В то время как астрономией занималась лишь горстка непревзойденных умов исламского мира, родственная ей астрология приобрела популярность среди огромного количества менее выдающихся людей. Эта псевдонаука сформировала значительную часть культурного наследия Ближнего Востока. Главный ее постулат заключался в том, что звезды влияют на человека и ход земных дел можно предугадать по положению звезд. Однако один арабский астролог, Абу Машар (Абумашар, ум. в 886), сумел внести значимый вклад в науку. Именно он объяснил механизм приливов и отливов, зависящих от восхода и заката Луны. Выполненный в XII в. латинский перевод четырех его книг укрепил его репутацию ведущего средневекового астролога. Как ни странно, в христианской иконографии он фигурирует в качестве пророка, его авторству приписывается множество сомнительных работ.
Арабские астрономы оставили на небе вечные следы, понятные любому, кто когда-либо изучал звезды. Наглядным примером могут служить такие названия, как Акраб (по-арабоки скорпион), Альджеди (ребенок), Альтаир (летящий). Арабские математики также оставили в европейских языках следы свого вклада в науку. Достаточно вспомнить такие слова, как алгебра (ар. Al-jabr), алгоритм (из аль-Хорезми), цифра, зеро (оба последних слова происходят от арабского sifr). Вспомните медицинские и химические термины: алкоголь, алембик, алкали (щелочь), сурьма, сироп, сода, — и перед вами предстанет лишь слабый отблеск того богатого культурного наследия, которым европейский Запад обязан мусульманскому Востоку.
* * *
Философское наследие арабских авторов смотрится куда более скромно. Причина проста — философская мысль находилась в плену у религии. Неудивительно, что в то время не было иных философов, кроме теологов. Знакомство с греческим философским наследием породило новый вид мыслителя, которого арабы на греческий лад называли «файласуф». Алькинди, работавший в конце IX в. в Багдаде, стал известен как «файласуф аль-араб». Он первый в истории халифата ученый и философ арабского происхождения. Ему принадлежит труд по геометрической и физической оптике, который позднее оказал влияние на Роджера Бэкона, а также сочинение по теории музыки — самое раннее из сохранившихся на арабском языке. Как философ он был неоплатоником и пытался объединить взгляды Аристотеля и Платона, а также найти у них точки соприкосновения с исламом. Последователем новаторских взглядов арабского философа стал аль-Фараби, тюрк по национальности. Аль-Фараби стремился к синтезу греческой философии и исламского мистицизма (суфизма). В его главном труде, по всей видимости написанном под влиянием «Государства» Платона и «Политики» Аристотеля, описывается образцовый город. Как и человеческое тело, он представляет собой сложный иерархический организм. Его правитель — безупречный как морально, так и интеллектуально — соответствует сердцу. Ему помогают чиновники, на службе у которых, в свою очередь, состоят другие граждане, рангом ниже. Высшая цель этого идеального города — счастье его граждан.
Однако самый крупный арабский последователь Аристотеля работал не на востоке, а на западе исламского мира. Звали его Ибн Рушд (Аверроэс, 1126—1198), а свои труды писал он в Кордове и Севилье. По большому счету Аверроэс был не столько философом, сколько комментатором. Впрочем, тогдашние комментаторы резко отличались от нынешних. Ибн Рушд делал следующее: он брал арабский перевод Аристотеля, выполненный в Багдаде, главы и их названия оставлял практически без изменений, однако перефразировал текст, внося в него изменения, облегчавшие его восприятие арабским читателем. Переведенные сначала на иврит, а затем в XII в. в Толедо на средневековую латынь комментарии Ибн Рушда оказали огромное влияние на философскую мысль Запада. Несмотря на резкую критику со стороны консервативных христианских теологов, аверроизм стал ведущей философской школой. Не будет преувеличением сказать, что труд Аверроэса стал той искрой, из которой разгорелось пламя европейской философской мысли. Вот такими окольными путями — в латинском переводе, выполненном с версии на иврите, составленной на основе арабского текста сирийского перевода греческого оригинала, — взгляды античного философа вновь вернулись в Европу и внесли свой вклад в ее интеллектуальное возрождение.
Как и другие философы своего времени, Ибн Рушд был также врачом и астрономом. В своих медицинских трудах он признает принцип иммунитета в случаях оспы, а также правильно объясняет функции сетчатки глаза. Аверроэс по праву считается самым блестящим представителем интеллектуального ислама в Испании.
