— Откуда вы знаете? Может, я буду помогать? Ничего нельзя знать заранее… А впрочем, как хотите. Только не рассчитывайте, что я буду послушно сидеть дома!
Приём сработал.
— Ладно, — сдался Виктор. — Пять минут на сборы. Шантажистка, — добавил он, но я была уже за дверью.
Проворно натянув джинсы, первую попавшуюся майку и не удержавшись от соблазна повесить на запястье Галкин подарок, я помчалась в гараж.
Виктор Андреевич тщательно обследовал машину, прежде чем допустить меня к ней. Потом мы немного поспорили, кто сядет за руль, но я настояла на своей кандидатуре, аргументируя тем, что опыт езды по крымским дорогам значительно превосходит аналог передвижения по равнине.
Знал бы он, на что согласился! Надеюсь, седых волос у него поприбавилось. Во всяком случае, лихо пройдя несколько крутых виражей, я удостоилась вопроса.
— Скажите, Маргарита Николаевна, а вы точно не склонны к суициду? — спросил он, когда мы уже неторопливо петляли по жилому массиву в поисках нужного дома.
— Я, Виктор Андреевич, русская. Подробнее пояснить?
— Не стоит. Даже я освоил программу средней школы. Но, несмотря на также не чуждую мне любовь к быстрой езде, на обратном пути за руль сяду я.
— Испугались? — язвительно поинтересовалась я.
— Нет. Просто в отличие от вашей семейки не так спешу на тот свет.
Ответить я не успела, мы как раз подъехали к искомому строению — неприглядной пятиэтажке хрущёвской постройки, и прения пришлось прекратить.
Глава 19. Польза совместных «прогулок»
Перед подъездом толпились привлечённые случившимся обыватели. Их проникновению в дом препятствовал юный страж в полицейской форме.
Просто удивительно, как быстро разносятся дурные вести. Ещё толком ничего не известно, а кругом уже толпа, рассказывающая вновь прибывающим подробности происшествия.
На втором этаже, в квартире, переделанной из маленькой двушки в большую однушку и обставленной под будуар, тоже было полно народа.
До того, как Виктор Андреевич затолкал меня в кухню, я успела заглянуть в комнату и увидеть огромную кровать под розовым балдахином, изысканные пуфы и сервировочный столик с остатками еды. Труп из-за спин оперативников разглядеть не удалось.
В кухне Виктор усадил меня в угол, тихо переговорил с оперативником, опрашивающим двух свидетельниц, и удалился.
За время его отсутствия, я разобралась, кто есть кто.
Невысокая худенькая женщина, непрерывно вытирающая слёзы, была мамой погибшей девушки. Покойную звали Лена. Вторая женщина, более крупная и говорливая, являлась Лениной соседкой. Она и обнаружила девушку, заскочив отдать долг.
За каких-то полчаса Вера Ивановна — так звали соседку — успела поведать нам кучу ненужных подробностей из своей собственной жизни, и парню стоило немалых трудов вернуть её в русло беседы.
Вера Ивановна частенько занимала у Лены незначительные суммы и, хотя, судя по обстановке, девушка не бедствовала, всегда принципиально старалась отдать деньги как можно скорее.
Сегодня, вернувшись из магазина и услышав из-за соседской двери громкую музыку, женщина резонно решила, что Лена дома, и поспешила в квартиру напротив. Несколько раз позвонив и не дождавшись ответа, она толкнула дверь, которая оказалась не заперта. Веру Ивановну это не удивило, такое случалось и раньше.
Перекрикивая музыку, доносившуюся из комнаты, она позвала хозяйку, но ответа не получила и хотела было удалиться. Но так как собиралась вечером уехать на какое-то время к сыну, который жил и работал в пригороде, решилась заглянуть в комнату, чтобы не откладывать возврат долга на неопределённый срок.
Девушка лежала на кровати без признаков жизни.
Вера Ивановна очень испугалась, позвала других соседей, вместе с которыми вызвала скорую, полицию и позвонила Лениной маме. Мать Лены — Татьяна Михайловна — ранее проживала в этой же квартире вместе с дочерью, и соседки по сей день поддерживали дружеские отношения.
