– Сергей Владимирович, я ручаюсь головой!
– А сколько твоя голова стоит? Я предлагаю тебе два выхода из этого положения: ты подаешь заявление об уходе или я тебя увольняю!
– Но сгоряча не выгонял, – продолжает Борог. – Раза три у меня с ним были серьезные стычки, я даже принес ему заявление – прошу меня уволить. Но я уж поработал порядочно.
– Ладно, – положил он заявление, – подпишу. – Я ушел. Через полчаса вызывает по какому-то вопросу: – Как там дела идут? – Я ответил. И не стал спрашивать, подписал он, не подписал мое заявление. Я остыл, он остыл.
Взгреет, а через час звонит, как не бывало. Вызывает как-то к себе:
– Сколько весит хвостовая часть Ил-2? – А у него телефонная трубка лежит – видно, кто-то спрашивает.
– Не помню.
– Как же ты не помнишь?
– Сейчас сбегаю, посмотрю в журнале.
– Ну ладно, иди.
Через три дня всем премии дают, а мне нет. Спрашиваю, почему.
– А Ильюшин сам вас вычеркнул. Попросил списки и вычеркнул. – А я уж и забыл, что не сказал ему вес хвоста. Встречаемся, он спрашивает:
– Ну как, теперь-то ты вес знаешь?
– Конечно, знаю.
– Ну ладно.
Получаю следующую премию – двойная. Зла не держал. Но и не забывал. В принципе ко всем деловым людям относился хорошо. Но и не баловал. Требовал – значит, нужно. А нужно – делали.
Помню, слетал Коккинаки, говорит: «Не годится оперенье. Не справляется машина. Процентов пять – десять площади надо прибавить».
Вызывает Ильюшин. Я ему говорю: «Я же не занимался опереньем!»
«Знаю. Но тот, кто занимался, болен. Надо организовать работу, два дня тебе, суббота и воскресенье, чтоб в понедельник было готово».
«Мне надо разобраться».
«Увеличить площадь – вот и все задание».
В субботу я вызвал оперенцев, заказал плаз, и сразу стали рисовать на фанере увеличенные контуры старого оперенья.
К вечеру сдал плаз и листочек с исправлениями. Утром вызывает:
«Ну как работа?»
«Идет».
«Ну и что?»
«Завтра будет готово».
Никакой реакции. Сделали. Сроки давал такие жесткие, что только поворачивайся.
Запомнилось в нем волевое, твердое, решительное. Он был из тех руководителей, что глубоко лезли в техническую проблему. Не руководитель – менеджер, а руководитель – техник. Особенно до войны, в войну и сразу после войны. То ли он еще молод был, и народу мало... Каждую линию, которую проводил инженер, он знал. Когда нас 500 человек стало, тогда уж... Ставку делал на молодежь. Но не на всякую, а из которой что-то получится. Следил за молодежью, выделял. Правильный, редкий человек».
Было у него совещание. Начальник испытаний опоздал: «Разрешите?»
«Нет, ты опоздал на три минуты, значит, тебя не интересует эта проблема, иди, занимайся своим делом».
Левин ходил небритый. Ильюшин ему говорит: «Толя, у тебя что, денег нет побриться?»
Один раз «отбрил» одного, все стали бриты на всю жизнь. Вызывает – бровь разбитая поднята – значит, не в настроении...
Что выделяло Ильюшина, отличало его от других конструкторов?
К. Коккинаки:
– Думаю, принципиальность. Глубокая принципиальность в технических обоснованиях. Он непоколебимо был убежден в том, что давал. Правильно, Сережа?
С. Анохин:
– Правильно. Он теоретик, он крупный ученый! Не просто конструктор, знающий теорию, он ученый! Мозаика. Из нее образ.
...Ильюшинский штурмовик шел на бреющем полете, именно шел, потому что его огневые точки работали попеременно, и он надвигался огненными лапами, снопами огня на вражескую пехоту и танки. Он шел и казался черным, хотя сверху был зеленым, а снизу голубым. Перебирая столбами огня поле боя, он огнем шагал по земле. Черный на фоне неба, он увеличивался мгновенно и беспощадно. «Черная смерть» – назвали его немцы. «Летающий танк», «самолет-солдат» – окрестили наши. И еще – «горбатый». И вроде бы не столько из-за профиля, а потому, что как труженик добывал результат своим горбом. «Горбатый» – потому что войну вынес на своих плечах», – говорят летчики.
Но сколько ни смотрю на Ил-2, не могу уловить, в чем его внешняя горбатость. Правда, я с детства заметил, что у меня несколько иное представление об очертании предметов, нежели у моих сверстников. Со временем возникло недоверие к некоторым постулатам и особенно к русским пословицам, поговоркам, я не раз убеждался не только в их неправомерности, а порой и глупости. Впрочем, они рассчитаны на национальный характер. Но и драгоценного немало в метких изречениях, как и гениальных людей среди русского народа...
