- Я нашёл тебя в ночном клубе просто потому, что ты всегда под наблюдением. Только вот я, с головой погрузившись в работу, чтобы хоть как-то унять тягу к тебе, дал слабину, потому что не ожидал, что ты вот так уедешь. И паниковал страшно. Боялся за тебя, пиздец как. Потому что твой отец, Даринка, вляпался в подобную же вещь. А ещё потому, что ты живёшь со мной. Просто сейчас со мной - для тебя безопаснее, чем без меня.
Не в силах ни пошевелиться, ни сказать что-либо, я чувствую только холодный, липкий страх.
- Я влюблён в тебя. Но у меня опасный бизнес, Дарина. И я не завожу отношений. Как только я пойму, что ты в безопасности касательно той ситуации, ты уедешь. Думаю, что где-то через неделю. Квартиру я тебе уже купил.
Глава тридцать вторая
Возвращаюсь с ним домой в подавленном состоянии. За всю дорогу мы не проронили ни слова. Его пугающая история произвела на меня такое сильное впечатление, что я просто не способна сейчас разговаривать. Он это понимает. Чувствует. И, наверное, молчит тоже поэтому.
- Мне нужно работать, - едва вымыв руки и выйдя из ванной, тихо бросает он. - А тебе - отдохнуть. Поспи.
В глаза не смотрит. Общения избегает тоже. Сейчас мне это очень в тему. Я общаться сейчас просто и не смогу. За последние сутки произошло столько всего, и всё это было так сильно эмоционально, а временами так дико страшно, что сейчас я хочу только одного: забраться после душа в постель и укрыться одеялом с головой. Без телефона. Без всего.
Закрыть глаза и заснуть.
Не потому, что хочу спать. Я просто хочу хоть немного покоя.
Слишком много событий. Слишком много эмоций.
Слишком много мыслей.
Я просто хочу спрятаться.
И так и делаю.
Но сон не идёт. А мысли принимают совсем другое направление.
Я как-то сама собой перестаю думать о себе.
Даже Сашка с её улыбкой в ночном клубе воспринимается теперь, как воспоминание о девчонке, которая по сути - человеком мне близким и не была. По сути, я ведь её даже толком и не знала. Мы не успели подружиться. Дружила она не со мной. Может оно и к лучшему.
И в мыслях моих теперь - только Сергей.
Представляю себе, как он страдал потом. Потом, после того, о чём мне рассказал. Рассказал с грустью, но без жалости к себе, без оправданий, без попыток как-то меня оттолкнуть. Он рассказал об этом потому, что хочет меня уберечь. И я не думаю, что теперь - дело только в его чувстве долга перед моим отцом. Теперь дело уже в нас. Он боится этого "мы". Не за себя боится. За меня.
Его признание в любви - было и прощанием. Он вновь выбрал дистанцию. Я получила то, что хотела. Он предупреждал. И, наверное, теперь ему плохо. Потому что он лишь убедился в своей правоте. Дескать, он - не тот, кто мне нужен.
А я чувствую иначе.
Он мне нужен. И я ему нужна. Теперь я это знаю.
Нужна больше, чем когда-либо.
И вряд ли я буду кому-то так нужна, как ему.
Он - безумно, безудержно одинок.
Тополь среди пустыни.
Он не заводит отношений не потому, что он - принципиальный холостяк. Он просто надел когда-то на себя эту маску. Даже не маску. Костюм.
Он, такой большой и опасный, такой сильный и влиятельный, такой властный и суровый - боится. Боится подставить ту, к которой неравнодушен.
Сколько раз он так прервал начинающиеся отношения?
Пусть даже и не говоря ни слова из той истории, которую рассказал мне?
Сколько раз мысленно он отказался так от заботы и ласки, от нежности и банального внимания любящей его женщины к нему, уставшему на работе, ищущему смыслы там, где вокруг - лишь волки и акулы капитализма?
Сколько раз он выбрал остаться одному, потому что решил, что такова его доля?
Я была подростком, когда видела его в доме отца и иногда у отца на работе. Я видела сурового, молчаливого и хмурого мужчину. Мужчину, которого побаивалась и которого не считала приятным человеком. Закрытого, мрачного, напряжённого.
