— Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен дворник Потапов…, - брякаю я первое, что пришло в голову. А следак подходит к Косте и срывает скотч с его рта. ВСЁ! — успеваю подумать я, — Картина Репина — «Приплыли»…
— И за что они тебя? — вопрошает у потерпевшего Мишин, буквально весь ощетинившись, будь у него пистолет, он бы нас сейчас всех к стенке поставил с поднятыми руками не задумавшись. Но тут Костя говорит то, что я от него никак не ожидал.
— Сам виноват… Драться полез. Но они мне… компьютер сломали. П..расы! — гневно выдает Константин.
— Очень интересно… Нож дайте, изверги! — оборачивается следак к нам, и Коля подает ему канцелярский ножик. И Константин тут же освобождается от липких объятий скотча. А Мишин мгновенно устраивает нам перекрестный допрос. Версия Кости, что мы ему компьютер сломали, следователю не нравится, но больше всего не нравится, что человека связали и спрятали. Ладно, драку он допускал, но вот пленение скотчем на его взгляд было слишком и по его взгляду было понятно, что видит перед собой он не компьютерщиков, а банду маньяков. И в серьез подумывает о том, чтобы вызвать наряд оперов. Общими усилиями убеждаем следака этого не делать. Костя писать на нас с заяву отказывается на отрез и говорит, что сам разберется, сверкая злым взглядом. Примерно через час Мишин с Костей уходят. Лишь после того, как Костя заверяет его, что драться больше не будет, а мы, падая ниц, клянемся, больше клиента не бить и в плен не брать. Ушли, а у нас настроение ниже плинтуса. Пью чай на кухне и рассматриваю фото веселой компании, отдыхающей на даче. Звоню Мишину:
— Владимир Сергеевич, можете подъехать за фото, — печально говорю я, — опознал я вашего клиента на фотографии…
Вернувшийся Мишин фото забирает с недовольным видом, словно я ему теперь по гроб жизни должен. А я развожу руками и говорю, уходящему следователю:
— Извините, растерялись… Первый раз в жизни такой буйный клиент попался…
— Мил… Полицию надо было вызывать, а не самодеятельностью заниматься, — сердито отвечает В.С. и покидает сервис центр.
Накрутив радио погромче, сижу и жду новостей про несчастный случай на автостраде. Понимаю, что если все прошло правильно — сообщений как раз и не будет. Но всё равно нервничаю.
Вторник.
Ноут вчера в офисе забыл, поэтому встречу нашу с Костей после работы описать не успел.
Говорили не долго. В принципе главное из беседы, это то, что Костя таки мне поверил. Логика победила.
Во-первых, платину в браслете ни он, ни я не опознали.
Во-вторых, не с моими возможностями на Сотби выходить.
А в третьих, даже если так… Ну, не остался бы я в нашей дыре небо коптить с такими бабками…
Сходили с Костей в Джаз-бар, выпили по пивку в знак примирения и расстались. Может он в душе мне и не до конца поверил, но нож в спину от него вряд ли получу, уже хорошо…
Пришел домой и тут, наконец, по радио новости. За финансовые махинации арестовали господина Зеленского. Ясен пень, мэр на это дело санкцию дал, после того как ему чекисты обрисовали, перспективу несчастного случая, подготовленного Эммой. Скорее всего, вчера утречком водителя перед поездкой прессанули в присутствии мэра, он и раскололся. Чего-чего, а колоть людей они умеют. Впрочем, всё это не моё дело. Закрыли Эмму и, слава богу, а как мне всё равно.
Лёг спать вчера без креста. Взлетел без помех, в виде мелких бесенят. А вот когда вылетел на лестничную площадку, тут меня ждали… Здоровый такой бугай со звериной мордой и рогами. Немного удивился (думал отстали уже от меня) и порвал этого демона как собака грелку. А когда уже уходил, обернулся и сказал, что прощаю его. И эта сволочь тут же собралась по кускам опять в целого и живого демона. Но преследовать меня он не стал. Полетал в своё удовольствие над городом. Потом решил посмотреть, где сидит Эмма, но вместо того, чтобы попасть к нему оказался вдруг в камере смертников. Я один и голые бетонные стены исцарапанные надписями. Надписи какие-то видны, какие-то затёрты небрежно наляпаной штукатуркой, но догадаться что было написано можно.
«Пошли все на х… й», «простите меня», и далее в таком роде. Кто-то проклинает, кто-то молит о прощении. А что написать мне? Не помню, за что осудили. Нет ни сознания вины. Но что я здесь делаю и почему? Нет ответа. Вертухай говорит, что ко мне пришли и мне дают последнюю свиданку.
Загнув ласты, ведут по коридору. Большая комната. Знакомые лица, увидев меня, начинают плакать, что-то говорить, и меня пробивает на слезу. Но плачу не о себе, их жалко. Пропадут без меня. Оказывается, я кому-то нужен, кем-то любим.