Ил-2 впервые появился на фронте в начале июля 1941 года под Оршей, Смоленском и Ельней. А в декабре, во время Московской битвы, три авиационных штурмовых полка стали гвардейскими. Летчик Григорий Светличный во время атаки вражеской колонны, рвущейся к Москве, был ранен осколком зенитного снаряда, пытался дотянуть до аэродрома, но пришлось сесть прямо на улице Горького.
Немного было «горбатых» в небе 1941-го, но они сразу стали проявлять себя. Генеральный конструктор и тогда заместитель наркома А.С. Яковлев вспоминает:
«19 августа 1941 года Сталин вызвал к себе наркома Шахурина, Ильюшина, главкома ВВС Жигарева, его заместителя Петрова и меня. Встретил нас посреди комнаты и, прежде чем объяснить, зачем вызвал, обратился к Ильюшину:
– На ваших самолетах хорошо воюют. Известно ли вам об этом? Летчики особенно хвалят штурмовик Ил-2. Какую вам дали премию за Ил-2? (Речь шла о первых Сталинских премиях, которые присуждались в марте 1941 года.)
Ильюшин ответил, что получил премию второй степени и очень благодарен правительству за это.
– Чего же благодарны? – сказал Сталин. – За эту машину вы заслуживаете премии первой степени. И, обращаясь к Шахурину, сказал:
– Нужно дать Ильюшину премию первой степени».
Это был едва ли не единственный случай, когда за одну и ту же работу автор был удостоен подряд двух Сталинских (потом их почему-то стали называть Государственными) премий...
Полученные Сталинские премии Ильюшин отдавал в Фонд обороны. Так поступали патриоты – от больших людей до миллионов никому не известных. Моя мама отнесла облигации займов...
В ту пору наш народ любил свою Родину и свою авиацию. Пчеловод, председатель колхоза из Куйбышевской области Иван Болотин за 225 тысяч рублей купил штурмовик.
– Хочется мне сегодня, товарищи дорогие, вспомнить наших предков Козьму Минина и Дмитрия Пожарского, – сказал по этому поводу Болотин. – Это они показали нам пример, отдали свое имущество на снаряжение русской рати.
Пчеловод впервые увидел настоящий самолет, когда купил его, и попросился слетать на месте стрелка.
– Если решать формально, – сказал летчик, – то нельзя. А если не формально, самолет-то ваш, вы хозяин, владелец транспортного средства, – и прокатил Болотина.
– Машина – первый сорт, – сказал он летчику, – так что купили мы в аккурат то, что нужно.
Штурмовик «Иван Болотин» сказал свое слово на Курской дуге и на других фронтах... Много самолетов было построено на средства рабочих, колхозников, писателей, артистов, даже детей...
Газеты публиковали письма Сталину и его ответы. Ильюшин внес деньги на строительство авиасоединения «Москва». А вот и ответ:
АВИАКОНСТРУКТОРУ ТОВ. ИЛЬЮШИНУ С.В.
Благодарю Вас, Сергей Владимирович, за заботу о воздушных силах Красной Армии.
Примите мой привет и благодарность Красной Армии.
И. СТАЛИН.
Были отмечены орденами и медалями отличившиеся сотрудники конструкторского бюро. 5 декабря 1941 года куйбышевская газета «Волжская коммуна» сообщила о награждении создателей новой боевой машины. А на следующий день начался разгром немцев под Москвой.
«Но в Указе о награждении создателей самолета Ил-2 вы не найдете фамилии главного конструктора мотора, – говорит А.А. Микулин. – Когда мои сотрудники позвонили в наркомат и спросили, в чем дело, им ответили: „Машинистка пропустила!“ Эта ошибка машинистки не исправлена до сих пор, так же, как и не снят с меня строгий выговор за перерасход средств, которые пошли на внеплановый двигатель для штурмовика Ил-2. А он оказался самым нужным. Оригинально! – смеется академик Микулин. – Это была месть наркомата за то, что я сделал мотор, который они „зарезали“.
Микулина не любили еще и за то, что он, указывая пальцем на неугодного чиновника, мог заявить: «Товарищ Сталин, этот мне мешает работать!»
После таких слов «этот» больше не мешал Микулину, как, впрочем, и никому уже не мешал...
«А потом я еще построил двигатель АМ-42 для Ил-10, в поддоне клапана. Оказалось, что этот двигатель вообще творил чудеса! А мне говорили, что, пока они живы, не пустят его в серийное производство», – добавляет Микулин.
Да и сам-то Ильюшин, оказывается, не так-то просто получил первую звезду Героя Социалистического Труда. Вот что говорит А.С. Яковлев:
