Новому рейхстагу, в котором больше не было фракции КПГ, канцлер 24 марта предложил принять «Закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий», в соответствии с которым кабинет получал право издавать законы без участия рейхстага.
Закон был одобрен, но депутаты от СДПГ, несмотря на разгул террора и преследования, мужественно проголосовали против. Руководитель фракции СДПГ Отто Вельс, не испугавшись беснующихся в зале штурмовиков, произнес горячую речь в защиту демократии.
После того как социал-демократические профсоюзы, которые пытались наладить сотрудничество с новым режимом, 2 мая 1933 г. были все же распущены, месяцем позже была запрещена и СДПГ, многие ее функционеры попали в концлагеря или даже были убиты. Буржуазные партии предпочли распуститься «добровольно». Летом 1933 г. в Германии осталась только одна партия Адольфа Гитлера. Была окончательно и незаконно ликвидирована самостоятельность земель, во главе которых вместо прежних премьер-министров были поставлены имперские наместники, подчиненные канцлеру.
Унификация состояла не только в устранении конкурентов, но и в овладении всеми органами государственной власти. Двумя важными опорами государства являлись бюрократия и армия. По «Закону о восстановлении профессионального чиновничества» от 7 апреля 1933 г. неугодные власти либеральные и демократические чиновники, прежде всего евреи, были уволены и заменены членами партии. С рейхсвером дело обстояло сложнее. Кроме некоторых молодых офицеров, армия не испытывала никаких симпатий к Гитлеру и его партии. Она была настроена скептически и даже враждебно, поскольку плебейско-пролетарская, разнузданная манера нацистов отталкивала большинство консервативных офицеров. Особенно претили им штурмовые отряды, которые все громче требовали второй революции против капиталистов и консервативного административного аппарата, а также претендовали на то, чтобы из партийной превратиться в регулярную армию, растворив в себе прежний рейхсвер, что было в глазах генералитета наглой дерзостью.
Впрочем, штурмовиками уже тяготился и сам Гитлер, который здраво полагал, что в качестве инструмента власти армия гораздо полезнее и важнее, чем буйная и непредсказуемая орава штурмовиков, численность которых перевалила за миллион человек. Кроме того, фюрера начали беспокоить неуемное честолюбие и революционно-трескучие тирады командира штурмовых отрядов Эрнста Рема, его старого сподвижника. Поэтому 30 июня 1934 г. в Германии была проведена «ночь длинных ножей», в течение которой были расстреляны почти все командиры СА, а также некоторые давние недруги Гитлера, в том числе его прежний соперник Грегор Штрассер, личный секретарь вице-канцлера Палена Эдгар Юлиус Юнг, руководитель оппозиционной Католической акции в Берлине Эрих Клаузенер. В ходе расправы были убиты также бывший канцлер Шлейхер и его сотрудник, генерал Курт фон Бредов, на что командование рейхсвера отреагировало с олимпийским спокойствием, поскольку вопрос о руководстве армией был решен в его пользу. Что же касается президента, то Гинденбург только ворчливо заметил, что всю эту «банду гомосексуалистов следовало давно ликвидировать».
Но речь шла не только о том, чтобы овладеть органами государственной власти. Тоталитарный режим прочен тогда, когда он владеет умами и сердцами людей. Либеральные, демократические, социалистические деятели подвергались преследованиям, оказывались в концлагерях или были вынуждены эмигрировать. Их книги публично сжигались, их картины и музыка клеймились как «негерманские и выродившиеся», а с сентября 1933 г. всей культурной жизнью в рейхе руководил министр пропаганды и просвещения Йозеф Геббельс (1897–1945), создавший для этого особую «Имперскую палату культуры», в которой были обязаны состоять все лица творческих профессий.
Из университетов было уволено около 15 % неугодных профессоров и доцентов, отчасти по политическим, но в основном по расовым причинам. Одни ушли на пенсию, другие эмигрировали. Но большинство их коллег поспешили заявить о своей поддержке новых властителей. Подобное произошло и с церковью. В евангелистской церкви возникло движение «немецких христиан», которое резонно прозвали «штурмовые отряды Христа». В противовес ему в мае 1934 г. оформилась «исповедальная церковь», которая резко полемизировала с нацистской идеологией, несмотря на притеснения и даже аресты ее членов. В католической церкви многие ее служители проявляли симпатии к новому режиму, особенно после заключения в июле 1933 г. конкордата с Ватиканом. Но и здесь нарастала оппозиция нацизму, достигшая пика в 1937 г., когда вышла папская энциклика «Со жгучей тревогой», осторожно осудившая бесчеловечные методы правления Гитлера. Протестуя против расовой доктрины нацизма, мюнхенский кардинал Михаэль Фауленхабер имел смелость заявить, что «все мы — семиты по духу».
