– Ваши самоходы нам дорожный настил побьют, да еще, чего доброго, весь Мост обвалят! Это ж какая тяжесть! Да еще гусеницы вместо колес – побьют, поломают полотно!
– Да мы на низкой скорости проедем, – уговаривал Самоха, – и башня не тяжелая вовсе, не с железа она, а кожаная, только шкелет в ней внутри люминевый.
Самоха и старшой таможенник были похожи – оба приземистые, толстые и разговаривали с похожими интонациями. И оба оказались одинаково упрямыми да скупыми.
– Невозможно, – стоял на своем киборг. Прижимал ладони к толстой груди, глядел сочувственно, будто бы жалеет харьковских, но твердил все то же: – Не могу позволить.
– Да и не позволяй! – не выдержал первым Штепа. – Мы так проедем.
– Как это – так?
– А без твоего позволения! Нешто остановишь? Погляди на башню, вишь, какая красота! А в ней автоматы, с верхней площадки твои ворота как на ладони видны! Сверху-то! Сумеешь ее задержать?
Киборг улыбался по-прежнему. Башня и впрямь выше ворот – случись бой, охрана ее не задержит, зато на узком Мосту харьковчане потеряют возможность маневрировать, окажутся между стенами, там им туго придется. Понимал это и Самоха. Да и вообще, заводить ссоры с обитателями Моста – глупое дело. Вся Пустошь Мостом пользуется, и все платят.
– Да уймись ты, рожа! – отпихнул он Штепу. – Ты пойми, таможня, я ж за порчу полотна дорожного заплачу. И арбузов накуплю, и припасов всяких. Вашим, мостовским, от меня сплошной прибыток! – С этими словами управленец вытянул из-за пазухи звякнувший мешочек.
Снова затеялся торг, в конце концов киборг отозвал Самоху в сторонку и там оружейник вручил ему несколько монет «отдельно за порчу дорожного полотна», что не помешало таможеннику, когда они возвратились к столу, слупить с харьковчан полуторную плату. Наконец сговорились окончательно. Самоха отсчитал монеты, и харьковчанам велели проезжать, но тихонько.
Когда колонна миновала ворота и оказалась на Мосту, Йоля только успевала головой вертеть в разные стороны – столько диковин! Справа и слева от серого полотна дороги стояли постройки, чудно одетые местные жители лениво наблюдали за тем, как движется через Мост карательная колонна. Дальше были видны столбы, их верхушки торчали над кровлями. По решеткам, закрепленным на столбах, вились бледно-зеленые побеги, там и сям со стеблей свешивались мясистые крупные шары – водяные арбузы. Вдоль сеток тянулись соединенные лестницами помосты, по ним расхаживали работники, передвигали ветки, ставили подпорки под те, которые опасно провисли. Если арбуз дозрел, аккуратно отделяли от стебля и спускали вниз. Многоярусные ажурные конструкции были обвиты шлангами и трубами, из них капля по капле сочилась вода. Еще выше, над висячими садами, кружились ветряки. Крупные длинноклювые птицы проносились в белесом небе, издавали резкие крики. Из-за обилия воды жара здесь чувствовалась не так, как на равнине, зато было душно и влажно.
Когда справа показался просвет между зданиями, Йоля привстала, чтобы глянуть вниз, но увидела только, что решетки и трубы уходят под бетонный настил. Игнаш объяснил, что воду подают с земли, это последнее место перед спуском в Донную пустыню, где влага подходит близко к поверхности, здесь и запасаются в дорогу. Причем берут с собой не только воду, но и арбузы, которые еще называют на Мосту «флягами». Поэтому здесь придется сделать остановку, купить запас.
Гусеничная башня притормозила у четырех вертикально стоящих цистерн, увитых побегами водяного арбуза, на бетон спрыгнул Самоха. Постоял немного, разминая поясницу, потом махнул рукой: проезжай дальше!
Башня, качнувшись, тронулась с места, а пушкарь остался у обочины. Мотоциклетки и один из бронеходов он тоже отправил вперед, вслед за башней, второй бронеход и сендеры свернули на площадку перед цистернами.
– Стой! – скомандовал Самоха. – Глуши двигатели. Игнаш, пригляди здесь, я схожу поищу проводника, заодно выясню, что почем. Водой нужно запастись – переход по пустыне как-никак ожидается.
– А я слыхал, – подал голос Штепа, – не воду нужно, а арбузы в дорогу брать! А еще…
– И я слыхал, – оборвал его управленец, – вот найму проводника, пусть он и объясняет, на что следует монеты потратить. Ох и введут меня здесь в расход…
Самоха похлопал себя по груди, там звякнуло. Во внутренние карманы жилета толстяк рассовал кошели с добычей. Конечно, каратели, когда разоряли подпольный цех, большую часть денег растащили, но и в цеховую кассу, которой в походе распоряжался Самоха, тоже перепало. Толстяк, прихватив с собой Штепу, вошел в дверь, прорезанную в боку цистерны.
