— Да я и не мешаю, — пожал плечами Мазукта. — Я наоборот, всячески стараюсь помочь.
— Не надо.
— Как скажешь.
Шамбамбукли снова принял сосредоточенное выражение лица.
— Да будет…
— Кхе-кхе, — отчетливо прокашлялся Мазукта.
— Да будет… ммм… гррр!
— Проблемы? — участливо спросил Мазукта.
— Б-бу…дет… све…ве…
— Свет? — догадался Мазукта. — Ну что ж… Тоже неплохо. Классический дебют. Это, конечно, не то, что…
Шамбамбукли заткнул пальцами уши.
— Хрымбель, — повысил голос Мазукта. — Или хотя бы те же макароны…
— Не будет никаких макарон, — медленно и внятно сказал Шамбамбукли. — И хрымбля никакого не будет. Ничего не будет. В другой раз.
— «Ни-че-го не бу-дет», — Мазукта покатал фразу на языке и довольно причмокнул. — «В дру-гой раз». А что, по-моему, отлично звучит. Такого действительно еще не было.
* * *
— Здравствуй, сын мой, — сказал демиург Мазукта.
— Здравствуй, отец небесный, — ответил человек.
— Что же ты, сынок? — укоризненно покачал головой демиург. — Подводишь папашу.
Человек дерзко вскинул подбородок.
— М-да?
— Ага, — кивнул Мазукта. — Подводишь. Я же говорил, кажется, человеческим языком: убивать нехорошо, грабить нехорошо, прелюбодействовать — только в крайнем случае. А ты что же?
— А что я? — пожал плечами человек. — Мало ли что ты там говорил. Сам, что ли, никого не убиваешь?
— Это моя работа, — нахмурился Мазукта.
— Угу. А еще ты заповедовал не предаваться беспричинному гневу, не быть злопамятными, забыть про ревность… Помнишь, да?
— Помню, да. Ты хочешь сказать, что я сам часто гневаюсь и не всегда прощаю?
— Именно так, папа. Как же ты после этого хочешь, чтобы мы, твои дети, не грешили?
— Очень хочу.
— Я вот, например, сколько раз говорил своему сынишке: «не матерись!» А он мне: «но, папа, ты же сам научил меня этим словам!»
— Я тебя понял, — сказал Мазукта. — Но, сынок, не надо брать с меня пример! Я же хочу, чтобы ты вырос большой, выучился чему-то хорошему, удачно устроился… А то так и будешь, как твой папаша, всю жизнь миры клепать.
* * *
— Вот, — сказал демиург Мазукта. — Это твоя доля в будущем мире.
Человек повертел свою долю так и сяк, покачал на ладони и поднял на демиурга недоумевающий взгляд.
— А почему так мало?
— Это я у тебя должен спросить, почему так мало, — парировал демиург. — Плохо старался, наверное.
— Я страдал! — с достоинством заявил человек.
— А с каких это пор, — удивился Мазукта, — страдания стали считаться заслугой?
— Я носил власяницу и вервие, — упрямо нахмурился человек. — Вкушал отруби и сухой горох, не пил ничего, кроме воды, не притрагивался к женщинам и мальчикам — хотя, сам знаешь, иногда очень хотелось. Я изнурял своё тело постом и молитвами…
— Ну и что? — перебил Мазукта. — Я понимаю, что ты страдал — но за что именно ты страдал?
— Во славу твою, — не раздумывая ответил человек.
— Хорошенькая же у меня получается слава! — возмутился Мазукта. — Я, значит, морю людей голодом, заставляю носить всякую рвань и лишаю радостей секса?
— Вообще-то, да, — тихо заметил сидящий в сторонке демиург Шамбамбукли.
— Не мешай, — отмахнулся Мазукта. — Тут другая ситуация, в этом мире я играю Доброго Дядю Небесного.
— А, понятно, — кивнул Шамбамбукли и замолчал.
— Так что с моей долей? — напомнил о себе человек.
Мазукта задумчиво почесал за ухом.
— Да как бы тебе объяснить, чтобы понял… Вот, например, плотник. Он строит дом, и тоже иногда попадает себе по пальцам, через это страдает. Но он всё-таки строит дом. И потом получает свою честно заработанную плату. Ты же всю жизнь только и делал, что долбил себе молотком по пальцу. А где же дом? Дом где, я спрашиваю?
Dungeon Master
У демиурга Шамбамбукли был приёмный день.
— Здравствуй, демиург, — вошедший человек склонил голову.
— Привет. Заходи, располагайся.
— Да я не надолго, у меня всего один вопрос.
— Да-да, я слушаю.
— Я хотел спросить… как бы это сформулировать… Если ты такой милосердный, а мы все твои любимые дети, и ты нам искренне сочувствуешь — может, не будешь дожидаться условленного часа, объявишь Конец Света прямо сейчас? Чтобы уже наконец пришло царствие твоё, мировая гармония и счастье для всех? Это же в твоей власти!
