– Зачем?
Рабиш смотрит на меня со странным выражением то ли жалости, то ли вражды и говорит:
– Если все действительно обстоит так, как я думаю, то в их планы входит непременная, я подчеркиваю, непременная гибель Ирэн, в которой вы будете обвинять себя. Понимаете, Брайан? Ирэн для них не главное. Она всего лишь пешка, которой легко пожертвовать. На ее месте могла бы быть любая другая девушка. А главное для них - вы. Смерть Ирэн - это способ надавить на вас. Они стремятся показать вам, что могут превратить вашу жизнь в ад. И, судя по их методам, боюсь, им вполне по силам сделать это. Я не знаю, что им от вас нужно, Брайан, но советую, как… э… друг: соглашайтесь на их предложение, потому что следующей пешкой может оказаться та или тот, кто вам действительно дорог. И произойти это может в любой момент. И виноваты в этом будете вы.
– Чтобы согласиться, нужно сначала получить предложение! - повышаю я голос. - А мне пока никто и ничего не предлагал!
– Это как? - теряется он.
– А вот так. Я понятия не имею, что и кому от меня надо!
– Тогда дело плохо, - бормочет Рабиш.
– Ладно, док, - перебиваю я, - давайте сначала позаботимся об Ирэн.
Он кивает и молча идет к выходу, а я возвращаюсь в свою палату, проглатываю поданный мне завтрак, почти не чувствуя вкуса, и ложусь на кровать, закинув руки за голову. Я пытаюсь думать, но не могу. В голове только одна мысль, вернее, не мысль, а слова Рабиша: "…в их планы входит непременная, я подчеркиваю, непременная гибель Ирэн…"
* * *
Наверное, я задремал, а когда проснулся, то обнаружил, что лежу прямо на полу в маленькой, обитой светлым пластиком комнате без окон. Впрочем, света хватает - матовый потолок исправно испускает имитацию лучей дневного света.
Комната абсолютно пуста - ни стула, ни койки, и только в углу притулился легкий пластиковый унитаз, да на одной из стен светятся крупные ярко-красные цифры: 16:58. Это часы, а прямо под ними в стену вделан пульт, вот только я уверен, что пульт не имеет к часам никакого отношения. Меня почему-то начинает трясти, когда я смотрю на пульт и часы, словно я ужасно боюсь их, и в то же время они притягивают меня. Особенно пульт. Мне очень, просто-таки до дрожи хочется подойти к нему и набрать хорошо знакомую цепочку цифр и букв. Но я знаю, что этого делать нельзя. Никак нельзя…
Я машинально бросаю взгляд на свою ногу, проверяя, есть ли на ней медицинский панцирь. Панциря нет, хотя рваная светлая штанина почему-то вся в засохшей крови. Значит, я снова в теле другого. У меня опять галлюцинация. Но разве при галлюцинации человек чувствует боль? Вроде нет. А у меня сейчас болит решительно все. Боль в ребрах не дает как следует вздохнуть, живот стал одним горячим пульсирующим комком, а левая кисть… Ох, и не хрена себе! Она превратилась в мешанину раздробленных костей и окровавленного мяса!
У меня вырывается невольный стон - смесь боли и ужаса. Я пытаюсь встать на ноги, но голова кружится и накатывает дурнота. Еле успеваю доползти до унитаза, как меня скручивает такая жестокая судорога рвоты, что просто выворачивает наизнанку. Но мой желудок давным-давно пуст, и меня рвет одной желчью.
Занятый собственными проблемами, я не сразу замечаю, что мембрана двери раскрывается и впускает в комнату четверых громил в черных мифриловых комбинезонах.
– Ну что, гнида, ты нас, небось, заждался, а? - ржет один из них. - Мы пришли вовремя, как и обещали.
Он наклоняется надо мной, хватает за волосы и резко вздергивает мою голову вверх, заставляя смотреть на часы. 17:00. Тот, кем я сейчас стал, весь съеживается и едва не плачет. Он знает, что сейчас произойдет. И я знаю. Вот уже много-много дней подряд ровно в 17:00 приходят они и…
– Смотри, маоли, что мы сегодня принесли для тебя, - говорит один из них и демонстрирует мне коллекцию странных длинных стержней с раздвоенными крючками на концах. - Нравится? Но это чуть позже, а пока…
Первый удар ногой приходится мне в живот. Удар несильный, с ленцой. Это так, для разминки, но уже несколько мгновений спустя для меня начинается настоящий ад… Сознание постоянно уплывает, реальность двоится, я вою от невыносимой боли и мечтаю только об одном - умереть… Я теряю сознание, меня приводят в чувство и заставляют смотреть на часы. Видишь, говорят они, еще нет шести, а значит, мы продолжаем. И я снова с головой окунаюсь в боль. И смотрю, смотрю на часы… В очередной раз очнувшись, я вижу долгожданное 18:01, и, не выдержав, плачу от счастья.
– Да, - говорит один из них. - На сегодня с тебя хватит, маоли. Но мы придем завтра ровно в 17:00. Ты нас жди.
Они по одному исчезают за матовой мембраной двери, а я лежу, скрючившись, на полу, смотрю им вслед и думаю, что ровно через сутки они придут опять. Последний из них оборачивается и почти дружелюбно говорит:
– Ты же знаешь, Григ, что можешь выйти отсюда в любой момент. Тебе надо всего лишь набрать на пульте код. Ты знаешь, что это за код.
Растягиваю в усмешке обожженные, разорванные губы. Конечно, я знаю код. Я - единственный, кто знает его. Но если я наберу этот код на пульте, его узнают и они.
– Я не хочу уходить, мне здесь нравится. Вы, девочки, такие нежные, такие страстные. - Я стараюсь, чтобы мои слова прозвучали предельно оскорбительно, но изуродованные губы и сломанная челюсть мешают мне нормально говорить. Впрочем, мой палач понимает и багровеет от ненависти.
– Тогда до встречи, мразь, - шипит он. - Мы придем завтра ровно в 17:00.
– Ага. Только не забудьте как следует отдохнуть и набраться сил перед встречей со мной. А то сегодня вы выглядели слабовато. Мне было скучно. Я даже чуть не уснул от ваших ласк, - насмешливо хриплю я и выразительно сплевываю на вымазанный моей кровью пол.
Он сжимает кулаки и делает шаг ко мне. Я инстинктивно съеживаюсь в ожидании удара, но он сдерживается, огромным усилием воли берет себя в руки и даже выдавливает кривую улыбку.
– Завтра тебе не будет скучно, обещаю. Мы придумаем для тебя нечто особенное!
– Жду с нетерпением, сладкая моя.
Он обжигает меня ненавидящим взглядом и выходит вон. Я остаюсь один, но не надолго. Лепестки двери снова разъезжаются в стороны, и входит сухощавый мужчина в белом комбинезоне и медицинским чемоданчиком в руках. Он приближается ко мне и бегло осматривает нанесенные мне увечья. Я знаю, он должен следить, чтобы мои палачи не перегнули палку, чтобы все переломы и травмы были… как это у них, у врачей, говорится… совместимыми с жизнью, ведь мне никак нельзя умирать - они еще надеются заставить меня говорить.
– А как же парализующее поле, Стикки? Ты забыл включить его. Или ты, наконец-то, принял таблетки для храбрости? - из последних сил дразню я его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
