Юридический «жаргон» меняется тоже, хотя, обычно, медленнее. Например, если вы спросите у группы людей в Англии, кто такой «соответчик», только самые пожилые среди них скажут, что это юридический термин, означающий «любовник человека, с которым осуществляется развод из–за прелюбодеяния». Несколько десятилетий назад в газетах регулярно публиковались истории о соответчиках, и благодаря человеческому любопытству, эти истории были очень популярны. Когда законы о разводе изменились в 1967 году, термин полностью исчез из общественного сознания, а еще через двадцать лет только социальные историки и читатели исторической фантастики знали, что означает этот термин. Он стал настолько же непонятным, как и термин «развод по любой причине» во 2 веке н.э.
Еще один пример термина, претерпевшего изменение в значении — это «сношение». Что бы вы подумали о родителях, которые говорят своей дочери: «Молодые девушки должны избегать сношений с мужчинами, не соответствующим ее социальному положению». В наши дни вы бы наверное сказали, что это какие–то развращенные снобы, однако в 19 веке эти слова были предупреждением не разговаривать с неподходящими ухажерами.
Проблема стенографических фраз и сокращений состоит в том, что разные читатели будут добавлять недостающие слова для восстановления смысла по разному. Представьте что вы видите демонстрантов с плакатами, на которых написано: «Женщинам — равенство!» Никто не ожидает увидеть плакат, на котором написано «Мы требуем, чтобы женщинам было предоставлено равенство в оплате труда и юридических правах!» Все знают, что демонстрант имеет в виду на самом деле именно это, и если о демонстрации напишут в газетах, журналисты тоже не станут утруждать себя тем, чтобы «расшифровывать» лозунги, приводя их формулировки в полном виде. Однако, если окажется, что демонстрация происходила в начале 20, а не 21 века, то под тем же самым лозунгом имелось бы ввиду совершенно другое: «Мы требуем, чтобы женщинам было предоставлено равенство при получении образования и избирательных правах!» Ни в первом, ни во втором случае, нет нужды прописывать всю формулировку полностью, и если бы кто–то это сделал, плакат выглядел бы неоправданно громоздким и чересчур подробным. В обоих контекстах было бы очевидно, что имеется в виду под краткой формулировкой лозунга, и предпочтение было бы отдано именно краткой версии.
Подобным образом, когда Матфей писал свое Евангелие, не было нужды подробно объяснять, что значит «по любой причине» или «кроме вины прелюбодеяния», а несколько лет раньше, когда Марк писал свое Евангелие, он не чувствовал необходимости включать в текст даже эти фразы, потому что они были и так слишком очевидны его читателям. Как я говорил в главе 5, включив эти фразы в текст евангелия, он казался бы Марку неоправданно подробным, подобно добавлению фразы «алкогольные напитки» к вопросу «позволительно ли 16–летнему подростку пить?»
Однако, уже ко 2 веку н.э., когда юридические формулировки были забыты, вопрос фарисеев стали понимать как «Позволительно ли разводиться с женой по любой причине?», т.е. «позволителен ли развод вообще?» — таковым было «очевидное» значение вопроса к тому времени. Никто больше не говорил о разводах «по любой причине» не потому, что их не было, а потому что они стали единственным видом развода. Точно так же сегодня никто не говорит о «соответчиках», не потому что их не стало, а потому что они больше не вызываются на судебные заседания по делам о разводах. «Сношение» теперь практически всегда значит «половое сношение» и практически никогда не употребляется в значении «общаться». Эти примеры показывают, что изменения в языке по–прежнему происходят и могут вызвать непонимание в пределах двух поколений, даже без таких социальных переворотов, как завоевание римлянами Иерусалима в 70 году н.э.
Отсутствие знаков препинания
Неправильная трактовка церковью учения Иисуса тем более понятна из–за проблем, вызванных переводом изначального греческого оригинала.
Попробуйте понять смысл нижесказанного:
ИПРИСТУПИЛИКНЕМУФАРИСЕИИИСКУШАЯЕГОГОВОРИЛИЕМУПОЗВОЛИТЕЛЬНО.
Как и все манускрипты Нового Завета вплоть до 3 века н.э., вышеприведенному тексту не хватает знаков препинания и написано он весь при помощи заглавных букв, без пробелов. Вы вскоре сможете выделить слова в этой головоломке, но для того, чтобы понять, как переводчики могли неправильно понять текст, вам следует написать его на листе бумаги, и расставить знаки препинания (попробуйте).
