А Синеглазка опять посылает к царю:
— Отдай царевича…
Пуще испугался царь и посылает середнего — Василия-царевича. Он приходит к шатру. Выбегают два мальчика:
— Матушка, матушка, это не наш ли батюшка идет?
— Нет, детушки, это ваш дяденька. Угостите его хорошенько.
Двое пареньков опять давай дядю тростями чесать. Били, били, Василий-царевич едва ноги унес.
А Синеглазка в третий раз посылает к царю:
— Ступайте, ищите третьего сынка, Ивана-царевича. Не найдете — все царство потопчу, пожгу.
Царь еще пуще испугался, посылает за Федоромцаревичем и Василием-царевичем, велит им найти брата, Ивана-царевича. Тут братья упали отцу в ноги и во всем повинились: как у сонного Ивана-царевича взяли живую воду и молодильные яблоки, а самого бросили в пропасть.
Услышал это царь и залился слезами. А в ту пору Иван-царевич сам идет к Синеглазке, и с ним идет голь кабацкая. Они под ногами сукна рвут и в стороны мечут.
Подходит он к белополотняному шатру. Выбегают два мальчика:
— Матушка, матушка, к нам какой-то пьяница идет с голью кабацкой!
А Синеглазка им:
— Возьмите его за белые руки, ведите в шатер. Это ваш родной батюшка. Он безвинно три года страдал.
Тут Ивана-царевича взяли за белые руки, ввели в шатер. Синеглазка его умыла и причесала, одежу на нем сменила и спать уложила. А голи кабацкой по стаканчику поднесла, и они домой отправились.
На другой день Синеглазка и Иван-царевич приехали во дворец. Тут начался пир на весь мир — честным пирком да и за свадебку. Федору-царевичу и Василиюцаревичу мало было чести, прогнали их со двора — ночевать где ночь, где две, а третью и ночевать негде…
Иван-царевич не остался здесь, а уехал с Синеглазкой в ее девичье царство.
Тут и сказке конец.
ИВАН — КОРОВИЙ СЫН
В некотором царстве жил царь с царицей, и не было у них детей. Сколько ни горевали, сколько знахарей ни звали — нет и нет у них детей.
Раз приходит к ним бабушка-задворенка.
— Пустите, — говорит, — невода в море, выловится рыбка — золотое перо. Сварите ее в семи водах, пусть царица поест, тогда и понесет.
Царь велел сплести невода, спустить в море, выловить рыбку — золотое перо. Рыбаки опустили невода в синее море — в первый раз ничего не попалось; опустили в другой раз — опять ничего не попалось; опустили в третий раз и выловили рыбку — золотое перо.
Взяли ее и принесли к царю. Он наградил рыбаков и приказал рыбку отнести в поварню, сварить в семи водах и подать царице. Повара рыбку вычистили, вымыли, сварили, а помои на двор выплеснули. Проходила мимо корова, помои полизала. Девка-чернавка положила рыбку на блюдо — отнести царице — да дорогой оторвала золотое перышко и попробовала. А царица рыбку съела.
И все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и царица. И разрешились они в одно время тремя сыновьями: у царицы родился Иван-царевич, у девки-чернавки Иван — девкин сын; и корова родила человека, назвали его Иван — коровий сын.
Ребята уродились в одно лицо, голос в голос, волос в волос. Растут они не по дням, а по часам; как тесто на опаре поднимается, так и они растут.
Долго ли, коротко ли, стало им годков по десяти. Стали они с ребятами гулять, шутить шутки нехорошие. Какого парня возьмут за руку — рука прочь, возьмут за голову — голова прочь. Стал добрый народ на них жаловаться.
Вот Иван — коровий сын и говорит братьям:
— Чем нам у батюшки-царя жить, народ смущать, поедем лучше в чужие края.
Иван-царевич, Иван — девкин сын и Иван — коровий сын пришли к царю и просят, чтобы велел он сковать им три железные палицы и дал бы им благословеньице — ехать в чужие края, искать себе поединщиков.
Царь приказал сковать три железные палицы. Кузнецы неделю ковали, сделали три палицы; никто их за один конец приподнять не может, а Иван-царевич, Иван — девкин сын и Иван — коровий сын их между пальцами поворачивают, словно перо гусиное.
Вышли братья на широкий двор.
— Ну, братаны, — говорит Иван-царевич, — давайте силу пробовать, кому быть набольшим. Кто выше палицу забросит, тот и больший брат.
— Ладно, бросай ты первый.
