– Стрела отравлена, – глухо сказал он. – Если бы ты получила хоть царапину…
– Пойду поклонюсь в ноги Ягуту, – побелевшими губами прошептала та. – Он ведь совсем недавно мне кольчугу сделал. Мне она так нравилась – легкая, красивая. Как серебро. Я ведь ее сегодня так просто надела, из чистого удовольствия…
– Носи всегда, – мрачно посоветовал Илуге. – Судя по всему, находиться со мной рядом… небезопасно.
– Надо ехать к Темрику. Сейчас ехать. – В ее голосе копились сдерживаемые слезы.
– Тебе надо сначала ребра осмотреть, – рявкнул Илуге. Вот упрямая!
– Сначала к хану. Пусть сам на мою спину полюбуется! – Глаза Нарьяны сверкнули.
Илуге не стал спорить. Не сейчас. Они понеслись со всей возможной скоростью, вспугивая мелкую живность, вылезшую погреться на солнышке. К концу скачки Нарьяна еле держалась в седле, поэтому они в результате остановились у ханской юрты – до нее было просто ближе.
Стоявшие на страже воины попытались было протестовать, но, увидев выражение лица Илуге, полуповисшую на нем девушку и стрелу в его руке, молча расступились.
Хан был один. Должно быть, он отдыхал, потому что его лицо какое-то время оставалось обмякшим и лишенным выражения, когда Илуге, еще не успокоив дыхание, одним духом выложил ему последние события. О своих подозрениях, правда, умолчал. Может, убийцу прямо по горячим следам схватят, и ему не придется быть доносчиком на ханских внуков – обоих?
Едва он замолчал, Темрик рявкнул:
– Шамана сюда! Живо! Бозой! Хойбо! Собрать десять воинов и послать к ивнякам, что к северу отсюда, за ложком. Осмотреть следы!
Он с большим проворством поднялся и сам помог уложить Нарьяну на живот, поднял кольчужку и ощупал ей спину опытными пальцами.
– Хороша кольчуга, – проговорил он спустя какое-то время, качая головой. – Такая стрела могла и звенья разорвать. А так – скорее всего ты прав, ребро треснуло. Пущай со своими девками ошалелыми не носится, а для разнообразия в юрте до новой луны посидит. Ну и на спину опрокидываться какое-то время будет несподручно. – Хан хохотнул, но потом снова посерьезнел. – А вот с тобой, парень, разговор у нас будет серьезный.
– Одно можно точно сказать, – мрачно сказал Илуге, – стрела-то джунгарская!
Стрела и вправду была джунгарская, с белым оперением.
– А вот наконечник-то, поди, не Ягут ковал, – сказал хан, поднося стрелу к глазам, потом осторожно понюхал. – А-а-а, взвар аконита. Распространенный яд, везде его варят. – Старая это стрела. Не этой зимой сделана. С чего бы?
Теперь и Илуге увидел, что наконечник выделан куда хуже, чем у тех стрел, что он сам носил в колчане.
– Пожалел, может, новую-то? – предположил он.
Хан только посмотрел на него, и Илуге понял, что сморозил глупость.
– Что стряслось? – На пороге бесшумно возник Онхотой. Увидев лежащую девушку, он был возле нее, прежде чем кто-то из них раскрыл рот. Выслушал слова Илуге, не поднимая головы и продолжая ощупывать спину Нарьяны. Когда поднялся, Илуге увидел, что его неприятные, льдисто-голубые глаза спокойны. Значит, можно перестать тревожиться и ему.
– Иди к Ягуту, благодари, – буркнул Онхотой. – Корову попросит – давай корову. Коня попросит – коня дай. Спасла девке жизнь его кольчуга. А девка твою жизнь спасла. Так что ты снова в долгу. – В ледяных глазах зажглись смешинки, твердые губы дрогнули.
– Еще бы знать, кто стрелу послал, – нерешительно спросил Илуге.
– Я, пожалуй, догадываюсь, – медленно, словно раздумывая, произнес Темрик. – Но тогда все совсем запутывается…
Илуге, затаив дыхание, ждал. Хан иногда любил сделать такую вот внушающую уважение паузу, заставляя собеседника вдоволь помучиться.
Он уже совсем было расхрабрился, чтобы все-таки нарушить воцарившееся долгое молчание, как вдруг снаружи раздались чьи-то возбужденные голоса. Буквально отметя с дороги стражника, в юрту ворвался Буха – бледный, с непривлекательно отвисшей губой и мутным, испуганным взглядом. Взгляд хана метнулся к нему и резко сфокусировался.
– Что с Чиркеном? – безо всяких предисловий спросил он. Дородный Буха медленно повалился на колени, норовил ползти. В его глазах блестели слезы.
– Клянусь, я не знал. Никто не знал… Прости, великий хан, – невнятно бормотал он.
– Говори! – рявкнул Темрик и его рука медленно попозла к левому боку, комкая блестящую шелковую ткань.
– Чиркен… Чиркен ушел… – давясь словами, пробулькал Буха. – Говорят, у них с Джэгэ вышла ссора. Ну так они все время сцепиться норовили… А ночью Чиркен выкрал девушку – Шонойн, о которой Тулуй с ее отцом, Галбаном, еще с рождения договорились. Галбан-то ее, как оказалось, Джэгэ недавно пообещал. Вот Чиркен и выкрал ее. А только Джэгэ с его нукерами, видно, ожидали чего-то в этом духе, так как юрту стерегли. Пошли в погоню. Чиркен с девушкой хотели за Уйгуль уйти, а тут нукеры стрелять начали… Клянутся, что не знали, кто девушку украл, темно, мол, было… Девушку-то потом ниже по течению нашли – на берег ее вынесло, стрела ей в шею попала… А Чиркена не нашли. Может, добрался до того берега и ушел-таки к косхам, как хотел… Я не знал ничего об этом, не знал, клянусь!
Теперь Илуге увидел, что лицо Темрика стало почти таким же серым, как у Нарьяны. Хан руками все тер и тер себе грудь. Раскрыл рот, силясь что-то сказать, но захрипел и начал валиться на бок. Илуге с Онхотоем подхватили его, и шаман вдруг не своим голосом заорал:
– Вон отсюда!
Буха, напуганный еще больше, чем до того, выскочил из юрты с удивительным проворством.
– Ч-что с ним? – Губы Илуге тряслись, когда он увидел, что глаза Темрика закатились, а дыхание еле прорывается сквозь пересохшие губы.
Онхотой бесцеремонно разорвал ханский халат, отстегнул ножны с поясом и уложил Темрика на то самое место, где только что лежала Нарьяна. Та, поднявшись и прислонясь к стене, смотрела на хана с нескрываемым ужасом.
– У меня… так с отцом было, – невидяще глядя куда-то в сторону, вдруг сказала она. – Вот так же как-то закричал на меня… потом схватился за грудь… и умер.
– Во-о-он!
Глава 6. Последняя воля хана
Темрик все-таки не умер в тот день, но был очень плох. К нему никого не пускали, и Онхотой не отходил от него. Ургашские гости сидели в своей юрте, как мышь под метлой, обескураженные таким поворотом событий. Воины, посланные Темриком на поиски стрелка, попавшего в Нарьяну, нашли только размазанные полосы, ведущие к становищу – следом за конем протащили связку сухих веток, лишая возможности определить лошадь по следам. В овражке нашли следы коленей, несколько сломанных веток, – и больше ничего. Слишком мало, чтобы определить неудавшегося убийцу точно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