* * *
Как философы мусульманские теологи с самого начала имели достойных соперников, а вот в качестве юристов они были вне конкуренции до начала XX в. Разработанная ими система правоведения (фикх) получила статус науки, хотя и основывалась на Коране и хадисах (традиции). В Коране 200 из 6000 стихов имеют четкий юридический характер. Однако хадисы, изречения, приписываемые пророку и его ближайшим сподвижникам, с трудом поддаются счету. Большая их часть — фальшивки, созданные как ответ на требования новых, вечно меняющихся условий. Первая задача, стоявшая перед учеными мужами в этой области, заключалась в том, чтобы собрать, проанализировать, просеять и выбрать те из них, какие они считали истинными или вероятными хадисами, чтобы потом на их основе разработать кодекс, который бы соответствовал усложнившимся общественным условиям в области гражданского, уголовного, финансового и международного права.
Со временем возникли четыре суннитские юридические школы. Мединская, известная по имени ее основателя Малика ибн Анаса (715—795) как маликитская, была консервативной. Вскоре ее влияние распространилось на весь Хиджаз, Египет и Северную Африку, где она до сих пор имеет твердые позиции. Примерно одновременно с ней в Ираке возникла либеральная школа, которую возглавил сын персидского невольника Абу Ханифа (ум. 767). Представители этой школы отстаивали допустимость юридических рассуждений, в том числе основанных на аналогиях. Эта школа занимала ведущие позиции в Османской империи. Ей и сегодня следует примерно половина суннитов. Промежуточную позицию занимала третья, шафиитская школа, которая принимала рассуждения, но с оговорками. Аль-Шафии родился в Газе, учился у Малика в Медине, работал в Багдаде и умер в Каире, где его гробница до сих пор является объектом паломничества. Шафиитская школа и сегодня главенствует в Восточной Африке, Палестине, Южной Аравии и Юго-Восточной Азии.
Четвертая и последняя ортодоксальная правоведческая школа была основана Ибн Ханбалем (ум. 855) в Багдаде. Он был непримиримым сторонником ортодоксального вероучения и приверженцем хадисов. Неудивительно, что это сделало его врагом мутазилитов, которым покровительствовал сам аль-Мамун. Халиф устроил расследование, единственное за всю историю ислама, и в результате высек кнутом и бросил реакционного теолога за решетку. Составленный Ибн Ханбалем компендиум из 28 тысяч хадисов, которые он собрал и прокомментировал, получил широкое признание, однако сегодня им пользуются в основном ваххабиты. К числу других механизмов, призванных смягчить суровость коранического ислама, однако впоследствии отвергнутых последователями ибн Ханбаля, относилось единство взглядов мусульманского общества по тем или иным вопросам, которое принималось во внимание представителями трех других школ. Для того чтобы этот принцип получил юридическую силу, в уста пророка были вложены такие слова: «Мои последователи не могут все одновременно ошибаться». Благодаря этой доктрине доисламская практика обрезания, о которой ничего не говорится в Коране, получила дальнейшее распространение. Якобы сотворенные пророком чудеса, о которых говорилось в устной традиции, получили свое подтверждение; паломничества к святым местам и старцам были сочтены приемлемой практикой. Для последователей Ибн Ханбаля и ваххабитов все, что так или иначе подрывает авторитет Аллаха, попахивает политеизмом и является смертным грехом.
У шиитов имелась собственная юридическая школа. Всеобщему согласию она противопоставляла абсолютный авторитет имамов — Али и его преемников. В этом отношении шииты были более консервативны, нежели суннитское большинство. Однако в отличие от суннитов «дверь интерпретаций» для своих теологов-юристов они держали открытой. Именно через нее и проникли разного рода философские и неисламские элементы, которые впоследствии дали начало всевозможным школам и сектам. Большая часть шиитов осталась верна двенадцати имамам, начиная с Али. Их так и называли — «приверженцы двенадцати». Двенадцатый имам, Мухаммед аль-Мунтазар, исчез в 878 г. при невыясненных обстоятельствах в мечети города Самарры в Ираке. Позднее он стал считаться так называемым «невидимым» или «ожидаемым» имамом, который в нужный момент появится снова как Махди (ведомый самим Аллахом). Цель пришествия — снова объединить всех мусульман, сделать ислам мировой религией, в результате чего на земле на тысячу лет воцарятся мир и благоденствие, за которым последует конец света. Эта мессианская идея возникла как своего рода психологическая реакция подавляемого меньшинства и воплощает в себе надежды и чаяния шиитов на лидерство в исламе. Одновременно получила распространение еще одна странная шиитская идея, которая не только разрешала ложь и лицемерие, но и делала их обязательным для мусульманина в моменты опасности.
