Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, если бы Краз вдруг не «пришел в себя».
***
Ему очень хотелось есть, но приходилось притворяться мертвым. Три дня – это тот срок, за который любой демон окрепнет после ранения и сможет понять, каких поступков ждать от горящей ненавистью женщины.
Лючию следовало бы назвать разумной и сдержанной, но поселившееся рядом привидение и не такую способно разговорить или довести до белого каления.
- Еще раз я встретила моего чернокрылого ангела в монастыре, - в первый же вечер, поддавшись на уговоры Дуни, делилась воспоминаниями Лючия. Тут Кразимион слегка напрягся, опасаясь, что его призрачная подруга все-таки захочет пояснить обманутой Лючии, кто есть ангел, а кто демон, но она лишь подсказала:
- Не называете его «Мой-Чернокрылый-Ангел». Слишком длинно. Пусть будет просто «милорд».
- Милорд? Пусть будет милорд, - согласилась Лючия. – В тот день я чуть не уверовала, что происхожу из рода ведьм, ведь только они могут общаться с потусторонними силами. Но по рассказам настоятельницы, ведьмы якшаются с бесами, но никак не с ангелами. А ведь я, будучи ребенком, была прямо-таки одержима милордом. Представляла, как он укроет меня своим крылом, если случится беда, как успокоит и споет тихую песнь, если мой сон потревожат кошмары. Но мало ли чего могут надумать маленькие девочки…
Лючия замолчала. Поправила одеяло, которым был укрыт Кразимион.
Заботливая рука нечаянно коснулась обнаженного плеча, и демон чуть не выдал себя. Для него стало мукой любое прикосновение Лючии. Краз едва сдерживался, когда она расстегивала его многочисленные ремни, чтобы осмотреть искалеченное падением тело.
- Когда случилась беда, никто не накрыл меня крылом, не спел и не успокоил. Я придумывала причины, оправдывая его отсутствие, беспокоилась, не случилось ли чего с моим ангелом. И тем больнее было увидеть, как он безмятежно гуляет по монастырскому саду, ест яблоки, греется на солнце. По-прежнему красивый и здоровый... Я подкараулила милорда и выплеснула на него всю накопившуюся боль, но не заметила в его лице и толики сожаления или раскаяния. Лишь холодный взгляд и недоумение, как я, букашка, посмела ударить его. Как оказалось, я ничего для милорда не значу. Я - пустое место. И тут ненависть накрыла меня с головой. Именно тогда я решила, что обязательно найду его и отомщу.
- Надеюсь, вы не собираетесь мстить прямо сейчас? - живо поинтересовалось привидение, на всякий случай присмотрев метлу, которой можно отбить атаку обиженной женщины.
- Лежачего врага не бью, - успокоила мстительница Дуню. А демон мысленно возблагодарил небо, что имеет возможность заживить раны и ушибы, прежде чем ему начнут жестоко мстить. «Ох, я обожаю ее!» - как-то не вовремя мелькнула шальная мысль.
На второй день «беспамятства» демона, привидение, накричавшись спозаранку, —наконец-то заметило накарябанное на стене сообщение и заткнулось на пару часов, дав всем передышку.
Кразимион всю ночь горел, и Лючии пришлось часто менять мокрую повязку, благо за окном с вечера зарядил дождь. Обессиленная, она под утро провалилась в сон и не заметила, как оказалась в одной кровати с врагом. Враг затаил дыхание и даже попытался остановить сердце, барабанившее в груди с удвоенной силой, но голосящее привидение не дало Лючии долго погреться под его боком. Найдя себя лежащей чуть ли не в обнимку с лже-ангелом, леди Росто поспешно перебралась в кресло и уже там досматривала странные сны, где взгляды с тихой радостью перекрещивались, а губы опалялись поцелуями.
Немного отдохнув, Лючия наложила резко пахнущую мазь на раны «ангела» и, убедившись, что его жизнь вне опасности, вернулась к столу, где из колбы со вчерашнего дня выпаривалась жидкость. Сверяясь с записями в альбоме, добавила млечный сок и растолченные пушинки одуванчика и, убедившись, что варево окрасилось в черный цвет, заткнула колбу пробкой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Извините, леди Лючия, а вы точно не ведьма? - поинтересовалось привидение, пряча свою памятную книжицу за шиворот. - Простой человек навряд ли сможет замуровать дверь и взлететь на крыльях ночной бабочки. И вообще, судя по тому, что хранится на этих полках, вам самое место на костре.
Леди Росю юрько усмехнулась.
- Пожалуй.
Впервые она задумалась о том, что не такая как все, еще в детстве, но убедилась в своей исключительности в монастыре, куда и заявился чернокрылый ангел. Ни монахини, ни послушницы не видели его, хотя незваный гость часами сидел в трапезной,греясь у очага.
Когда ангел в очередной раз исчез, Лючия сильно заболела. «Она уже вчера бредила, представляя, что говорит с кем-то незримым», - пожаловалась настоятельница, и сиротку закрыли в келье, боясь, как бы лихорадка не перекинулась на остальных. За все время болезни Лючия видела лишь монахиню, разбирающуюся в травах. Ее отвары сбивали жар, и в недолгие перерывы между приступами озноба девочка могла насладиться разговором с интересным человеком. Именно монахиня-знахарка дала ей ключи от подвала, где хранились старые книги, и Лючия, хоть и задыхалась от кашля, часами там пропадала.
Как-то, задев шаткую стопку, моментально рассыпавшуюся у ее ног, Лючия выудила на свет необычную книгу. Переплет из тончайшей черной кожи, странные рисунки и незнакомый язык вызвали страстное желание понять, о чем говорится в —таи1 icTDOi и юм фолиа! ггс.
- Я, можно сказать, своровала ее, - улыбнулась Лючия, вспоминая, как боясь, что ей запретят читать черную книгу, спрятала ее под шаль, в которую куталась, спускаясь в подвал. - А ночью, когда все спали и не могли обнаружить горящую свечу, я открывала пахнущую плесенью находку. Сначала я ничего не понимала и просто листала страницы, рассматривая загадочные рисунки. Отчего-то я злилась, словно только от меня зависело, откроется мне тайна чужого языка или нет. А однажды, когда глаза уже закрывались, и я лишь усилием воли заставляла себя смотреть на страницу, произошло нечто странное. - Тут Лючия обернулось к привидению, зависнувшему за ее спиной и с опаской наблюдающему за манипуляциями женщины-алхимика: - Дуня, вы грамотная, а потому, возможно, помните, как сливаются буквы, когда клюете над книгой носом?
Дуня на всякий случай кивнула.
- Вот и я, засыпая, уже не различала, где кончается рисунок, и начинается текст, как вдруг буквы поплыли, стали расправляться, заново перевиваться, и я обнаружила, что понимаю не только то, что написано, но и вижу совершенно иной рисунок, который буквально проявился из путаницы линий. От испуга, что происходит нечто запредельное, я моргнула... и убедилась, что видела лишь сон. Лежащая передо мной книга оставалась прежней, а я опять ничего в ней не понимала. Утром я выслушала нарекания за истраченные свечи, а потому была наказана на неделю, и уже читать ночами не могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- А потом? - заволновалось привидение, видя, что Лючия замолчала и, проверив горелку, развязывает фартук. Девушка, улыбнувшись привидению, выбрала из кучи в углу годные яблоки, помыла их в собранной дождевой воде и, выглянув в окно и убедившись, что воины никуда за ночь не делись, уселась в кресло у кровати.
Дуня отказалась от предложенного яблока, и, расположившись у неподвижного демона под боком, приготовилась слушать.
