Запах пищевых отбросов, тянувшийся с помойки, ударил в нос. Я подумал о Веде, оставшейся в хижине с Максом, представил себе его насмерть перепуганное лицо. «Бьюик» стоял на дороге возле дома. Если полицейские заметят машину, они бесшумно окружат дом, а потом громко потребуют, чтобы я вышел. С этой опасностью приходилось мириться.
Я услышал чье-то шарканье, дверь открылась. В темноте ничего не было видно, но запах перегара свидетельствовал о том, что старуха где-то рядом.
— Макс дома?
— Кто его спрашивает?
Хриплые тягучие звуки вытекали из ее глотки, словно загустевшее масло из бутылки.
— Меня зовут Декстер. Вы — миссис Отис?
— Да.
— Макс говорил мне о вас. Он, кажется, ищет работу. У меня есть предложение.
— Его сейчас нет.
Я попытался разглядеть ее, но было слишком темно.
Мне показалось забавным то, что я не видел человека, которого обманывал.
— Какая жалость. Я надеялся застать Макса в такое позднее время. Когда он придет?
— Понятия не имею.
— Я бы Максу хорошо платил. Он просил дать ему знать, если освободится место. Вы разрешите мне обождать его? Следующий раз я здесь буду не скоро.
— Я ложусь спать, — проворчала она. — Я не знаю, когда он вернется.
— У меня в машине валяется пара бутылок виски. Они помогут нам скоротать время.
— Виски, говорите? — оживилась старуха. — Тогда заходите. В этом проклятом доме совсем не осталось выпивки. Макс вечно обещает принести бутылку, но не держит слова. Заходите, мистер.
— Я сбегаю за виски.
Я спустился по ступенькам, взял из машины две бутылки и возвратился назад. Миссис Отис открыла дверь гостиной; свет масляной лампы проник в коридор. В доме пахло грязью, помоями, кошками и нестиранным бельем.
Низенькая, полная, неряшливо одетая миссис Отис принялась разглядывать меня. У нее был такой же, как у Макса, крючковатый нос, но на этом сходство заканчивалось. Влажные блестящие глаза старухи не казались печальными. Прядь седых волос падала на один глаз, и старуха постоянно сдувала ее наверх. Она могла закрепить волосы заколкой, но ей, видно, нравилось сдувать их.
— Присядем, — сказал я. — Это напиток аристократов. Так написано на этикетке.
Она захихикала. Макс назвал ее алкоголичкой; он не ошибся. Она притащила пару грязных стаканов и налила себе такую порцию, которая могла оглушить и меня. Она не собиралась поддерживать светский разговор; поняв, что миссис Отис не интересует ничто, кроме выпивки, я принялся угощать ее. Я ждал, когда она отключится.
Старуха справилась с первой бутылкой и с половиной второй; я испугался, не мало ли я взял спиртного. Когда во второй бутылке осталось совсем немного жидкости, миссис Отис вдруг потеряла связь с миром. Она перестала подносить стакан ко рту. Она сидела, оцепенело уставившись на меня и сдувая волосы с глаз.
Я встал и принялся расхаживать по комнате; она не пыталась следить за мной. Я вышел в коридор и поднялся по лестнице. Наверху было три комнаты. Одну из них занимала миссис Отис. Я догадался об этом по скоплению пустых бутылок в углу.
Вторая комната, в которую я заглянул, оказалась чистой и прибранной. Увидев голубой костюм, висевший на обратной стороне двери, я понял, что здесь живет Макс. Под подушкой лежал конверт. Я присел на кровать и прочитал записку. Она была выдержана в трагических тонах. Макс сообщал, где его искать, если он не вернется. Он несколько раз повторял слова о вознаграждении, обещанном за поимку преступника, объяснял матери, как ей следует действовать. Он знал, что имеет дело с человеком, чей мозг разрушен алкоголем, и старался писать просто и ясно. Он извел шесть страниц, растолковывая матери, что ей надо сделать. Макс умолял мать не отдавать деньги Кейт (я понял, что речь идет о сестре Отиса).
Прочитав письмо, я немедленно сжег его. Потом я спустился вниз. Старуха по-прежнему сидела в кресле, ее остекленевшие глаза разглядывали противоположную стену. Если бы она не сдувала прядь волос, я бы мог подумать, что она умерла. Большая черная кошка терлась о ее ногу, принюхиваясь к незнакомому запаху виски. Она, видно, привыкла к джину. Она посмотрела на меня с укором, и я почувствовал себя негодяем.
Я забрал две пустые бутылки, обвел взглядом комнату, убедился в том, что я ничего тут не оставил, и направился к входной двери.
Сжимая в руке 0,45, я посмотрел на «бьюик». У ворот стояла девушка. Мы уставились друг на друга. Это Кейт, догадался я, и медленно спустился по ступенькам, пряча бутылки за спиной.
— Я могу вам помочь? — спросила она, когда я поравнялся с воротами.
Крючковатый нос заметно портил худую, бледную, бедно одетую девушку.
— Нет, пожалуй, — выдавил я из себя.
— Вы видели маму?
Произнеся это, Кейт вздрогнула.
— Вам нужен Макс? — добавила она.
— Да. Хотел предложить ему работу, но вот не застал. Скажите брату, что заходил Фрэнк Декстер. Макс догадается, зачем он мне понадобился.
На тропинке появилась кошка, она подошла к нам и снова укоризненно посмотрела на меня.
— Он уже второй день отсутствует, — сказала Кейт и сплела свои пальцы. — Я беспокоюсь. Ума не приложу, куда он мог деться.
— Ваша мама сказала, что он сегодня вернется, но у меня больше нет времени.
— Она… не совсем в себе. Я не думаю, что она знает, когда придет Макс. Уже два дня его нет. Наверно, пора заявить в полицию.
Я открыл дверцу машины и незаметно бросил бутылки на сиденье.
— Поступайте, как считаете нужным. Я вам не советчик. Просто хотел предложить ему работу.
Я сел за руль. Когда Кейт обнаружит, что я сделал с ее матерью, я буду уже далеко.
— Может, стоит обождать еще денек. Макс такой легкомысленный, он мог попасть в беду. Полиции ни к чему…
Ее голос внезапно оборвался.
— Вы правы, — сказал я. — Ждите. Вряд ли он поблагодарит вас за обращение в полицию.
Я завел мотор, включил скорость.
— До свидания.
Я увидел в зеркале заднего вида Кейт. Она стояла, залитая лунным светом, и провожала меня взглядом. Кошка вертелась возле ее худых ног. Я представил себе избитого Макса, сидящего в хижине под присмотром Веды. Он действительно угодил в беду. Я снова посмотрел в зеркало. Кейт шла по тропинке к дому. Мне вдруг стало жутко.
Глава четырнадцатая
Когда я загнал «бьюик» под навес, луна скрылась за густыми рваными облаками. Я прошел по сухой жесткой траве к хижине. Всю дорогу я думал о Максе. Что с ним делать? Вопрос оставался открытым. Его не следует отпускать до нашего отъезда, который мог состояться через неделю. Но продержать Макса в плену целых семь дней было бы непросто. Мне пришлось бы неотлучно находиться при нем. Надежнее всего мы обеспечили бы свою безопасность, если бы отвели его куда-нибудь в лес и прикончили выстрелом в затылок. Но я не собирался так поступать. Я вообще не собирался кого-либо убивать. Я уже взял на душу немалый грех и не собирался усугублять его. В последнее время я на многое стал смотреть иначе.
Мне надоело катиться вниз по наклонной плоскости. Я хотел обрести право на самоуважение.
Хижина погрузилась в темноту, но это меня не удивило. Я сам прибил к оконным рамам старые мешки. Я бесшумно подкрался к двери и стал слушать. Затем постучал.
— Веда?
Вдруг Максу удалось освободить руки и завладеть оружием? Не стоит ли он у порога, готовый всадить в меня пулю калибра 0.25? Наконец дверь открылась, и я увидел Веду.
— Все в порядке, — сказал я, захлопывая за собой дверь.
Макс сидел в том самом месте, где я его оставил. Кровь запеклась на его лице. Он напоминал жертву несчастного случая, доставленную в больницу и ждущую, когда доктора займутся ею. Но я не собирался нянчиться с Отисом.
— Достал? — взволнованно спросила Веда.
— Я сжег письмо. Как тут?
— Нормально.
Сдвинув шляпу на затылок и сунув руки в карманы брюк, я подошел к Максу и уставился на него.
— Все козыри были у тебя, но ты умудрился проиграть, — сказал я. — Что же с тобой делать?
Он посмотрел на меня своими заплывшими глазами. Животный страх уродовал его лицо:
— Ты ее не тронул?
— Нет. Что я, изверг? Мы с ней распили пару бутылок. Вот и все.
— Я знал, как ты станешь действовать. Слава богу, что с ней ничего не случилось. Она славная старушка.
Я скорчил гримасу, вспомнив грязь, тошнотворные запахи и гору пустых бутылок. Однако для него она все же оставалась матерью.
— Ты бы умылся. Только смотри, без фокусов. Я не хочу убивать тебя, не вынуждай меня это сделать.
Я помог ему подняться со стула, развязал ремень. Веда взяла с полки 0,25. Она боялась Макса. Он, постанывая, принялся растирать затекшие запястья; Веда не спускала с него настороженных глаз.
Смыв кровь с лица, Макс зашел вместе со мной в комнату, расположенную у наружной двери, и замер.
