И я поплёлся назад, к месту встречи. Со стороны, наверное, это выглядело довольно глупо: туда-сюда, туда-сюда… Да ещё и сам с собою разговаривает.
- Помогай! - окликнул я, когда дошёл до места, что тоже не свидетельствовало о великом уме: стоит придурок среди зарослей и зовёт на помощь.
Он появился, как чёртик из коробки: просто отделился от куста, возле которого я стоял.
Я невольно вздрогнул:
"Какая у него, однако, способность к мимикрии!"
- Моя здеся, Вовчик! - улыбаясь всей своей начищенной сотней, с готовностью объявил он. - Твоя пришла моя забирай?
Я кивнул:
- Пошли.
- Моя радуйся такой переговора! - пришепетывая, оживлённо болтал он, пока мы шли с ним к дому. - Моя бывай многа планета и каждая моя прогоняй. Один твоя такая хороший! Моя помни твоя доброта! Твоя посмотри тогда! Самка твоя тоже хороший! Многа хороший!…
- Послушай, - остановился я. - Ты, пожалуйста, её так не называй. Ей это не понравится.
- Так-так! - с преувеличенной готовностью закивал он своей змеиной башкой. - Хорошо!
- Понимаешь, - мне, почему-то, стало неловко за него, - у нас так не принято. Самками людей не называют. Это у животных самки. А у людей они называются: женщина, жена, ну… подруга. Ещё - девушка.
- Моя слышал такая слово! - согласился он. - Моя будет называй твоя самка девушка. Хорошо такая? Самка не обижайся?
Я аж закашлялся от неловкости. Балбес! Она ведь слышит наш разговор!
- Ты можешь называть её просто: Настя. Этого будет достаточно.
- Моя понимай! - дотронулся он до моего плеча. - Твоя не будешь стыдно.
- Ну хорошо, коли так. Ты уж постарайся… - пробормотал я, весь скукожившись от неловкости.
И мы стали подниматься по ступеням террасы.
Вот глупость-то! Переживаю, как за неудобоваримого родственника. А, по сути, кто он мне? Ни сват, ни брат. Так, товарищ по несчастью. Но я имел глупость принять участие в его судьбе. А что? Надо было сказать: "Пшёл вон!"? И за что? Он мне плохого ничего не сделал. Только испугал вначале. Ну, так это, в принципе, не его вина. Это я стал… как пуганая ворона.
Настя устроила нам торжественную встречу прямо в гостиной. Тоже, видать, не в своей тарелке себя чувствовала. Волновалась. Она встала из-за накрытого стола и медленно приблизилась к нам, оглядывая гостя. Тот, видимо, тоже оробел, или нам так показалось, но в следующий момент он отколол неожиданный номер: упал на колени, склонил голову и проговорил с чувством:
- Моя сильно падай на твоя красота!
Мы с Настей переглянулись, она густо покраснела и нахмурилась:
- Это как понимать?
- Он, видимо, хотел сказать, - вступился я за незадачливого рыцаря, - что он сражён твоей красотой?
- Так-так! - закивал тот, мгновенно вскакивая с колен и обнажая в улыбке свою белоснежную сотню. - Моя плохо говорить по русский язык, но быстро будешь научись! - страстно заверил он, преданно смотря ей в глаза.
Настя от такого спектакля, а ещё больше от демонстрации обилия зубов, смутилась и отступила на шаг:
- Ну, вы это… проходите… к столу! Небось, проголодались с дороги?
Я усмехнулся и телеграфировал:
"Чего ты выдумала? Ты ж не знаешь, чего он ест!"
"Можно подумать, что ты знаешь!" - вспыхнула она и покосилась на гостя.
Тот, видимо, что-то уловил и, приложив руки к груди, торопливо заверил:
- Настя! Твоя не моги волновайся! Моя будешь кушай твоя еда!
И он шустро шмыгнул за стол, выпрямившись на стуле, как школьник.
- Вот так! - мстительно сверкнула Настя глазами. - Парень культурней тебя оказался!
- Так-так! - закивал "парень", вожделенно оглядывая угощение. - Моя сильно культурный!
Я только усмехнулся и тоже уселся за стол. Настя тоже пристроилась на краешке стула, в смущении теребя передник.
Зато гость уже не смущался. Он выхватил с тарелки кусок мяса и отправил его в рот. Глаза его блаженно прикрылись, и он стал медленно пережёвывать пищу.
Мы сидели и заворожённо смотрели на него. У нас ещё не было такого гостя. И о чём с ним говорить, мы тоже не имели понятия. Воцарилось неловкое молчание, нарушаемое только мерным похрустыванием челюстей инопланетянина. Кажется, он мясо употреблял вместе с костями. Ну, с такими-то зубами и я бы не пренебрёг!
- А вы к нам откуда прилетели? - наконец нашлась Настя.
Я уже хотел телеграфировать ей, что подобный вопрос гостю будет неприятен в свете того, что он мне рассказывал, но он открыл глаза и, посмотрев на меня, заявил:
- Такая думай не надо. Моя приятно всякая вопрос из Настя.
Она тихонько прыснула в кулак, на что он тоже улыбнулся:
- Моя смешной? Это никакой не страшный. Моя нравится, когда смешной. Моя дома всегда смешнился. Моя был большой… как это?… - обратился он ко мне за подмогой, как к своему заправскому переводчику: - Моя забыл…
- Шутник? - подсказала Настя.
- Так-так! - обрадовался он неожиданной поддержке с её стороны. - Шутник! Мой самка… - тут он на миг запнулся и поправился: - Мой девушка… Мой девушка много живот болел от моя шутник!
- Короче, помирала со смеху, - пояснил я.
- Зачем помирай? - удивился он. - Моя девушка тоже быстро улетай, когда Бей убивай мой планета!
- Убил планету? - ужаснулась Настя.
- Так-так! - вздохнул он печально и тут же оживился: - Мой девушка теперя никак не ходит от моя!
- Не понял, - брови мои поползли вверх. - Она тоже здесь?
- Так-так! - просиял он. - Моя на мой девушка… как это?… Люб-ля? - неуверенно произнёс он, вопросительно оглядывая нас.
- Вы любите её? - догадалась Настя.
- Девушка любите моя тоже! - заверил он.
- Так ты что ж, её там, в кустах, оставил, что ли? - возмутился я.
- Не так, - отрицательно мотнул он головой. - Девушка здеся! На моя!
У меня челюсть отвалилась:
- Где это - "на моя"?
- Вы, наверное, хотите сказать… - начала Настя, не менее поражённая этой новостью, но он перебил её:
- Вот он!
От его тела отделилась вторая фигура, как две капли воды, похожая на него и встала рядом с ним, потупив глаза.
Что называется, полный финиш!
Мы поражённо молчали, выпучив глаза. А Помогай ласково смотрел на свою возлюбленную. Наконец, я обрёл способность говорить:
- А… больше у тебя там никого нет? Бабушка-дедушка? Мама-папа? Ты уж сразу скажи, чтоб мы в курсе были!
Он расцвёл:
- Зачем никого? Ещё здеся!
Я окончательно обалдел! А Настя, внимательно разглядывавшая его подругу, строго спросила:
- Ну и кто же?
- Мой яйцо! - гордо заявил он и погладил подругу по животу. Та чуть-чуть поголубела, всё так же, не поднимая глаз. Видимо, это означало, что она смутилась. Покраснела, по-нашему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