Йоля выбралась из сендера, походила вокруг, разминая ноги. Налетел сухой ветерок из пустыни, прогнал испарения, сразу стало жарче. Йоля из-за жары плащ больше не надевала и теперь почувствовала, что макушку припекает. Вытянула платок, подарок Луши, и обмотала вокруг головы, затянув узел сбоку.
Отсутствовали пушкари довольно долго, потом появились, сопровождаемые двумя местными. Рядом с Самохой вышагивал здоровенный старик в холщовой рубахе, перетянутой толстым ремнем из шкуры маниса, и в холщовых штанах. На ремне болтались широкий тесак без ножен, два клинка поменьше и кобура с обрезом. За плечами – длинное ружье. Буйные седые патлы схвачены вышитым ремешком. Обут в тяжелые сапожищи с отворотами. Другой спутник Самохи был полной противоположностью громадному старику. Тощий подросток, кожа да кости, в коротких портках и босой, смуглый, востроглазый, суетливый. Пока старик делал шаг, этот успевал скакнуть три раза – и всё в разные стороны. Единственное, что оказалось между ними общего, – у обоих на груди висели вышитые бисером треугольные кожаные мешочки, от которых исходил кисловатый аромат.
– Этот вот нашим проводником будет, – ткнул пальцем в старика Самоха, – Аршак его звать. Ну и парнишка при нем, вроде как ученик.
– Тусклого солнца, путники, – гулким басом произнес дед. – Сопровожу к самому Кораблю, а захотите, так и дальше, в самую безводную смертельную пустыню. Токо слухать меня и делать чё скажу, тогда без потерь возвернетеся. И запасу! Запасу побольше с собой!
– Да ладно, понял я про запас, – отмахнулся Самоха. – Щас вот и веди, поглядим, кто тут чем у вас торгует.
– Сейчас только один и торгует, – прогудел проводник. – Четыре дни ужо… Не, пять. Пятый день ныне пошел, как один Пузырь арбузами торгует. Другие были торговцы, нету их. Не торгуют боле, а крабов кормят забесплатно. Под Мостом. А арбузами один и торгует теперь, Пузырь. Всех выжил пузан, один остался.
Старик преподнес свою новость как что-то забавное, но харьковчане были не в курсе местных раскладов и шутку не оценили.
Самохе было жарко, он распахнул жилетку и велел:
– Ну так веди к этому Пузырю, так даже проще, ежели выбора никакого нет.
Аршак пожал необъятными плечами.
– Игнаш, идем со мной, – попросил Самоха, – а то совета спросить не у кого.
– Я с вами. – Йоля спрыгнула с капота сендера. – Половину Пустоши уже проехала, ничегошеньки не увидала! Хоть тут чего погляжу.
Штепа остался с пушкарями за старшего. Несмотря на развеселый нрав и неизменную идиотскую улыбку, управленец ему почему-то доверял.
Аршак зашагал вдоль дороги, по которой сейчас неторопливо катил грузовик, харьковчане пошли следом. Мальчишка-дикарь, как веселый щенок, скакал кругами около них, то забегая чуть вперед, то отставая. Его черные волосы, заплетенные в косички, прыгали на голове, падали на глаза, но ничуть пацану не мешали.
– Вот он, Пузырь! – объявил проводник, указывая на толстого торговца, удобно устроившегося в беседке, увитой побегами водяных арбузов. – С ним теперь дело имейте.
Пузырь вполне соответствовал своему прозвищу – круглый, мягкий, лоснящийся, просто волдырь, а не человек.
– А, добрые оружейники! Я видел грозные боевые самоходы, под колесами которых содрогался Мост и едва не сыпались с веток арбузы и плоды мамми! – Торговец поднял пухлые руки в приветствии и даже сделал вид, что пытается встать. – Сегодня добрые оружейники сделают меня счастливым, они купят большой запас в дорогу! Опасная дорога по Донной пустыне, и фляжек нужно запасти немало, ведь в пути может приключиться всякая беда! Конечно, я с радостью помогу вам подготовиться к трудному переходу, всё для вас, всё для вас! Лишь бы путь ваш оказался приятен.
– Приятен, – хмыкнул Самоха, – это через пустыню-то? Где чудища да людоеды? Ладно, говори цену.
– Очень хорошая цена, очень просто сосчитать: одна фляжка против одной монеты. Если добрые оружейники возьмут сто фляжек, это им обойдется в сто монет, совсем просто! Платите монеты, и товар вам доставят немедленно, куда пожелаете! Мои рабы загрузят, чтобы добрым оружейникам не пришлось утруждать себя!
– Они у Квадрата остановились, – подсказал Аршак.
Пузырь рассеянно покивал и уставился на Йолю, он только сейчас обратил внимание на девушку. Та отвернулась. Она уже начала привыкать к всеобщему вниманию, даже надоело чуток.