Всё занавес, сил нет выдерживать эти сопли!
— Начальник, кончай базар! Веди…
Господи! Прости меня за всё Господи! За грехи мои вольные и невольные!
Стою и чувствую, как тело моё рвут, прожигают огненные стрелы. Вот значит, как оно бывает… А от меча и ножа всё холодеет, потому и называют холодным оружием.
Прошлый раз когда меня убили, холодно было… Какой прошлый раз? Как убили?
Что это я говорю? Удивляюсь я своим мыслям. Проснулся и понял, что расстрел вполне реалистичен, пули действительно должны быть горячие, при трении о воздух они нагреваются. Не дай бог испытать это в реальности!
Надо грехи замаливать решаю я, и отправился после обеда в поликлинику к урологу. Улучать момент, как прошлый раз, не стал, а лишь попав в кабинет, поздоровался, подошел, отогнул край линолеума и на глазах обалдевшей врачихи вытащил фото Терентьева, вежливо сказал до свидания и ушел, оставив её в полном недоумении. Вышел из поликлиники и, подпалив фото зажигалкой, отправил в урну. Может Терентьеву так и надо, но ведь не так давно я сам был бабником… Чисто по-мужски жалко его стало.
Пусть всё пройдет. Настроение сумрачное, после ночного расстрела. Вроде все нормально в жизни, но как-то тревожно на душе. Плохо, очень плохо, что не могу на себя инфу глянуть, а могу только предчувствиям своим доверять. Но мало ли какие предчувствия? Так и до маниакальной мнительности недалеко. Но всё же… как там в песне поется — предчувствия его не обманули. Подхожу к сервис — центру, и вижу черный Гелендваген Зеленского у крыльца. Дойти до офиса мне не дали. Подхватили и запихнули в машину.
— Ну, что сучёнок? В игры с нами решил поиграть? А? — сквозь зубы спрашивает цепной пёс Эммы, по имени Миша и тычет мне в живот пистолетом с глушителем.
— Какие игры? Вы про что? — пытаюсь изобразить я недоумение на лице, но как-то вяло, без артистизма.
— Ты кэгэбэшникам про план стуканул? Ты хозяина сдал?
— Какой план? Никого я не сдавал! — возмутился я почти неподдельно, пистолет уж больно упирался в живот, — Да если бы я хотел или чего задумал, разве стал бы хозяина предупреждать, что чекисты на него стучать велели? Я разве похож на дибила? Самому себе хуже делать?
— А кто мне говорил, что в понедельник всё гладко пройдет? Что замочим его? — зло прошипел дядя Миша и осёкся. До него вдруг дошло, что я на самом деле могу быть не в курсе их планов, а он сейчас наболтал лишнего.
— Кого его? — с любопытством спросил я, — Хозяина перчатки? Это он хотел Эммануила Викентьевича убить?
— Не твоё собачье дело! — огрызнулся цепной пёс, — Живи пока… Но учти. Стоит хозяину моргнуть и если ты хоть краем замазан, закопаем. Пошёл вон!
И меня вытолкнули из машины. Нет, ну, что за люди пошли? Никакой благодарности. Для поднятия настроения набрал номер Терентьева:
— Здравствуйте, я звоню вам сказать, что простил. Но имейте в виду, всё зависит от вашего дальнейшего поведения.
И по голосу начальника жены услышал, что он готов меня в попу расцеловать за такие слова. Есть всё-таки благодарные люди! Есть!
Среда.
Говорю своим батракам, клиент всегда прав, чтобы улыбались, угождали, но если клиент дибил, поневоле к самому себе уважение теряешь. Пришла сегодня одна такая фифа — розовый фламинго. Не помню точно, как эти Барби себя именуют, но свою придурковатость они точно культивируют и ей гордятся. Заправил ей картридж, вернулась и говорит — не работает.
— Чего не работает? — спрашиваю.
— Не печатает. Пишет нету чернил.
— Стоп — говорю девушке, — Вы картридж приносили от лазерного принтера, какие там могут быть чернила?
— А я откуда знаю какие, вы же заправляли? Мне фото не печатает, — отвечает коза.
— Какие фото? На стандартной бумаге черно-белые фото?
— Нормальные цветные фото.
— Девушка, черно белый лазерный принтер физически не может печатать цветные фотографии.
— Как это не может?! Что вы мне голову морочите! Если вчера ещё печатал!
— Хорошо, сейчас с вами сходит наш специалист и посмотрит на месте проблему, — сказал я, уже догадавшись, в чём дело, — Артем, сходи к клиентке домой…
И точно, Артем вернулся назад с клиенткой, доложил — у неё два принтера, лазерный и струйный, струйник стоит по умолчанию. Наш картридж проверил — печатает нормально.
