— Хорошо! Отправляйтесь в полк. И помните — никому ни слова!
Корнет Ландсберг, всего полгода назад решивший делать военную карьеру в русской армии, ошибся. Луи Каранелли, который привез ложное донесение в штаб Беннингсена, родился и вырос на Корсике.
III
— Нам пора заканчивать эту войну! Мы и так уже затянули, — Наполеон расхаживал по комнате, заложив руки за спину.
Каранелли догадался, что сейчас последует задание. Ну не просто же так вызвал Бонапарт! Однако тот не спешил.
— Коммуникации растянуты, снабжение передовых отрядов осуществляется из рук вон плохо! Нам необходим мир!
— Вы собираетесь предложить его русскому царю, ваше величество?
— Я собираюсь принять мир, который предложит Александр.
— А если он не захочет?
— А чем мы с тобой занимаемся здесь, Луи? Мы стараемся убедить Александра, что ему необходим мир. Это очень трудная работа. К счастью, нам помогли эти прусские дуболомы! История ничему не научила надутых индюков! Полтора года назад австрийский генерал Макк напал на нас под Ульмом, не дождавшись подхода Кутузова. В результате мы наголову разгромили австрияков, а затем и Кутузова под Аустерлицем. Теперь Пруссия напала первой, не дождавшись подхода русской армии, и мы нанесли ей поражение при Йене. Нам осталось только устроить здесь «прусский Аустерлиц» — и русский царь сам пришлет послов с предложением о мире.
— Что я должен сделать, ваше величество?
— Не спеши, я сейчас объясню. С приходом русских войск сюда в Пруссию, мы получили более серьезного противника. Нашу победу под Прейсиш-Эйлау трудно считать настоящей. Русские ушли сами, не мы принудили их к этому. К тому же нанесли Великой армии такие потери, что у меня не хватило сил на преследование. Весенняя распутица заставила сделать передышку, и это стало скорее на руку нам, чем русским. И три дня назад, под Гейльсбергом я не смог нанести решающего поражения противнику. За Беннингсеном начинает закрепляться слава победителя Наполеона.
— Пожалуй, я не вижу для этого оснований. Как можно считать себя победителем только из-за того, что тебя не разгромили наголову?
— О, это просто, Луи! — засмеялся император. — Достаточно только намекнуть, а лизоблюды подхватят и разнесут по свету. А уж коль скоро все вокруг начнут говорить об этом, то и самому поверить нетрудно. Впрочем, я намерен использовать это сейчас. Смотри!
Наполеон наклонился над разложенной на столе картой, указка уперлась в Кенигсберг.
— Здесь расположился корпус Лестока и русский отряд Каминского. Прикрытие для города слабое. Основные силы коалиции под командованием Беннингсена сейчас отходят к Фридланду по реке Алле. Завтра я поверну наши войска на Кенигсберг. Что станет делать Беннингсен?
— Попытается сам отойти к Кенигсбергу, чтобы прикрыть город. Если не ошибаюсь, там сосредоточены основные запасы фуража и продовольствия.
— Эх, Луи, Луи! Как мне жаль, что ты не захотел стать маршалом! Какой бы маршал получился!
— А что, из меня ничего не получилось?
— Ну зачем же сразу обижаться? Я просто пошутил. Впрочем, я присвою звание маршала, хотя не думаю, что тебе придется покомандовать даже полком. Но после победы над Англией.
— Мы собираемся наконец объявить войну Англии?
— Не спеши, мой друг! Сначала мы приберем к рукам Пруссию. Это хороший, нужный плацдарм. Потом мы заключим мир с Россией. Нам нужно укрепить нашу армию, навести порядок на новых территориях, наладить коммуникации, пополнить запасы.
— На это уйдет года два. Значит, через два года мы высадимся на Британских островах? Жду — не дождусь…
— Нет, Луи. Я не намерен оставлять в тылу русскую армию, когда мы займемся англичанами. Сначала Россия! Впрочем, мы отвлеклись. Итак, ты прав, после того как русские узнают, что мы пошли на Кенигсберг, они попытаются попасть туда раньше нас, чтобы объединиться с Лестоком. Им нужно спуститься вниз по Алле до Фридланда и по мосту перейти реку. После этого они окажутся в крайне невыгодной позиции. Местность открытая, все маневры видны, как на ладони. Связь между флангами отсутствует. Ни кавалерию, ни артиллерию нельзя перекинуть — глубокий овраг и озеро будут разрезать позицию противника. Мы же сможем сосредотачивать войска для атаки в Сортлакском лесу незаметно для русских.
— Да, это хороший план, ваше величество, только как заставить русских принять бой на этой невыгодной позиции? Ведь, если я хоть что-нибудь понимаю, только корпус Ланна успеет перехватить их после переправы во Фридланде?
— Верно, Луи. Вот Ланн и задержит русских до подхода основных сил.
— Да они просто сметут его! Он сможет их задержать только на час-два.
— Опять верно, мой друг! И чтобы этого не произошло, тебе придется выполнить одно небольшое поручение.
IV
Каранелли поехал с Левуазье и Арменьяком. Конечно, риск определенный был. Полтора года они усиленно учили языки, хорошо понимали, но выдать их за русских или немцев было нельзя. А с другой стороны, не в первый раз им идти в расположение вражеских войск.
Французы ехали кружным путем — необходимо было появиться во Фридланде со стороны Кенигсберга. Солнце еще не свалилось за горизонт. Темно-желтый шар висел над кромкой поля, напоминая Луи о другом шаре, более светлом, но не менее ярком. Что висел напротив его лица под деревом посреди корсиканского поля. А ведь родители так и не узнали о его успехах в языках! Никому не говорил, откуда у него это. Да если бы только умение понимать и говорить! А как легко он приспосабливался к произношению. Любой гасконец считал Луи своим, русские пленные часто спрашивали, как его угораздило попасть во французскую армию. То же самое и с англичанами, которые обнаруживали у него йоркширский диалект.
Боевая мощь малочисленной группы Каранелли весьма высока. Во всяком случае, командир не сомневался, что при необходимости он справится со взводом русских пехотинцев. Лично он сам, благодаря постоянным тренировкам с Домиником, фехтовал на уровне лучших французских задир и дуэлянтов. На соревнованиях по стрельбе из пистолета он иногда приближался к результатам Бусто. В стрельбе из штуцера ему не удалось встретить равного себе. Но нельзя сказать, что он сильно искал. Доминик Левуазье последнее время увлекся метанием специальных ножей, и на расстоянии в десять шагов практически не промахивался. В фехтовании для него по-прежнему три-четыре противника не представляли опасности. Арменьяк, конечно, и стрелял, и фехтовал похуже, но последнее время постоянно пропадал в лаборатории. Вместе с Бусто они создали несколько новых образцов гранат.
