Машина уехала. Ухта, потерявший интерес к красотам ночного города, вернулся к Григорию Р, но рассказывать о том, что видел, не стал. И заспешил домой, завершив вылазку раньше обычного срока. Неделю Ухта мучился сомнениями: рассказать родственникам о том, чему стал свидетелем, или сразу пойти в полицию? Перевесила полиция. Стражей порядка Ухта боялся меньше, чем гнева родни. Но в полиции к его словам отнеслись скептически, хотя заявление и приняли. А потом связались с родственниками и сдали Ухту с рук на руки сыну. В том, что к его словам не прислушались, Ухта винил сына. Наверняка он сообщил полицейским о странных пристрастиях Ухты, и те посчитали его заявление бредом выжившего из ума старика. Ухта обиделся и на полицейских, и на сына и больше о случившемся не вспоминал.
Эта история, как и предполагал Венчик, понравилась мне еще меньше предыдущей. Что мог прятать Сергей Анатольевич в заброшенном здании? Лопаты, тяжелый крупногабаритный сверток, ночная вылазка – все это говорило о том, что Сергей Анатольевич проворачивал под покровом тьмы какие-то противозаконные дела. Сдается мне, в подвале заводского корпуса нашла свой последний приют Лилия Ольшанская. Но зачем? Зачем было Сергею Анатольевичу избавляться от любовницы таким зверским образом? Допустим, девушка надоела хозяину фабрики и он захотел с ней порвать, так дай ей немного денег и отправь восвояси. Чем она могла помешать солидному бизнесмену? Ответ мог быть только один: Лиля не пожелала расстаться с Сергеем Анатольевичем полюбовно. Возможно, пригрозила рассказать о его шашнях жене. Сергей Анатольевич не хотел рисковать благосклонностью жены, а вместе с ней и благосклонностью ее богатого папаши и решил избавиться от любовницы кардинально. Версия реалистичная. Если, конечно, весь рассказ не является продуктом затуманенного алкоголем и возрастом сознания Ухты. Только вот я так не думала. В историю Ухты я поверила сразу и без оговорок.
Я сидела на скамейке, облюбованной Венчиком, и размышляла. Весеннее солнце улыбалось с небес, ласковый ветерок приятно холодил щеки, шевелил волосы, а я ничего этого не замечала.
Как подступиться к владельцу фабрики? Как выудить у него правду о событиях с таким сроком давности? И как узнать о судьбе Галины? Вопросы роились в голове, не находя ответа. Нужно было решать, что предпринять в свете полученной информации. Проверить подвал – это само собой. За год труп не мог исчезнуть без следа. Скелет остался наверняка. Для полного разложения трупа официально отводится пятнадцать лет. Не стоит забывать и о том, что на теле Лили могли быть украшения. Кольца, серьги, цепочка. И вот они-то должны сохраниться в неизменном состоянии. Этот вопрос нужно выяснить у сестры. Подойти требуется корректно, чтобы не вызвать негатива или стресса. Пусть Надежда и не ладила с Лилей, но все же она ее сестра. Без Надежды не обойтись. Придется что-то придумывать. За официальной помощью снова придется идти к Мельникову. Хорошо еще, что он уже в курсе событий. Легче будет объяснить.
– Татьяна Александровна, вы читали когда-нибудь изречения Люка де Клапье, маркиза де Вовенарга? – ворвался в мое сознание голос Венчика.
Я очнулась и вспомнила, что сижу на скамейке у набережной, а рядом сидит мой давний знакомый Венчик Аякс. Наверное, я просидела так довольно долго, и все это время Венчик терпеливо ждал, когда завершится мыслительный процесс. Мне стало неловко, что я настолько отключилась от реальности и забыла о своем помощнике. Венчик понял мое смущение по-своему.
– Вообще-то лишь немногие из обывателей знают, кто такой Вовенарг, – успокаивающе проговорил он. – Однако это не умаляет его достоинств. Маркиз де Вовенарг – величайший философ своего времени. Мысли о нем мне навеяли сомнения, написанные на вашем лице. Думаю, его высказывание пойдет вам на пользу.
– Сомневаюсь, что чьи бы то ни было высказывания помогут решить задачу, которую поставила передо мной жизнь на этот раз, – рассеянно проговорила я.
– И все же осмелюсь с вами не согласиться, – мягко возразил Венчик. Он встал со скамьи, как-то особенно сочувственно посмотрел на меня и произнес: – «Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет». Попробуйте, хуже не станет.
И неспешно двинулся в сторону заброшенного причала. Я смотрела ему вслед, а в голове у меня крутилась фраза, брошенная им на прощание. Вырази ложную мысль ясно. Вырази ясно. Вырази. Может, и впрямь попробовать? Хуже не станет, сказал Венчик. А ведь действительно – хуже уж точно не станет. И я решилась. Сначала неуверенно, будто пробуя на вкус. Потом более твердо. По мере того как мои предположения обретали завершенную форму, менее правдоподобной версия не становилась. Не опровергала сама себя, а лишь еще больше утверждалась. Я испытала некоторое облегчение. Мозг заработал эффективнее. Я начала выстраивать цепочку дальнейших действий.
Первое, что нужно сделать, это позвонить Валентине. Красные туфли, которые видел Валек Кокс, это уже что-то. Следующий шаг – звонок Мельникову. Он все еще разбирает материалы архива. Где-то там среди множества бумаг могло сохраниться заявление о событиях на заброшенном заводе. Надо попытаться его найти. Это уже будут не домыслы. Это уже какое-никакое подтверждение. Третий этап – встреча с Надеждой Ольшанской. Возможно, это мой единственный шанс получить доказательства вероломства Сергея Анатольевича. Как получить разрешение на поиски возможного трупа, решать буду потом. И как уговорить на подобное Мельникова, тоже подумаю позже. Наиглавнейшей задачей в настоящий момент является поиск Антона Бельского. Ждать два дня до среды, когда он может появиться в ночном клубе, уже нельзя. Нужно действовать быстро. Придется, видно, привлекать тяжелую артиллерию в лице подполковника Кирьянова. Пусть отыщет мне Бельского. Хоть из-под земли, только быстро. Значит, четвертым номером стоит звонок Кирьянову.
Оцепенение, сковывавшее все мое тело всего несколько минут назад, исчезло бесследно. Меня охватила жажда деятельности. Оставаться на месте я больше не могла. Я вскочила со скамейки и быстрым шагом пошла вдоль набережной. На ходу достала телефон. Отыскала номер Валентины. Дождалась, пока она снимет трубку, и спросила:
– Скажите, у Галины были ярко-красные туфли на высоком каблуке?
– Вы что-то узнали? Вы нашли Галочку? – вместо ответа обеспокоенно спросила Валентина.
– Нет. Пока не нашла. Мне просто нужно знать, есть ли в ее гардеробе красные туфли? – резче, чем того требовали обстоятельства, повторила я вопрос.
– Да. Галочка любит красивую обувь. Красные туфли были ее любимыми, – ответила Валентина, не замечая, что говорит о племяннице в прошедшем времени.
Однако я это заметила и мысленно отругала себя за резкость. У человека и так нервы на пределе, а тут еще я со своими вопросами. Наверное, Валентина решила, что я пытаюсь опознать труп по одежде. Жуть. Двойка тебе, Татьяна, по психологии, а по тактичности вообще кол.
– Отлично. Раз это ее любимые, значит, носит она их чаще других, верно? – как можно мягче спросила я.
– Думаю, да, – боясь задавать новые вопросы, согласилась Валентина.
– Скажите, вы ничего нового не вспомнили? Чего-то такое, о чем я непременно должна знать? Это может помочь в поисках, – пытаясь умерить беспокойство Валентины, я задала вопрос, ответ на который мне был совсем не нужен.
– Боюсь, что нет, – ответила Валентина.
– Ничего. Попытаюсь обойтись тем, что есть, – бодро произнесла я. – Будьте на связи. И звоните в любое время.
Валентина поблагодарила меня неизвестно за что, и разговор завершился. Ругать себя за жесткость я не стала. Времени не было. Вместо этого я позвонила Мельникову. Он ответил после первого же гудка.
– Иванова, тебя нет уже целую вечность, – отчитал он меня. – Мне давно пора возвращаться в контору. Начальство с меня три шкуры спустит, если я не появлюсь в ближайшие полчаса.
– Придется походить без шкуры, – обрадовала я его. – Мне нужно, чтобы ты покопался в бумагах еще немного.
– Я так понимаю, в архив ты не вернешься, – обреченно вздохнул Мельников.
– Не могу я, Андрюшенька. Правда не могу. А документ найти нужно. Кровь из носу, – взмолилась я. – Мне еще в одно место попасть надо. И тоже сегодня, и так же срочно.
– Ладно, не оправдывайся, – смилостивился Мельников. – Что за документ мы ищем?
– Заявление о событиях, которые произошли на территории бывшего завода, – я назвала адрес. – Должно быть подписано Спиридоном Ивановичем Дужкиным.
И я вкратце изложила историю Ухты. Мельников промычал в трубку что-то типа «совсем девка сбрендила», но пообещал постараться.
– Если найдешь заявление, сразу звони, – попросила я. – Это не смешно, Андрюшенька, поверь мне на слово. Речь идет об ужасных вещах.
– В какую авантюру ты снова ввязываешься, Татьяна? – забеспокоился Мельников. – Надеюсь, ты не собираешься обследовать подвал в одиночку?
