Его отец вписал свой номер в мои контакты и пытается добиться моей поддержки. Раньше я бы немедленно удалила все и раздраженно фыркнула. Сейчас я задумываюсь. Там в кабинете он казался таким откровенным и искренним. Может он действительно все осознал и хочет наладить отношения с сыном.
Давид бросает на меня заинтересованный взгляд, и я автоматически выключаю телефон и прячу его в сумку.
Надо подумать.
Глава 35
Погода разыгралась нешуточная. Мы едва доехали до дома моего брата. Безумный ветер все норовил сбросить машину с маршрута, плотный ливень не давал видеть дорогу, а при каждой молнии и грохоте грома я подскакивала на сиденье.
Припарковавшись у калитки, мы с Давидом выходим из машины и спешим к дому. Мгновение и вся одежда промокает до нитки.
— Пойдем на верх, я найду тебе что-нибудь переодеться, — говорю Давиду, когда оказываемся в середине.
— Вряд ли я влезу в твои вещи, — улыбается мне парень.
Я снимаю свою куртку и перевожу на него взор. Он весь мокрый, из волос капает вода и мне хочется взять полотенце и вытереть его.
Из кухни появляется взволнованная Галя.
— То ты Надя. Я думала Вася приехал, — говорит она дрожащим голосом. — На дворе началась настоящая буря, а я до него не могу дозвониться.
— Я уверена, с ним все в порядке, — стараюсь ее успокоить. — Возможно, где-то пересиживает.
— Почему тогда не берет трубки? — она паникует, и я не знаю, что ей ответить.
Мой брат продолжает задерживаться на работе, и у его жены уже начались подозрения. Однажды она мне призналась, что считает, что у него есть любовница. Мне в это верить не хочется. Они хорошая пара и такой поступок Василия сильно разочаровал бы меня.
— Извините, Давид. Вы весь промокший, — только сейчас она замечает гостя и резко меняет тон. Галя умеет контролировать себя, когда нужно. — Сейчас я найду какие-нибудь вещи для вас. Они будут за большие, но это лучше, чем мокрая одежда.
Я благодарна ей за помощь. Давида нужно переодеть, а отпускать его в дорогу в такую погоду я не собираюсь.
Мы поднимаемся на верх. Галя приносит штаны Василия, футболку и кофту.
— Переодевайтесь быстро пока не простудились, — заботливо произносит и оставляет нас у двери моей комнаты.
Мгновение колеблюсь прежде чем впустить парня внутрь. Мы давно уже не были наедине в маленьком помещении. Испытываю неудобство от его присутствия и стараюсь не смотреть в его сторону.
— Снимай мокрую одежду, — говорю резко, а сама подхожу к шкафу, нервно открываю дверцу и замираю.
Я совсем забыла, что хотела взять. Просто стою и не двигаюсь, прислушиваюсь к шороху позади.
— Такая серьезная и холодная, — хмыкает Давид. Едва сдерживаюсь, чтобы не повернуться к нему. — Я надеялся, ты меня согреешь.
— Извини, но сухая одежда это все, что тебе светит.
Снимаю с себя свитер, липнущий к телу и приносящий только неприятную прохладу. Руки дрожат и я не знаю, из-за холода, или из-за того, что Давид сейчас позади меня и тоже раздевается. Стараюсь не думать о нем, но это невыполнимая миссия. Когда натянула на себя сухую кофту, начинаю снимать штаны. Мокрая ткань тяжело поддается и это занимает больше времени, чем я надеялась.
Вдруг чувствую на талии руки и теплое упругое тело прижимается к моей спине. От неожиданности резко выдыхаю.
— Что ты делаешь? — говорить трудно, грудь сжимается от тяжелого предчувствия.
— Я вечность тебя не касался, — шепчет у уха.
Горячее дыхание обжигает шею. Легкий, едва ощутимый поцелуй начинает разрушать всю построенную оборону. Дышу тяжело, неравномерно, голова ходит кругом от его близости.
— Только чуть больше месяца, — отрывисто выдыхаю.
— И это был самый невыносимый месяц в моей жизни, — шепчет и касается губами кромки уха.
Таю от его прикосновений. Тело изгибается, подвергается его ласкам. Он увереннее сжимает в объятиях, жаркими поцелуями покрывает шею, спускается ниже и я не могу сопротивляться желанному мужчине.
Я разворачиваюсь к нему лицом, заглядываю в затуманенные зеленые глаза. Сколько страсти у них и чувств. Могу прочесть в них все невысказанное и сокровенное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Люблю тебя, Надя, — произносит прямо в губы.
— Я тоже тебя люблю, Давид, — успеваю ответить, прежде чем мы сливаемся в безудержном страстном поцелуе.
Я сдаюсь. Больше не могу противиться ни его желанию ни своему.
— Давид, я хочу тебе кое-что сказать, — прерываю между нами молчание.
В комнате темно, за окном хозяйничает неумолкающая буря, а мы лежим в постели в объятиях друг друга.
— Надеюсь не хочешь снова меня покинуть, — чувствую, как он едва заметно напрягается, хотя голос веселый и беззаботный.
— Нет. От тебя я уже никуда не денусь, — тянусь к его губам, нежно целую.
Он отвечает, нетерпеливо гладит мою обнаженную кожу и прижимается еще крепче. Вырываюсь от его нажима, он сбивает с мысли. Да я должна хотя бы попробовать. Давид недовольно стонет, когда я отстранюсь, в полумраке его лицо размытое и нечеткое.
— Хочу поговорить о твоем отце, — начинаю неуверенно.
— Что он тебе наговорил? — резко перебивает. Его настроение меняется моментально, недавних нежностей, как и не было.
— Ничего такого. Но мне кажется, он действительно все осознал и хочет помириться. Может, дашь ему один небольшой шанс.
— Не могу поверить, — он отодвигается и резко поднимается. Без его тела становится сразу холодно. — Ты действительно хочешь, чтобы я снова вернулся туда? Я думал, ты понимаешь, почему разорвал все контакты и будешь поддерживать меня.
В его голосе обида. Я чувствую себя предательницей.
— Не обязательно возвращаться назад, — стараюсь донести свое мнение. — Просто поговори с ним.
— Чтобы он снова манипулировал мной? — Давид злится, встает с кровати, надевает спортивные штаны, которые большие на него. Хватает Васину футболку, сминает в кулаке, разворачивается ко мне. — Тебя я вижу он уже обработал. Подстроил под себя. Этому человеку нельзя доверять. Ты сама это знаешь.
На коленях подсовываюсь на край кровати, поближе к парню. Он не шевелится, только наблюдает, как я обнимаю его за талию, прижимаюсь лицом к груди. Его сердце безумно колотится и я хочу, чтобы он успокоился. Проходят секунды, прежде чем он обнимает меня в ответ. Слышу, как его дыхание замедляется. Он наклоняется и целует меня в волосы.
— Он опять нас разлучит, — болезненно выговаривает.
— Не разлучит, — уверенно отвечаю и крепче сжимаю его в объятиях. — Как раньше уже не будет. Просто послушай меня, — делаю паузу, перевожу дыхание, прежде чем начать говорить. — Мы останемся здесь, будем жить вдали от него. Я не прошу возвращаться. Я хочу, чтобы вы поговорили. Дай ему маленькую надежду на примирение. Поставь четкую границу, которую он не может пересечь. Покажи ему, что ты самостоятельный и уверенный человек, что можешь жить без его помощи. А к родственникам будешь приезжать только на праздники. Поставь ему условия, на которых вы можете в будущем общаться. И если это его не устроит, значит, он не желает помириться с сыном, а хочет вернуть марионетку. В этом случае я никогда не попрошу с ним встречаться.
Я затаиваю дыхание, жду ответа. Давид не шевелится и молчит. Обдумывает. Не кричит, не отталкивает меня, это хорошо.
— Хорошо, я попробую, — наконец произносит он. — Но у меня есть одно условие.
— Какое? — сердце ускоряется в предвкушении.
— Ты станешь моей женой.
Глава 36
Я нахожусь перед зеркалом и рассматриваю свое отражение. Вокруг меня все суетятся, но я спокойно стою и не двигаюсь. Простое, ничем не украшенное белое платье обтягивает талию, волосы аккуратно заколотые вверх, лишь несколько закрученных прядей свободно свисают оставленные намеренно. Галя говорит, что они придают лицу обаяние.
— Дочь, мне даже не верится. Все так быстро происходит, — подходит ко мне взволнованная мама и обнимает за плечи.