— Да понимаешь, — Шамбамбукли потеребил себя за мочку уха, — я бы и рад, тем более что и условленный час давно пришёл, но… кхм, в моей власти… Вообще-то, да.
— Тогда в чём же дело?
— Сложный вопрос, — уклончиво ответил Шамбамбукли. — Так сразу не объяснишь. Знаешь что? Я пока приму остальных, а потом мы с тобой спокойно всё обсудим за чашечкой чая, идёт?
— Идёт.
— Вот и славно! Кстати, чтобы тебе зря не скучать — там на столике лежит маленький игрушечный мирок, можешь поразвлекаться пока.
Человек взял мирок в руки и озадаченно повертел в разные стороны.
— А что тут надо делать?
— Да что угодно! Всё, кхм, в твоей власти. Видишь эти четыре фигурки в лабиринте? Их нужно провести по коридору из этой двери в эту. Вот и всё!
— Делов-то, — хмыкнул человек.
— Ну вот и ладно. Играй.
Шамбамбукли напутственно похлопал человека по плечу и занялся другими посетителями.
Человек немного поэкспериментировал с новообретенной силой. Наглухо замуровал все боковые ответвления коридора, лишние двери заложил кирпичом, на полу и стенах нарисовал светящиеся стрелки с надписью «ТУДА!», а над выходной дверью повесил вывеску «ВЫХОД». И нажал на кнопочку. Четыре фигурки вошли в коридор и замерли.
— Предлагаю устроить привал, — сказала Первая.
— В незнакомом месте?! — возмутилась Вторая. — Сначала надо всё осмотреть, убедиться, что здесь нет никаких опасных тварей.
— Я этим займусь, — сказала Третья и крадучись двинулась по коридору, принюхиваясь и прислушиваясь на каждом шагу. Через десять шагов она попятилась и вернулась к остальным.
— Не могу сказать ничего конкретного, но что-то здесь не так. Я обнаружил замаскированную дверь, это неспроста.
— Куда двинемся? — спросила Первая фигура.
Человек подсветил поярче надписи «ТУДА!»
— Назад, — предложила Вторая фигурка.
Человек сделал надписи еще ярче и заставил мигать.
— В боковой проход, — сказала Третья фигурка.
— А ты как? — спросила Первая у Четвертой.
— Я как все, — безразлично отозвалась та.
Человек пустил по полу бегущие указатели. Первая фигурка наконец обратила на них внимание и нахмурилась.
— Мне не нравятся эти светлячки. Пока они не проявляют агрессии, но на всякий случай постарайтесь на них не наступать. Мы идём в боковую дверь. Не зря же она заперта!
Фигурки выломали свежую кладку и ушли исследовать новый проход. Человек быстро убрал оттуда всё интересное. Но фигурки добросовестно облазили каждый закуток, прежде чем покинуть помещение.
— Здесь ничего. Значит, наверняка должны быть другие секретные места. Ищем!
Через несколько часов они изучили уже почти весь лабиринт. Их не останавливали ни жуткие завывания, ни выпрыгивающие монстры, ни обрушивающиеся полы. Человек перепробовал всё, что только мог придумать — но никакая сила не смогла заставить фигурки пройти двадцать шагов по прямому коридору к двери «ВЫХОД». Фигурки блуждали по лабиринту, игнорируя все намёки человека.
— Ну, как дела? — спросил демиург Шамбамбукли и заглянул человеку через плечо. — Есть успехи?
Человек молча отложил игру в сторону и надулся.
— Ага, — кивнул демиург Шамбамбукли. — Где-то как-то таким вот образом.
Он виновато развел руками и криво улыбнулся.
— В утешение могу сказать, что приглашение на чай остаётся в силе.
Здесь будет город низложён
— Эй, пророк! Слышь, пророк! Да проснись ты, когда с тобой демиург разговаривает!
— А? Что?
— Я говорю, вставай. И иди в землю… ну-ка, дай карту, я тебе отмечу. Вот сюда и иди. Найдешь там город, погрязший во грехе, и сообшишь жителям, что демиург Мазукта намерен через три недели стереть его с лица земли. Кто хочет — пусть спасается. Всё понял?
— Да, но… Я же знаю этот город! Я там неоднократно бывал! И не такой уж он безнадежный, бывает гораздо хуже. Город как город, и люди как люди… ну да, немножко свободных нравов, но не настолько же, чтобы их убивать! В чем их вина, за что им такая кара?
— А разве я сказал, что они в чем-то виноваты? Просто я хочу на этом месте сделать море, только и всего.
Абсолют
— Марки, монетки, ракушки — это всё ерунда! — вещал демиург Мазукта, развалясь в кресле. — Мы с тобой высшие существа, и не должны размениваться на такие мелочи.
— А по-моему, марки — это интересно, — робко заметил демиург Шамбамбукли.