В тех случаях, когда человека не удавалось подчинить и развратить духовно, за дело принималась машина террора, руководимая рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером (1900-45). Разветвленный аппарат СС включал в себя и Главное управление имперской безопасности (РСХА), куда входила зловещая тайная государственная полиция (гестапо). В ведении СС находились концлагеря и Главное управление по вопросам расы и поселения, проводившее в жизнь расовую концепцию Гитлера.
Согласно этой доктрине, арийцам, воплощающим все добродетели, противопоставлялась группа, которая просто в силу принадлежности к определенной расе не могла не быть рассадником зла и мерзости. По многовековой европейской традиции такой сатанинской расой считались, разумеется, евреи. Хотя тщательно разработанного плана их преследования не было, но это всегда относилось к главным идеологическим целям нацизма. Террор и пропагандистские акции «снизу», от инсценированного Геббельсом бойкота еврейских магазинов 1 апреля 1933 г. до Хрустальной ночи 9 ноября 1938 г., когда по всей Германии прокатился массовый погром, чередовались с государственно-правовыми мерами «сверху». Вслед за законом о чиновниках, принятом в мае 1935 г., последовал закон, отказывавший евреям в «почетном долге» службы в армии. Окончательно евреи были превращены в людей низшего сорта по Нюрнбергским законам 15 сентября 1935 г., согласно которым политические права и возможность занимать государственные должности предоставлялись в зависимости от доказательства арийского происхождения, евреи выводились из сферы действия Гражданского кодекса, запрещались их браки с неевреями. Нюрнбергские законы, поправшие все нормы правового государства, стали юридической основой дискриминации и преследования немецких евреев, численность которых составляла свыше полумиллиона человек.
Террор и насилие были одной стороной режима, обольщение и развращение — другой. Не было ни одной социальной группы, которую бы не поддерживал и не подкармливал национал-социализм. На рабочих сильное воздействие оказали широко рекламируемые меры по созданию новых рабочих мест, например при строительстве стратегических автобанов, быстрое снижение безработицы, повышение мер социальной защиты на предприятиях, различные льготы, предоставляемые им организацией «Крафтдурх фрейде» («Сила через радость»), которая занималась организацией досуга и дешевых туристических поездок.
Ремесленники и мелкие торговцы выиграли от повышения налогов на ненавистные им универмаги и от ужесточения требований при создании новых ремесленных мастерских. Крестьяне были довольны введением аграрных покровительственных пошлин и повышением цен на сельскохозяйственную продукцию: Промышленников радовали запрещение профсоюзов и создание вместо них единого Германского трудового фронта, отмена тарифных договоров и рост государственных заказов, прежде всего в военном производстве. Словом, в каком-нибудь отношении каждый член «народного сообщества» что-то да получил от нового режима.
Этим и объясняется успех нацизма внутри страны. В отличие от демократии диктатура воздействовала на чувства и эмоции. Многие немцы, даже в принципе отклоняя национал-социализм, тем не менее считали, что он привнес в серую и холодную повседневность драматизм и страсть. Нацизм казался романтически-эмоциональным протестом против бездушной рационализации человеческого бытия. Большую роль играло при этом обращение к традициям. Показательным в этом отношении был состоявшийся 21 апреля 1933 г. День Потсдама, когда Гитлер и Гинденбург обменялись символическим рукопожатием над гробницей Фридриха Великого, что должно было означать союз между старой Пруссией и молодым национал-социализмом. В технике манипулирования массами нацистский режим достиг вершин виртуозности. Превосходно организованные Олимпийские игры 1936 г. в Берлине, ежегодно проводимые грандиозные партийные съезды и парады в Нюрнберге и многое другое пробуждали в людях чувства величия нации и гордости за свою принадлежность к ней.
