и опустить глаза.
— Собирайся, Вивиан, — сказал он мне, после чего его глаза были направлены на карандаш и записи в моих руках.
— Господи, Бьорн, — Меган всячески старалась привлечь его внимание. В попытке согреться, она потирала плечи. — Давай скорее, я не чувствую ног.
— Никто не заставлял тебя прыгать в воду.
Он удостоил ее короткого взгляда и пожал плечами.
— Ты не замерзла? — Бьорн обратился ко мне, не обращая внимания на причитания Мег за своей спиной.
— Нет, — чуть слышно ответила я, плененная его глазами.
— Тогда, идем домой.
Он выдохнул последние слова с особой теплотой и, протянув руку, с легкостью помог мне и Шону подняться.
«И глаза твои будто виденье,
Вновь ожившая первая строчка».
***
Мелкая дрожь атаковала тело, словно миллионами иголочек.
Я находилась там. Внутри того роскошного дома, в комнате, оглушенной мрачной тишиной. Было очевидным, что незнакомец жил в этом доме совсем один, не считая нескольких прислуг, бестолково топчущихся на месте.
Почему именно я была в этом доме?
Он все время убеждал, мне повезло. В чем? В том, что украли единственное, что осталось — свободу.
Мне не нужны были многочисленные элегантные наряды, украшения и прочее ненужное барахло, с помощью которого искусно завлекал незнакомец. Я хотела всего лишь уйти, покинуть неприятное место безо всяких последствий.
— А как тебе это? — мужчина указал на огромный комод, и, словно по щелчку его пальцев, открылась еще одна кладезь женского белья, обуви и многочисленных аксессуаров.
Он зря старался. Мне было на все это наплевать.
Его стойкое поведение просто поражало. Я старалась не видеть ослепляющего блеска перед собой, который заставлял ощущать лишь унижение. О каких платьях могла идти речь, когда хотелось исчезнуть, убежать, в конце концов, а не разглядывать тошнотворную роскошь.
Оставшись без ответа, он нажал на какую-то кнопку и продемонстрировал множество полок с огромным количеством женской бижутерии. Мы находились в большой комнате под названием гардеробная, и, по его словам, все это теперь принадлежало мне. Он старался вести себя дружелюбно и менее властно. Только от этого мне не становилось легче. Как правило, за такой щедрый жест предстояло еще расплатиться.
Какой ценой? Все было очевидным без слов.
Не удостоив его подаркам внимания, я нашла в себе мужество, чтобы горько сыронизировать:
— Поразительно, пять минут назад вы украли меня, превращая мою жизнь в неизвестность, а сейчас дарите роскошь во всем ее проявлении, — мой нос припух и от этого голос звучал немного иначе. — Ради чего? Мне нечем отплатить вам в ответ.
Он стоял, засунув руки в карманы брюк, поглядывая на меня исподлобья. На его губах повисла загадочная ухмылка. Затем ответил:
— Первое, вообще-то не украл, а забрал то, что теперь принадлежит мне. И второе, мне жаль, что ты не поражена моим поступком. Любая бы на твоем месте млела от счастья.
— Я понятия не имею, о каком счастье вы толкуете.
— О самом настоящем.
Мужчина развел руками пространство гардеробной.
— У нас с вами разные понятия об этом, — ответила я.
Уж очень холодно он взглянул на меня, потирая подбородок. Его глупая ухмылка испарилась в миг, а я, выдохнув, сдалась:
— Прошу вас, отпустите меня.
Мужчина даже не шелохнулся, вернувшаяся мерзкая улыбка не предвещала ничего хорошего.
— Повторюсь в последний раз, Вивьен. Дома у тебя больше нет, как и тебя самой. Как бы это горько не звучало, но, — вздохнул он, качая головой, — тебе некуда пойти.
Вот как легко живого с помощью нескольких слов превратить в мертвого. Как будто закапали в землю заживо. Никогда еще не испытывала таких омерзительных ощущений.
Человек-деловой-костюм, гладко выбритый, дурманно пахнущий, с укладкой на голове, незнакомца можно было называть по-всякому, до сих пор не представился по имени. Я и не настаивала. Для меня он продолжал излучать предостережение и опасность.
Приблизившись, он сократил расстояние между нами. Не касался меня руками, они все еще были в карманах его изумительно отглаженных брюк. Исходящее от него равнодушие окутывало, когда, приговаривая, он сделал последний шаг вперед, заставляя трястись от страха и холода.
— Я не смогу отпустить тебя, Вивьен. В твоих же интересах жить. Здесь. Со мной. Радоваться жизни, не грустить по пустякам.
— В ваших словах отчетливо проскальзывает «но»…
Мы оба понимали, какой последует за моей брошенной репликой вопрос.
— Ничего сверхъестественного. Теперь ты принадлежишь мне, подчиняешься при любых обстоятельствах, делаешь так, как я говорю. А будешь вести себя послушно, тебе и самой понравится.
Я тяжело сглотнула. Замерев на месте, мужчина не переставал улыбаться. Как же это бесило в нем.
— Выглядит, как возможность сменить один бордель на другой.
Его голубые глаза проникали насквозь.
— Не называй мой дом и мою жизнь борделем и проживешь как минимум еще сто лет.
Я приготовилась, что сейчас залепят пощечину. Однако тут же отрезвило холодное прикосновение к запястьям моих рук. Он не собирался наказывать меня. Просто поднес руки к своим губам для поцелуя.
Гр*баный истинный джентльмен. Он просто играл в него, когда его намерения были кристально чистыми.
— Что если я наскучу вам, и вы найдете новую жертву для своих странных игр? — это первое, что пришло в голову после длительной паузы.
— Все в твоих руках, Вивьен.
Как и моя жизнь, хотела добавить я, но проглотила эти слова.