А кто открылся мне, когда я узнала о гибели Сашки?
Мужчина чуткий, человечный и заботливый. Сильный, добрый и нежный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Который убаюкал меня, чтобы я заснула, не терзаясь страшной новостью.
А ведь я могла увидеть это раньше.
Он ведь бережно относился ко мне, даже тогда, когда я, не предупредив его, уехала тусить в ночной клуб.
Страстный, темпераментный любовник, который, видя меня до этого, боролся сам с собой просто потому, что очень меня хотел, но не мог себе позволить ворваться в мою жизнь больше, чем уже вошёл в неё, взяв меня под опеку.
Волевой и мужественный человек. Настоящий, искренний и безумно одинокий. Просто за его волей и силой его одиночество трудно было разглядеть. Тем более, такой эгоистке, как я.
Сколько уже он для меня сделал? Даже не считая того, что он дважды меня попросту спас от гибели? А может ещё и от рабства.
Он взял меня под крыло, обеспечил мне безопасность, оплатил учёбу. Я ем еду, на которую заработал он - и она вовсе не скудна, а напротив - роскошна. Он выделил мне целый этаж в своей холостяцкой квартире. Купил мне одежду. Ту, которую я захотела. Предоставил водителя с шикарным, комфортным автомобилем.
Заплатил за меня огромные деньги каким-то бандитам.
При том, что делал всё это бескорыстно. Ничего и не прося и не требуя взамен.
А что сделала для него я?
Вот то, что стало терзать меня, когда мне удалось спрятаться под одеялом. Этот самый вопрос.
Что для Сергея сделала я? В ответ на то добро и заботу, которыми он меня попросту окутал, чтобы я смогла спокойно пережить стресс. При том, что он - привык быть один.
По сути - я не сделала для него ничего. Только доставила ему хлопот и проблем. Он ведь носится со мной, как с писаной торбой, при том, что я по сути - просто нахлебница.
Я не забочусь о нём, хотя могла бы. Банально из благодарности.
Я думаю только о себе.
И мне теперь плохо от этого. Именно от этого мне теперь и плохо. Мне стыдно.
Перед самой собой. И перед ним.
Он сказал, что купил мне квартиру.
Боится за меня. Хочет, чтобы я уехала туда, когда риск быть вновь пойманной теми бандитами сойдёт на нет.
Но это неправда.
То, что он этого хочет.
Я видела, как он на меня смотрит.
С тоской.
С тоской по любви.
Которую нашёл во мне.
И которую ради меня готов потерять.
Он же собирается оторвать меня от себя. Для того, чтобы я была в безопасности.
Я думала он холостяк потому, что он - эгоист. Дура. Была слепа. Он столько для меня сделал. Какой он, нафиг, эгоист?!
И я, когда он сказал, что спустя примерно неделю я уеду жить отдельно, промолчала.
Не сказала ему, что хочу быть с ним.
Потому что испугалась.
Не за него.
За себя.
Под одеялом, с выключенным в комнате светом, я открываю и закрываю глаза, но ничего не меняется. Тьма.
Думала о том, что хочу спрятаться. Потому что на меня много чего навалилось.
А о нём я не думала.
А ведь тоже сейчас не спит.
И, походу, даже не поел.
Сидит, наверное, в своём кабинете. Пытается работать. Чтобы устать. Чтобы вымотаться. Чтобы после заснуть.
Вот почему он столько пашет. Без выходных. При том, что так богат, что мог бы вообще не работать. А только путешествовать, встречаться с женщинами, с друзьями, проводить классно время и заниматься тем, чем хочется тогда, когда хочется и ровно столько, сколько хочется. В том числе и работой. Но не так. Не с такой нагрузкой.
Он постоянно бежит от одиночества, на которое себя обрёк.
Которое терзает его каждый день, каждую ночь.
Вот почему его двухэтажная квартира так похожа на большую нору.
И вот почему на первом этаже, где он работает, так мало светлых тонов.
Это его берлога. В которой меня не должно было быть. Он этого не планировал.
Он увёз меня сюда, а не снял мне квартиру или номер в отеле исключительно из соображений безопасности.
