До моста было метров 150, не больше. Это расстояние можно пробежать секунд за двадцать пять. Совсем ничтожное время! Но когда знаешь, что в тебя сейчас целятся и стреляют из пулеметов, эти секунды кажутся вечностью.
Не оглядываясь назад, но чувствуя топот сапог товарищей и слыша их боевой клич, я бежал и на ходу стрелял из автомата по маленькой амбразуре, что виднелась в стене форта как раз перед мостом. До него оставалось тридцать, двадцать метров...
И вдруг все, что было передо мной: грязно-красная массивная стена форта, темные глазницы амбразур, горбатый мост с невысокими перилами, - все это раскололось, перемешалось, вздыбилось к небу. Инстинкт заставил меня искать спасение у земли. Только я упал, как земля подо мной вздрогнула, качнулась. Чудовищный взрыв безжалостно ударил по барабанным перепонкам, а еще через мгновение на спину упали тяжелые комья земли, потом еще что-то ударило по каске. Стало темно и душно. Мне показалось, что я похоронен заживо. "Все, Манакин, - сказал мысленно себе, - отвоевался!" В бессильном отчаянии напрягаю все силы, хочу освободить плечи, руки... И... происходит чудо. Земля поддается, я поднимаю голову.
Рядом освобождается от глыб Бижуманов. Отплевываясь, он процедил сквозь зубы:
- Вот сволочи, взорвали все-таки!
Я огляделся. Никто не стрелял - ни мы, ни немцы. Слышалось лишь, как падают еще на землю и в воду поднятые взрывом высоко в небо какие-то более легкие предметы.
Установилась странная звенящая тишина. Теперь фашисты пощелкают нас на выбор, ведь мы лежим перед ними как на ладони. Мне даже и в голову не пришло, что полуразрушенный взрывом форт покинут врагом. Что было делать? Оглянувшись, чтобы убедиться, где товарищи, я неожиданно увидел, как рядовой Хадыров ползет назад как-то неуклюже, боком. Только собрался окликнуть его, как услышал удивленный возглас парторга:
- А мост-то цел!
И действительно, взрыв разворотил всю середину моста, образовав в центре зияющий пролом. А справа и слева от огромной дыры остались нетронутыми две дорожки, каждая по метру шириной. Не успев еще сообразить, как и почему это получилось, я понял, что мешкать нельзя, и крикнул что было мочи:
- Вперед! Ура!
Когда мы ворвались в форт, фашистов там уже не было. Повсюду валялись противогазы, обмундирование, боеприпасы. У перевернутого пулемета лежало два трупа; на рукавах их френчей были прикреплены нашивки "РОА".
- Что, сволочи, допрыгались! Хозяева холуев своих подорвали, - зло сплюнул гвардии младший сержант Ковалевский. - И откуда только эти иуды берутся...
Сильный взрыв помешал ему договорить. Бросившись в соседний отсек, мы увидели катающегося по полу молодого солдата. Все его лицо, грудь и особенно левая рука были в крови. Пока его перевязывали, мы, осмотревшись, увидели разбросанные обломки красивой шкатулки. Как потом стало известно, боец не удержался, заинтересовался шкатулкой, а она была заминирована. Из-за своей неосторожности автоматчик и был жестоко наказан: лишился кисти руки.
Здесь же я отдал категорический приказ ничего не трогать. И это оказалось своевременным. Отступая, фашисты оставили нам много мин-сюрпризов. И не только здесь. Они закладывали мины в самые неожиданные места, а потому надо было быть предельно осторожными. К сожалению, не все это хорошо понимали.
Несколько позже произошел еще один неприятный случай. Мы получили приказ двигаться только по шоссе, в сторону не сходить, так как прилегающая местность заминирована. Разумеется, я этот приказ передал своим подчиненным. И все же неприятностей не избежали.
Во время марша, откуда ни возьмись, выскочил на шоссе поросенок. Это вызвало среди автоматчиков оживление. Кто-то озорно свистнул. Испуганный поросенок выскочил за обочину. А за ним, увлекшись, позабыв о предупреждении, - сержант Гриб. Никто не успел удержать его. Раздался взрыв, и... оживление как рукой сняло. Так по собственной беспечности выбыл из строя опытный автоматчик: ему оторвало пятку. А могло быть куда хуже...
Этот случай лишний раз напомнил, что на войне особенно нетерпимы отступления от приказа, уставных требований. Некоторым по молодости кажется многое малозначительным, ненужным, чуть ли не придуманным командирами ради перестраховки, ради формальностей. Все это далеко не так. Сколько было примеров, когда часовой пренебрегал, казалось бы, самой малостью, а обходилось это ценой жизни его и товарищей. Нарушили в уличных боях хотя бы чуть-чуть порядок подстраховки - потеряли человека. Совсем немного отвлекся наблюдатель за воздухом - беда всем... Нет, война не шутит, война мелочей не признает.
...Полуразрушенный форт мы покинули быстро. Совсем близко показались окраинные дома Бреста. Создав три группы, мы ворвались, как и предусматривала боевая задача, на улицу Гоголя. Меткие выстрелы снайперов, плотный пулеметный и автоматный огонь заставили гитлеровцев попятиться.
Город горел. Над ним стлался едкий черный дым. У двух покинутых противником пулеметных точек, обложенных мешками с песком, тлела большая деревянная коробка. Сверху она была обита толем, который, плавившись, издавал такой противный запах, что мы мигом проскочили передовые оборонительные посты фашистов. Даже не заглянули внутрь развороченных дзотов. Хотелось быстрее оставить позади открытое пространство, отделявшее вражеские окопы от домов.
Сосредоточившись за зданиями, решили действовать "перекатами". Пулеметчики и снайперы занимают огневые позиции и ведут прицельную стрельбу. Мы, прижимаясь к домам, делаем короткий бросок к очередным строениям и захватываем их. Потом под прикрытием огня автоматчиков к нам подтягиваются снайперы и пулеметчики. Так, короткими перебежками, мы и продвигались по улице Гоголя к центру города.
Гитлеровские пулеметчики и группы предателей, составлявшие, как правило, отряды прикрытия, не выдерживали нашего натиска. Постреляв, не жалея патронов, с чердаков домов, они поспешно отходили. Признаться, мы удивлялись, куда это они так быстро драпают. Чем глубже в город и ближе к центру наша штурмовая группа подходила, тем неорганизованней становилось сопротивление фашистов.
Лишь на одном из перекрестков гитлеровцы попытались контратаковать нас. Но мы были готовы к этому. Автоматчики быстро заняли вторые этажи и крыши двух домов, выходивших на площадь, и метким огнем уничтожили до десяти нападавших. Видимо, это отбило у фашистов всякое желание соваться вперед, вести активные действия. А когда подошли снайперы и начали снимать их пулеметчиков с чердака стоящего напротив каменного дома, немцы спешно ретировались. Вновь приняв боевой порядок, наша группа собиралась штурмовать этот дом, но здесь мы заметили, что по улице, которую только что очистили от фашистов, осторожно идут две машины. Впереди - бронеавтомобиль, сзади, метрах в пятидесяти, - "виллис". БТР я узнал сразу по большой вмятине на правом борту. На нем лихачил командир разведвзвода нашей части гвардии капитан Гаврилов. А кто в "виллисе", можно было только догадываться. У полкового начальства такой машины не было. Значит, ехал какой-то более высокий командир.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
