли к старосте, жаловаться на разврат, ну и сверх напридумывали всякого, что якобы она в тварь скоро переродится. Последней каплей стало то, что когда её снасильничали, и она пришла жаловаться к старосте, насильником оказался честный семьянин, и во всех смыслах хороший человек, друг старосты. Общем решением, на собрании всей деревни, был вынесен приговор, изгнать. А на следующие утро с одной котомкой, она покинула деревню, но вряд ли далеко ушла, тварей тогда вокруг деревни было больше.
"Н-да, — подумал я, — ну и деревенька, если бы меня не изгоняли, сам бы ушёл, не деревня, а серпентарий какой-то, валить от сюда надо, пока не передумали, я так понял, что роса во мне, пока ещё, не вся усвоилась, и при моем убийстве, местному воину можно неплохо приподняться".
— Тебя же, — продолжил Борх, о моей нелёгкой жизни, — она оставила у одной одинокой бабульки, но та померла на следующий же день. И ты жил где придётся, питался чем придётся, подрабатывал, помогая то одним, то другим, за еду.
— Дядька Борх, а что за закон такой?
— Не писаный закон дальних деревень, он гласит о том, что не нужно убивать человека раньше чем он переродится, а нужно собрать его всей деревней в дальнею дорогу, и изгнать, а если человек непонятливый, и вернётся обратно, или будет ошиваться вблизи деревни, то такого нужно прибить. Этот закон спас многие жизни, изгнанные через купцов передавали весточку, что мол выжили, не переродились, можно ли возвращаться обратно, и с разрешения старосты, возвращались.
— Понятно. Дядька Борх, а расскажи о том где мы живём, и о ближайших поселениях.
— Деревня наша называется Поебушки, да, да не смейся, это ещё дед местного барона так назвал нашу деревню, в то время мужиков в деревни очень мало было, а красивых девок много, вот барон со свитой часто заезжал в нашу деревню, по долгу задерживаясь. Вон там натоптанная тропа, ближе к лесу фон росы повыше поэтому тропа быстро зарастает, она ведёт к баронству Барабер, где правит барон Барабер, мимо не пройдёшь
