— Да, — кивнул я, вспомнив, как во время «первой» нашей встречи она бесстрашно бросилась голышом на бандитов, — она у меня такая! С ней точно все в порядке?
— Не беспокойся, в полном порядке! — заверил меня Райнгольд. — Кусочек памяти о твоем аресте я просто заблокировал, чтобы не нервничала зазря. Сейчас я его быстро на место верну.
— Спасибо, Вячеслав Вячеславович! — поблагодарил я старика. — Не знаю даже, что я бы без вас делал!
— А девчушка твоя у меня хоть отъелась и отоспалась вволю, а то от нее одна кожа до кости остались. Да и мне старику веселее с ней, а то от Имбрагимки уже взгляд воротит! Столько лет одна и та же бородатая рожа перед глазами маячила… Обрыдла до чертиков!
— Э-э-э! Хозяын… — обиженно засопел абрек.
— Не в обиду тебе, Ибрагимка, сказано! — успокоил верного слугу Райнгольд. — Я ж без тебя, как без рук! Мы с тобой, старина, одной веревочкой давным-давно повязаны!
Даже такая неказистая похвала из уст старого князя заставила здоровяка расплыться в довольной улыбке.
— Так она от вас и все это время и не выходила никуда? — уточнил я у старика.
— Да как же я её бы выпустил? — произнес Мозголом. — Я же аккуратно с ней работал, чтобы ничего в голове невзначай не повредить. А если бы она вспомнила, а я далеко?
— Так выходит, ей все это время на работе прогулы ставили? — переполошился я. — Как же теперь быть-то?
— А вот это дело поправимое, — произнес Александр Дмитриевич. — Я ей сейчас такую бумагу выпишу, с которой ей никто слова лишнего не скажет!
— Спасибо, товарищ оснаб! — поблагодарил я Головина.
— Ибрагим, проводи парнишку к сестре, — распорядился Вячеслав Вячеславович, — пусть попрощаются… И это, Мамонт, может, уговоришь её у меня пожить? Аленка твоя для меня прямо как весеннее солнышко в окошко… — отчего-то смущенно произнес старик. — Просто хочу, чтобы она по своей воле решила… Не-не, не подумайте чего такого, ребятки… Просто опять один на один с Ибрагимкой оставаться… А она, как внучка мне будет… Жаль, своих завести не удалось… А я, да и Ибрагим, присмотрим за ней — пусть только кто обидеть её попробует! — Раздухарился старикан, потрясая худыми кулачками.
— Не позавидовал бы тому, кто князя Райногольда врагом бы заимел, — усмехнулся Александр Дмитриевич. — Как решишь, Мамонт? То, что сильнейший Мозголом просит — на самом деле дорогого стоит! Он, ведь, если бы захотел, никто бы никогда и не узнал, как оно на самом деле.
— Конечно, поговорю, Вячеслав Вячеславович! — обрадовано произнес я.
У меня на самом деле прямо камень с души свалился — боязно мне было Аленку одну оставлять. Хотя, она одна еще и меня на себе тащила, когда я полным овощем после ранения валялся. Но все равно я был рад. Только бы согласилась. А за старым князем, да за его верным Ибрагимом, как за каменной стеной! Когда еще я обратно вернусь? Может статься, что и никогда.
Распрощавшись с Аленкой, которой Вячеслав Вячеславович хитрым образом «вернул» заблокированную память (она даже и не поняла, отчего так спокойно провела несколько дней после моего ареста), с самим хозяином и его слугой, мы вновь загрузились в автомобиль Головина и продолжили свой путь.
Миновав дровяные трущобы Марьиной рощи с подмерзшими колдобинами, автомобиль прибавил скорость, направляясь в самый центр города. Прошло не так уж и много времени, когда впереди по курсу замаячили рубиновые звезды Кремля.
— Так сразу и в Кремль? — Мне, отчего-то, стало немного не по себе.
— А то! — Подмигнул мне обернувшийся на мгновение Александр Дмитриевич. — Ты у нас, товарищ младший лейтенант, очень ценный экземпляр! Талантов не перечесть, да еще и обладаешь непомерным Резервом! Куда же еще тебя везти, как не в Кремль?
— Может, не надо сразу в Кремль? — несмело произнес я. — Там ведь такие люди… Наркомы… Да и сам товарищ Сталин… Да и видок у меня еще тот… Нет, товарищи! Куда я в таком затрапезном виде?