Возможно, вы написали это предложение так же, как и подавляющее большинство библейских переводчиков с греческого: «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: позволительно человеку разводиться с женою своею по всякой причине?» Это хороший перевод греческих слов, но он не передает изначальный смысл, потому что некоторые существенные знаки препинания пропущены. Лучше написать так: «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: позволительно ли человеку разводиться с женою своею "по всякой причине"?»
Добавление кавычек необязательно, но оно напоминает читателю о том, что речь идет о юридическом термине. Без этого напоминания, очень легко прочитать вопрос так, будто они спрашивают Иисуса, можно ли вообще разводиться. Эту ошибку стали делать уже во 2 веке н.э., потому что все, кроме еврейских раввинов, уже забыли о том, что фраза «развод по любому поводу» когда–либо существовала.
Слово Божье может преодолевать расстояния между поколениями
Слова Иисуса должны были преодолеть множество барьеров между 1–м и 2–м веками н.э. Он обращался к евреям, живущим в 1 веке н.э. на арамейском языке, эти слова были записаны и сокращены авторами евангелий, а затем были переведены на греческий язык для того, чтобы достигнуть более широкой аудитории. Христиане 2 века н.э. были в основном обращенными язычниками, живущими под римским законом, и имели мало представления о синагогах или еврейском Ветхом Завете. Поэтому слова Иисуса должны были преодолеть два или более поколения по времени, преодолеть расстояние между двумя очень несхожими языками, весьма разными социальными культурами и юридическими системами, так что неудивительно, что христиане 2 века н.э. иногда не понимали того, о чем говорил Иисус.
Когда мы читаем Библию, мы сталкиваемся с теми же проблемами, хотя к нынешнему времени они успели умножиться во много раз. Мы находимся так далеко по времени и культуре от изначальных слушателей этих слов, что иногда нам кажется невозможным разобраться в том, что Дух Святой говорил им. Из–за этого, мы часто избираем самый короткий путь, «срезая углы» на пути к пониманию текста, и, читая Библию, задаем следующие вопросы. Какова традиционная церковная трактовка? Или: Как толкует это место мой любимый проповедник или учитель? Или: Что значит это место на языке перевода для меня сейчас?
В то время как вопрос, который нам следовать задавать себе, должен быть таким: Как понимали эти слова те, к кому они были изначально обращены?
Это сложный для ответа вопрос, потому что для этого нужно заглянуть в текст оригинала, узнать контекст всей книги, а также ее исторический и культурный контекст. Часто ответить на этот вопрос с полной определенностью не представляется возможным, но нам следует приложить к этому старания, потому что только так мы можем открыть для себя подлинный смысл, который автор намеревался донести до своих читателей.
Как христианам, нам важно понимать, что Дух Святой был способен донести истину без искажений до первоначальных читателей на их языке и при помощи понятий, которые были понятны именно им. Мы же, живущие позднее, должны приложить немного больше усилий для того, чтобы понять те же самые слова, потому что нам приходится изучать их древний язык и читать их сквозь призму древних мировоззрений.
Современным читателям следует приложить больше усилий
Нам, как читателям Библии, живущим в 21 веке, всегда придется сложнее, чем первоначальным ее читателям, потому что мы не читаем на древнегреческом или библейском иврите с самого детства, так что нам приходится полагаться на переводы, сделанные для нас специалистами. К тому же, мы не живем в городе, находящемся под юрисдикцией Рима или не воспитаны в устоях древнееврейской культуры, поэтому нам приходится изучать то, как мыслили, жили и писали те люди, прежде чем мы сможем быть уверены в том, что понимаем переведенные тексты.
Например, когда Библия говорит о «Боге, который испытывает сердца и утробы» (в оригинале «испытывает почки и сердце», прим. Пер., Иер.20:12; Откр.2:23), имеется в виду, что «Бог знает наши чувства и мысли», потому что в древних культурах считалось, что эмоции находятся в почках, а мысли — в сердце. Если мы не понимаем этих древних мировоззренческих понятий о человеческой анатомии, эти тексты могут навести нас на мысли о странном интересе Бога к нашим внутренним органам!
