продают редко, в основном все уходит родственникам.
Торт просто осчастливил Либермана.
– Вы даже не представляете, Артем Григорьевич, какой я сладкоежка! Чай уже готов.
Пока Лев Соломонович суетился у стола, Артем осматривал квартиру. Старинная мебель – очень красивая, много фотографий, на окнах – шикарная тюль. Телевизор вот не самый новый…
– А мне новый-то и ни к чему, – словно угадав его мысли, воскликнул Либерман. – Вот заедут племянник с женой – и пусть уж новый покупают. Садитесь же!
Артем сел.
– Понимаете, Артем, – Либерман вздохнул, – все это уже как бы не мое.
– Как? – удивился Артем.
– Пока я в больницах, племянник тут все помаленьку переиначивает. Нет, я не против! Молодые должны жить дальше. Аркаша с женой меня очень любят и во всем мне помогают. Но всем ведь все понятно. На что обижаться? Я отжил свое, болезнь сожрала меня изнутри, и ничего с этим не поделать. Поэтому сейчас я уже никому не нужен – я просто доживаю свои дни. А все, что сейчас происходит вокруг меня – это так, формальности. И не спорьте.
– Это очень жестоко, Лев Соломонович.
– А, бросьте. Жаль денег, которые были потрачены на мое лечение – все можно было закончить намного раньше, – Либерман снял и протер очки. – Да и не с того мы начали, правда? Давайте чай пить. Берите торт.
Некоторое время они сидели в тишине. Первым заговорил Артем.
– Вас все-таки выгнали из центра.
Либерман грустно усмехнулся.
– Дело тут не во мне. Ялынский очень зол на вас, Артем. Да, не удивляйтесь. Во всех своих невзгодах он винит только вас. А все мы, все, кто был вместе с вами в одной палате – продолжатели вашего дела. Так он думает. Он считает вас самым умным, идеологом, если позволите, а нас – исполнителями.
– Но вы-то знаете, что это не так.
Либерман вздохнул и посмотрел в окно.
– А кому есть дело до того, что знаю я?
– Мне, – Артем повысил голос. Ему очень не нравился разговор. – Мне есть дело. Потому как вы остались последним человеком, который знает, что я не идеолог и не главарь какой-то банды, которая занимается убийствами. А именно об этом мне пытался сегодня рассказать следователь.
– И вы хотите, – Либерман отодвинул чашку, – чтобы я пошел к следователю и растолковал ему, что это не так?
– Нет, конечно. Я не об этом хотел сказать.
– Понимаете, Артем, я ведь тоже говорил со следователем. И прекрасно понимаю ваше состояние.
– И что?
– Просто вспомните наш первый разговор, на следующий день после которого Боря Белкин толкнул под грузовик ни в чем не повинную по закону женщину.
– По закону???
– Да, по закону. И Васенька убивал невинного по закону человека, и Сан Саныч – тоже. Но все мы тогда, во время первого разговора, сказали «да». И вы, Артем, деньги предложили сами, никто вас не принуждал, ведь так?
Артем промолчал. Собеседник был полностью прав.
– Вы уж меня извините, старого дурака, – продолжил Либерман, – что я вам так зло все это говорю. Но иногда лучше поглубже посмотреть внутрь себя. Там есть все ответы.
– Надо же, мне и священник об этом говорил, – вскинулся Артем. – Вот только как мои поступки с Библией стыковаться будут, и с заповедью «Не убий» – не сказал.
– А вы хорошо Библию знаете? – спросил Лев Соломонович. Артем покачал головой. – Или в Библии ничего не написано про убийства?
– Да наверняка написано!
– А ведь речь идет о людях, которые нам с вами совсем не чужие, ведь так? И они… уже умерли.
Они снова посидели в тишине, которую на этот раз нарушил Либерман. Голос его дрожал.
– Я очень хочу, чтобы у вас, Артем, все в жизни было хорошо. И со здоровьем, и вообще. И чтобы у вас никогда не наступала пора выбора, как закончить свои дни.
Артем замотал головой. Он понял, что сейчас услышит что-то ужасное.
– Нет-нет-нет, Лев Соломонович, только не это..!
– Я понимаю, что вы меня осудите, но я все же скажу: Сан Саныч был прав хотя бы в том, что жизнь надо закончить правильно, сделав что-то полезное для других людей. Чтобы не сидеть и ждать, когда придет старуха с косой и скажет, что пора собираться. И Боренька, и Васенька… к тому времени они тоже уже все понимали…
Либерман снял очки и начал их протирать. Его глаза на этот раз не слезились.
– Я вам говорил… возможно, я неправильный еврей… но и я… тоже…
Артем не хотел в это верить. Но он все видел и понимал: перед ним сидит старый больной человек, который принял очень серьезное решение.
Глава 35
– А что ты мне предлагаешь? Связать его и в «дурку» сдать? Или сутками возле него находится, чтобы он ничего не сделал?
Артем почти кричал. Савелий молча смотрел на друга. Они сидели у Краевых дома. Хозяин сам накрыл стол – Лана ушла к подруге и обещала быть поздно, так что им никто не мешал. Артем пил морс, Сава – водку.
– Ты не поверишь, – упавшим голосом продолжил Артем, – за последние недели я стал совсем другим, я просто чувствую это. И дело совсем не в болезни. Вся эта история сделала меня во всем сомневающимся идиотом. Меня часто мучает совесть, я постоянно в раздумьях – правильно ли поступил здесь, верно ли сделал там? Да когда подобное со мной было, ну, скажи?
– А еще ты стал истериком, – спокойно ответил Савелий. – И это меня беспокоит гораздо больше, чем твои проблемы с совестью. Особенно учитывая появление в твоей жизни любимой женщины.
– О, кстати, – слабо улыбнулся Артем, – вот смотри!
Он показал несколько фотографий, которые Светлана выслала ему в ответ на его настойчивые просьбы. «Как дети, ей-богу!», – отшучивалась она. Но потом все-таки сдалась.
– Ну, что сказать? Очень даже ничего! – засмеялся Сава. – Молодец, дружище! Хорошая женщина, во всех отношениях, извиняюсь за пошлый намек. Опять же Светлана – как моя жена. Значит, быстро найдут общий язык. Давай вези ее сюда.
Артем улыбался, глядя на фото любимой.
– Не знаю, Сава. Наверно, все же мне придется в Москву переезжать. Здесь меня держат только две вещи – могила Марины и ты.
– Я ж тебе талдычу про гостевой визит, а не про житье-бытье. Сам же тебе говорил про Москву, забыл? Тем более, что ты уже там связи наладил.
– Да, кое-что удалось сделать, это ты прав. Ребятишки там хоть и с гонором, но толковые. Куплю квартиру, а там дальше уж