Иван-царевич бросил, улетела палица высоко, едва видать, через час только назад упала. После него бросил Иван — девкин сын, улетела палица еще выше, совсем не видать, через два часа назад упала. А Иван — коровий сын стал бросать палицу, улетела она за облако, назад упала через три часа.
— Ну, Иван — коровий сын, быть тебе большим братом.
Оседлали братья коней, попросили у батюшки благословеньице и поехали в чистое поле — куда глаза глядят.
Ехали они по горам, по долам, по зеленым лугам, долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — подъезжают они к реке Смородине. Через реку стоит калиновый мост, по берегам кости человеческие валяются, по колено будет навалено.
Увидали братья избушку, вошли в нее — пустехонька, и вздумали тут остановиться. Коней расседлали, сами поели, попили. Пришло дело к вечеру, Иван — коровий сын говорит братьям:
— Давайте каждую ночь поочередно ходить в дозор, не будет ли кто проезжать по этому мосту.
Бросили жребий; в первую ночь досталось идти в дозор Ивану-царевичу, во вторую ночь Ивану — девкину сыну, в третью Ивану — коровьему сыну.
Иван-царевич обулся, оделся и пошел в дозор на реку Смородину, на калиновый мост. Походил, походил, да и заснул. А Ивану — коровьему сыну в избушке не спится, в головах подушечка вертится. Встал он, обулся, оделся, взял палицу и пошел на мост. А там Иван-царевич спит. Взял его Иван — коровий сын под плечи и снес под мост, а сам стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей шестиглавый; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади хорт[26] ощетинился.
Говорит им чудо-юдо:
— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга аль недруга?
— Слышим недруга.
— Врешь! Нет мне во всем свете ни спорщика, ни наговорщика, есть один только Иван — коровий сын. Так его костей сюда и ворон не занашивал, не только ему самому быть.
Тут Иван — коровий сын выскочил из-под моста:
— Я здесь!
Чудо-юдо его спрашивает:
— Зачем приехал, Иван — коровий сын? Сватать моих сестер али дочерей?
— Ох ты, чудо-юдо змей шестиглавый, в поле съезжаться — родней не считаться. Давай поспорим!
Вот они сошлись, поравнялись, жестоко ударились. Чуду-юду не посчастливилось: Иван — коровий сын с одного размаху снес ему три головы.
— Стой, Иван — коровий сын, дай мне роздыху.
— Нет тебе роздыху, чудо-юдо! По-нашему: бей да руби, себя не береги.
Тут они снова сошлись. Чудо-юдо ударил, вогнал Ивана — коровьего сына по колена в сырую землю, а Иван — коровий сын ударил, снес ему остальные три головы; туловище разрубил и в речку побросал, а шесть голов сложил под калиновый мост. Сам вернулся в избушку и лег спать.
Поутру возвращается Иван-царевич.
— Что, брат, не видал ли: кто ходил, кто ездил по калиновому мосту? - спрашивают братья.
— Никто, братцы, не ходил, не ездил. Мимо меня и муха не пролетывала.
На другую ночь пошел в дозор Иван — девкин сын. Походил, походил, забрался в кусты и заснул.
А Ивану — коровьему сыну не спится, в головах подушечка вертится. Как пошло время за полночь, он обулся, оделся, взял палицу, вышел и стал под калиновый мост.
На реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей девятиглавый. У коня дым из ушей валит, из ноздрей пламя пышет.
Вдруг конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади хорт ощетинился.
— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга аль недруга?
— Слышим недруга. Не Иван ли здесь — коровий сын?
— Его костей сюда и ворон не занашивал, не только ему самому быть.
Тут Иван — коровий сын выскочил из-под моста:
— Врешь ты! Я здесь.
Чудо-юдо говорит ему.
— Зачем приехал? Сватать моих сестер али дочерей?
— Ох ты, чудо-юдо девятиглавое, в поле съезжаться — родней не считаться. Давай биться!
Вот они сошлись, поравнялись, жестоко ударились, кругом земля простонала. Иван — коровий сын размахнулся палицей — три головы чуду-юду, как кочки, снес: в другой раз размахнулся — еще три головы снес. А чудо-юдо ударил — по пояс вогнал его в сырую землю.
Иван — коровий сын захватил земли горсть и бросил ему в очи. Чудо-юдо схватился протирать глазища, Иван — коровий сын сбил ему остальные головы, туловище рассек на части, покидал в реку Смородину, а девять голов сложил под калиновый мост. Сам пошел в избушку и лег спать.