Лена работала в модельном агентстве, но зарабатывала немного. Её мама, в прошлом инженер, после развала всего пристроилась продавцом на рынок и тоже получала гроши. Жили небогато, почти на грани бедности, и в то время Вера Ивановна их не раз выручала. Но приблизительно год назад ситуация кардинальным образом переменилась. У соседки скончался супруг, и её доходы резко упали, а у Лены, наоборот, внезапно начали водиться денежки. Девушка купила маме крошечную малосемейку неподалёку, а эту квартиру переделала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
По словам Татьяны Михайловны, у Леночки появился богатый ухажёр, за которого та собиралась замуж. Однако на настойчивые просьбы матери познакомить её с избранником, девушка не реагировала, отговариваясь либо тем, что он сильно занят, либо очередной командировкой.
Таким образом, до настоящего времени женщина потенциального зятя так ни разу и не видела, но самое занятное, даже не знала его имени. На вопросы матери Лена односложно отвечала: «Всё потом».
Некоторое время Татьяна Михайловна терпеливо ждала, но вскоре ситуация стала казаться ей более чем подозрительной. Она даже предположила, что избранник дочери женат, и именно поэтому Лена скрывает его имя и не торопится представить матери. Ну не может такого быть, чтобы необременённый мужчина, имеющий серьёзные намерения, не стремился познакомиться с матерью будущей жены! Всё это было странно, так как дочь старалась не поддерживать отношений с женатыми мужчинами, хотя давно могла неплохо устроиться, разбив чужую семью. Леночка была девушкой красивой, и желающих связать с ней жизнь хватало. Но как на грех, холостых среди них попадалось мало, да и те никуда не годились, поскольку были молоды и бедны, как церковные крысы, а «девочка» и так уже достаточно настрадалась в нищете…
Женатые поклонники были постарше и лучше обеспечены, но мама, когда-то сама оставшаяся одна с ребёнком из-за шустрой девицы, окрутившей её муженька, всю жизнь внушала дочери, что чужого брать нельзя. И Леночка, казалось, твёрдо усвоила это правило.
Весной девушка, якобы на деньги жениха, приобрела небольшую, но уютную дачку, где с тех пор проводила большую часть свободного времени.
Мама на этой дачке не бывала, но фотографии видела. Дом был старый, бревенчатый, но очень добротный и окружённый великолепным садом. В период цветения смотрелось всё это по-деревенски очаровательно, и дочь даже как-то устроила там фотосессию, которая получилась на редкость удачной. На всех снимках девушка была одна.
Время шло, а жених так и не появлялся на пороге будущей тёщи. Татьяна Михайловна только вздыхала, не решаясь настаивать на правде — опасалась, что никакого жениха у дочери и в помине нет, а «девочка», фигурально выражаясь, просто «пошла по рукам»…
Вера Ивановна полностью разделяла опасения подруги.
По единодушному мнению расстроенных женщин в наше время такой образ жизни ведут многие красивые девушки, а уж в модельном бизнесе — так и вовсе почти поголовно. Леночка ещё долго продержалась, потому что была девушкой хорошо воспитанной и порядочной, а то, что в итоге тоже ступила на «скользкий» путь, виновата вовсе не она, а проклятое время, поделившее народ на бедных и богатых… И что где-то в глубине души у них давно зрело опасение, что закончится эта история чем-то страшным…
Говоря всё это, женщины плакали и с осуждением косились в мою сторону, очевидно, подозревая и меня в причастности либо к упомянутому образу жизни, либо к модельному бизнесу, что по их мнению было неразделимо.
В итоге соседка не выдержала и, поджав губы, спросила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А вы, наверное, знакомая Леночки?
— Нет-нет, я здесь случайно, со следователем… — поспешно открестилась я и с тоской отвернулась к окну.
Зашёл Виктор Андреевич, задал свидетельницам ещё несколько вопросов, ответы на которые не внесли никакой дополнительной ясности. Затем записал имена немногочисленных подруг погибшей, проводил убитых горем женщин в соседнюю квартиру и вернулся.
Не успел он закурить, как появился эксперт с сообщением, что закончил, но следов насильственной смерти пока не обнаружил. Что похоже на передоз, и тело можно увозить.