— А ты зря не переживай, старичок — уже не оборачиваясь, ответил Головин. — Мы тебя сначала в порядок приведем, а уже потом перед светлы очи ответственных товарищей доставим.
Мы остановились у поста охраны Боровицких ворот, где Александр Дмитриевич показал свой пропуск. Что у него там была за бумажка, я не знал. Но охрана вопросов не задавала, «взяла под козырек» и быстро освободила дальнейший проезд.
Проскочив на внутреннюю территорию, автомобиль промчался мимо Оружейной палаты по Боровицкой улице. Сделав крюк и оставив по левую сторону Ивановскую площадь с Царь-колоколом и Царь-пушкой, мы проскочили мимо Спасской Башни и вдоль крепостной стены Кремля, а после свернули на Сенатскую площадь.
Я с интересом пялился сквозь дверное стекло машины на пролетающие мимо кремлевские достопримечательности. И, несмотря на то, что я никогда не был за защитными стенами этой древней русской крепости (по крайней мере, совсем этого не помнил), названия того или иного объекта сами собой выстреливали в моей голове, стоило только мне бросить на него беглый взгляд.
Причем информация изобиловала такими подробностями, которые я точно не мог знать. Ну, вот откуда бы мне было известно, что Большой кремлевский дворец, бывший некогда новым императорским дворцом Николая I, был построен в 1838−1850-ом годах на месте разобранного дворца императрицы Елизаветы Петровны. А тот, возведенный в XVII веке дворец Елизаветы, в свою очередь, стоял на месте древнего великокняжеского дворца Ивана III?
А здание Оружейной палаты, входившее в ансамбль Большого Кремлевского дворца, было построено в 1851-ом году на месте разобранного Конюшенного двора ХVII века. Оружейная палата предназначалась для хранения и экспонирования сокровищ царской казны и являлась одним из первых в России зданий специального музейного назначения?
И не только за царские дворцы я был в курсе, но и за церкви, в изобилии разбросанные по внутренней территории Кремля: и Двенадцати Апостолов, и Ризоположения, и Успенский с Благовещенским соборами, и Верхоспасский собор с теремными церквями, которого по дороге я даже и не видел!
Ну откуда скажите, советскому комсомольцу так в церквях разбираться? А? То-то! А я все это откуда-то знал! И меня эти неизведанные знания откровенно пугали! Ну, кто его знает, что из меня в следующий момент вылететь может?
Ведь не даром меня товарищ оснаб с товарищем полковником под белы рученьки-то сюда притащили? Не даром! Ведь выпрыгнули из меня, как из мифического рога изобилия многочисленные Таланты, к коим у меня раньше, по утверждению моей родной сестренки Аленки, никаких склонностей замечено не было.
А ведь должны же были меня проверять в Силовом отделе НКВД? Должны! И потенциал должны были замерить, и предрасположенность к той или иной «стихии» определить. А тут вдруг раз, откуда ни возьмись: и Морозилка, и Мозголом, и Потрясатель Тверди нарисовались, хер сотрешь! Понятно, что у товарищей из органов должны были серьезные вопросики на этот счет образоваться: а на самом деле тот ли ты товарищ, за которого себя выдаешь?
Хоть и разгромили мы фрица, но врагов у нашего Советского государства еще столько наберется — на сотню лет вперед отбиваться хватит! Те же пиндосня, черт бы их побрал! Это сейчас они нам напрочь фальшивой улыбочкой улыбаются, союзнички гребаные! А пройдет немного времени, столько от них говна хапнем, никакой совковой лопатой не отгрести!
От гуляющих в черепушке мыслей, зачастую мне абсолютно не понятных (ну, не знаю я, кто такие пиндосы, и почему они — союзнички гребаные?), вновь сильно разболелась голова. Можно было попробовать разобраться с возникшими непонятками и поглубже нырнуть в этот темный и чрезвычайно глубокий омут чужой памяти, но я боялся спровоцировать очередной выброс сырой Силы, либо чего хуже — Талан Потрясателя. Не хотелось, знаете ли, в самом сердце нашей Родины обрушить что-нибудь в Тартарары!
Краем глаза я заметил, что прежде абсолютно невозмутимый полковник Легион, сидевший на переднем пассажирском сиденье, как-то нервно начал бросать на меня колючие взгляды, повернув голову в пол-оборота.
