вопросительным выражением на лице.
Я улыбнулась чуваку — если он и был сиреной, то толстой и не-слишком-симпатичной — и сказала:
— Привет. Мы из студенческой группы.
Я видела, как шевелились его губы, но не могла расслышать, что он сказал. Я чуть было не потянулась за берушами, но даже если бы он был простым человеком, идеей не показалось бы мне самой удачной. На этом корабле было слишком много Между, чтобы я могла чувствовать себя в безопасности, потому что в любой момент могла услышать песню сирены.
Джин Ён всё равно позаботился о нём, хотя, к моему облегчению, не укусил мужчину. Он просто сказал ему что-то сделать, и мужчина, выглядя смущённым, прошёл через комнату и вышел на террасу. Может быть, Джин Ён отправил его присоединиться к другому чуваку, кто знает.
Я почувствовала, как зазвонил мой телефон в кармане, когда я внимательно рассматривала экраны некоторых компов, и достала его, чтобы посмотреть, в чём дело.
Пришло было сообщение, короткое и мрачное. В нём говорилось: «приложения для камеры нет. только текст, и то немного. Проблема с сиреной решена, гнездо не найдено. cu @ park».
Я показала его Джин Ёну, и его брови поползли вверх, как будто он спрашивал, что это?
Я пожала плечами и одними губами произнесла «Атилас». Сообщение пришло с телефона Атиласа, хотя я был уверена, что его отправила Эзри. Сообщений от Атиласа было немного — даже больше, чем от Зеро, — и это определённо было не в его стиле.
Значит, что-то пошло не так с использованием приложения «камера», не? Я убрала телефон, гадая, в чём причина, но не слишком переживая: Эзри или Атилас были ещё живы, чтобы отправить сообщение, что было важно, и, похоже, они так или иначе позаботились о сирене. Тем не менее, было бы неплохо найти гнездо, если бы мы могли.
Я вернулась к компам, быстро просматривая каждый из них и переходя к следующему. В основном это были трудночитаемые строчки текста и бессмысленные цифры, но было и несколько диаграмм, и они были мне знакомы.
— Похоже, они берут пробы, — сказала я, хмурясь на схему тех же контейнеров для образцов, которые я видела в пробирках на палубе. Я не могла сказать, каковы были большинство показаний, но была почти уверена, что некоторые из них были координатами того места, где были взяты образцы.
Не знаю, зачем я произнесла это вслух; я даже сама себя толком не слышала, только тяжёлую, удушающую тишину и почти монотонную вибрацию моего голоса. Джин Ён тоже не обращал внимания. Он отошёл в дальний конец комнаты, пока я смотрела на экраны, и теперь исчез в соседней комнате. Я последовала за ним немного медленнее. Если здесь не было ничего, что говорило бы ему о сирене, кто я такая, чтобы спорить? Я никогда не встречала ни одной.
Мы продолжали подниматься и осматривать корабль, и у меня возникло отчётливое неприятное чувство, что нам лучше было бы дождаться экскурсионного дня или уговорить кого-нибудь устроить нам экскурсию, потому что на каждой из этих палуб было так много палуб и так много комнат, что наше время улетучилось раньше, чем мы были готовы чтобы снова спуститься на причал.
В конце концов, мы передвигались по пространству так быстро, что казалось невозможным, чтобы от этого был хоть какой-то толк; в итоге мы также наткнулись на пару молчаливых преследователей, хотя они и не подходили достаточно близко, чтобы стоило пытаться отговорить их следовать за нами.
— Они, вероятно, просто включат нас в свой отчёт, — сказала я Джин Ёну, который, расправив плечи, явно не хотел, чтобы за ним следили, и в раздражении вынул беруши из ушей. По крайней мере, теперь, когда Атилас и Эзри позаботились о сирене, нам не нужно было беспокоиться о том, что нам будут петь. — Ну что, ребята, давайте пройдём этот последний отрезок и пройдём дальше. Мы опоздаем, а ты знаешь, что чувствует Зеро, когда мы опаздываем.
— Это бесполезная работа, — сказал он, показав оскал зубов. — Мне не нравится выполнять бесполезную работу.
— Мне тоже, — сказала я, вынимая свои затычки из ушей. — Это всё, на что мы способны, и всё равно вернёмся в парк вовремя. Не хочешь объяснить Зеро, почему мы опаздываем на полчаса?
Джин Ён фыркнул.
— Ani. Я не ругаюсь, когда в этом нет смысла.
— Да блин, как будто не ругаешься. Да сколько я тебя знаю, ты постоянно пытаешься затеять ссору с Зеро.
— Это, — сказал он, останавливаясь в проходе и поворачиваясь ко мне лицом, — совсем другое дело. На то есть причина.
— Да, твоя сестра, — сказала я, кивая. — Я в курсе.
Он обдумал это, затем кивнул.
— Джия — одна из причин. Ты — другая.
— Ой! — запротестовала я, когда он снова начал спускаться по трапу. — Что значит, я другая? Что я сделала?
— Ничего. Хайион слишком заботливый.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, погодь-ка. Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду, — сказал Джин Ён, бросив на меня сияющий взгляд через плечо, — что Хайион не одобряет нас с тобой.
— Зеро может не лезть не в своё дело! — возмутилась я. — У меня уже был отец, и… погодь. Нет никаких «нас с тобой»!
— И если Хайион добьётся своего, то не будет ни меня, ни тебя, — сказал он. — Он швырнул меня о стену, чтобы напомнить мне. Ты помнишь.
Я уставилась ему в спину.
— Ты сказал, что это потому, что он напоминал тебе называть меня Пэт.
Он пожал плечами.
— Это одно и то же. Хайион знает, почему я не называю тебя Пэт. О чём ещё мы могли бы поспорить?
— О чем ещё? Практически обо всём, что угодно, насколько я могу судить, — раздражённо ответила я. — Вы ссоритесь из-за всего. И вам с Зеро лучше перестать обсуждать меня; я не собираюсь позволять вам двоим решать, с кем мне можно встречаться, а с кем нет. Мне не нужно его разрешение!
— Именно это я ему и сказал, — беспечно ответил Джин Ён. — Ах. У нас кончился корабль. Мы снаружи.
Я последовала за ним на веранду, надувая щеки и ощущая потребность в лёгком прохладном ветерке, который щекотал мои уши и охлаждал ворот моей толстовки.
— Верно, — сказала я. — Тогда нам лучше вернуться туда как можно быстрее, иначе мы можем опоздать.
Что ещё более важно, у меня было чувство, что в конечном итоге я собираюсь поговорить с Джин Ёном о вещах, о которых определённо опасно говорить — о
