Я хмурюсь.
— Какого черта, это значит?
Он поднимает обе ладони, показывая свою капитуляцию.
— Умерь свой пыл. Шучу. Наверное, потому что ты ничего не знаешь о детях.
— А что тут нужно знать?
Он ухмыляется.
— Ты может поменять памперс?
Поменять памперс! Конечно, нет.
— А ты можешь?— спрашиваю я, искренне удивляясь. Теперь понимаете, что я имел в виду, говоря, что мой брат настоящая темная лошадка.
Он небрежно пожимает плечами.
— Конечно же!
— И когда ты научился этому?
— У меня была девушка с младенцем, — как бы между прочим сообщает он.
— А это сложно?
Он кладет последний кусок капкейка в рот и говорит:
— Элементарно, Ватсон.
— Только из-за этого они не доверяют тебе своих детей?
Он кладет коробку с пирожными на шкаф и поворачивается ко мне, на его лице отражается любопытство.
— Хочешь понянчиться с детьми?
Я смотрю на племянников и пару секунд колеблюсь.
Шейн улыбается.
— Глупости, я знаю, что ты не справишься, — его улыбка становится еще шире.
Отчего я тут же отвечаю:
— Конечно, справлюсь, — беспечно говорю я.
— Хорошо, тогда я оставлю тебя с ними.
— Подожди минутку. А ты куда?
Он смотрит на часы.
— Если я сейчас уйду, то успею отвести Таню поужинать.
Я хмурюсь.
— Ты собираешься оставить меня с ними одного?
— Таков план. Если ты думаешь... что справишься с ними.
Я опускаю взгляд на детей. Они сидят на полу, два маленьких ангела и наблюдают за мной огромными, любопытными глазами. Конечно же, я смогу с ними остаться. Что может пойти не так? Если Шейн может...
— Да, иди, — говорю я Шейну. — Расслабляйся. Я справлюсь.
Шейн, казалось только и ждал моего согласия, стягивая футболку через голову и направляясь в сторону спальни. Он возвращается в комнату в свежей футболке. Мой брат настолько красив, что ему даже не нужно проводить чертовой щеткой по волосам.
— Тогда вот что, — бодро говорит он. — Все их вещи находятся в другой спальне. Через час дай им теплое молоко, оно уже налито в бутылки, тебе нужно просто дать его им.
Я медленно киваю.
— Справишься?
— Получай удовольствие, Шейн.
— До скорого, — говорит он детям, и подмигнув мне, выходит за дверь.
Я перевожу взгляд на детей.
— Вот мы и одни, — говорю я, подходя к окну, Шейн садится в машину и с ревом уезжает.
Вдруг раздается плач Томми.
Я бегу к нему.
— Что случилось?
— Я ущипнула его, — спокойной признается Лилиана.
— Зачем ты это сделала?
— Он ударил меня в самое сердце, — говорит она со слезами на глазах, показывая на грудь. — Мне больно.
— Он маленький еще, Лилиана. Он не хотел тебе причинить боль, — разумно объясняю я.
— Но он же ударил,— настаивает она на своем, я беру орущего Томми на руки.И вдруг чувствую ужасный запах, который явно исходит от него. Я удерживаю его на вытянутых руках, затем опускаю обратно на пол.
Лилиана смотрит на меня своими огромными обвиняющими глазами, и я чувствую подкрадывающуюся панику. Мне не следовало отпускать Шейна. Я прикрываю лицо руками, поскольку Томми все еще безутешно ревет.
— Черт побери, — бормочу я, снова поднимая его на руки. Я стараюсь его держать, как видел где-то, как следует держать младенцев на руках. Кстати Шейн делает именно так. Я стараюсь его прижать к себе, но от этого он начинает плакать еще сильнее, взахлеб. Мне ничего не остается делать, как посадить его обратно на пол.
— Ты не хочешь мороженого?— в отчаянии предлагаю я.
Томми мгновенно перестает плакать, смотря на меня заплаканными, полными надежды глазами. Его губы все еще дрожат, если я вдруг передумаю.
— Я крем, — счастливо кричит он.
— Да, мороженое, — улыбаясь повторяю я.
— Ему нельзя,— говорит Лилиана пугающе взрослым голосом.
От ее слов Томми падает на пол и плачет навзрыд, в отчаянии тряся головой.
— Я хооооочу крем. Я ХООООООЧУУУУУУУ крем, — повторяет он.
— Почему ему нельзя мороженое?— спрашиваю я Лилиану.
Маленькая леди, скрещивает на груди свои пухлые ручки и глядя мне прямо в глаза, говорит:
— Потому что нам двоим нельзя, нам не разрешают.
— Почему не разрешают?
— Там много сахара, а сахар вреден для детей.
— Ну, он чертовски хорош в малых количествах, — бормочу я.
— Я тебя предупредила, — говорит она.
— Да, предупредила, — отвечаю я, и поднимаю Томми подмышки, направляясь к кухне, она идет за мной. Если она настолько осторожна, то может не есть любимое мороженое Лейлы со вкусом джин-тоник.
У стены стоит детский стульчик, который я пододвигаю к кухонному островку и сажаю в него Томми. Запах исходящий от Томми, заставляет меня дышать, но через раз. Я открываю дверцу холодильника. По крайней мере несколько ложек их не убьет. Торжественно я достаю контейнер мороженого со вкусом печенье со сливками и показываю его Томми.
— Мммм, — говорю я и кладу его на прилавок.
Томми визжит от восторга.
Я поворачиваюсь к Лилиане.
— Это твой последний шанс.
Она моргает, и я знаю, что она сдалась.
— Я не скажу, если не хочешь, — тихо задабриваю я ее. Знаю это неправильно, подкупать ее таким образом, но какого черта. Сейчас чрезвычайная ситуация.
Она вдруг улыбается, и я узнаю в ней Джека, такая же великолепная улыбка. Что-то внутри меня сжимается, я ощущаю волну любви и нежности к ней.
— Я крем, — требует Томми, стуча рукой по контейнеру.
— Итак, — говорю я, накладывая Томми три шарика мороженого, потому что один мне кажется слишком мало.
Я подставляю стул и приподнимаю брови на Лилиану. Очень медленно с достоинством она подходит к стулу и садится на него.
Я ставлю перед ней миску.
— Ты знаешь, как менять памперсы, Лилиана?
Она торжественно качает головой.
— Нет, но мама знает. Мы можем позвонить маме.
Я зачерпываю ложкой мороженое.
— Нет, давай не будем.
— Папочка тоже знает как. Мы можем позвонить ему, — выдает она следующую гениальную идею.
Я опускаю контейнер на столешницу.
— Я знаю, что нужно сделать, — говорю я неестественно высоким голосом. — Мы изучим этот вопрос в Интернете, как только ты доешь мороженое?
Она начинает радостно подпрыгивать вверх и вниз.
— Хорошо.
Я достаю телефон и выбираю youtube, в строке поиска пишу — как поменять памперс ребенку, менее чем за минуту появляется ролик. Я опускаю телефон на стол, и мы вместе с ней смотрим видео, пока Томми размазывает мороженое по своему лицу, одежде и стулу.
