Успокойся, Диана, спокойно. Может, не так уж все и страшно? Я пела песню «Любовь и бедность»?
«Не знаю, ты просто заявила, что щас споешь, и запела. Тенором. Наверное, голос не восстановился еще,» — беззаботно ответила леди Ди. — «Правда, пока ты ее исполняла, ты еще и плясала, уронив со стола почти все бокалы, но у них тут слуги нерасторопные, надо признать.».
Ой. Какой стыд.
«Ничего стыдного, все нормально! Потом ты предложила станцевать массовый танец Ламбаду, к тебе с радостью присоединились все гости. То, что некоторые из них плакали, во внимание принимать не стоит, что они понимают в развлечениях? И на каком-таком языке ты себе в танце подпевала? Арамбушипой, или что-то в этом роде, кажется. Да, и, кстати, что такое «лабутены»?»
Я в этот момент ползла на карачках к кровати и чуть не упала. До Ленинграда, значит, дело дошло. Попой промахнулась мимо ковра и ощутила голыми ягодицами все неровности холодного пола. Чего? Я же в платье, не?
Спереди платье, ага. А сзади пониже спины — нет. Зато возле кровати валяется когда-то белая скатерть в кровавых пятнах. А это откуда? И где кусок моего платья? И откуда кровь? Е-мое, я снова лишилась невинности?!!
«Беда ептать. Это не кровь, идиотина, а вино. А подол ты оторвала, когда собиралась всех научить танцу «Лимбо»,» — на удивление грамотно ответил Валера. Так, блин, и представляю этого гоблина с чашечкой чая и торчащим мизинчиком. — «Хотела убрать лишнюю пышность, но оторвалось только сзади. Зато полностью. И упыря ты впечатлила по самые гланды, мамой клянусь!» — немного сбился он с настроя.
Я бы сделала фейспалм, но, боюсь, дам себе по уху вместо лба. Голова кружилась настолько, что я боялась промахнуться даже мимо кровати. Вчерашние бесшабашные рассуждения о репутации, которой нечего терять, сейчас казались пьяным бредом, каковым, на самом деле и являлись. Пусть мне было все равно, что обо мне думают и говорят, пусть я не боялась потерять расположение императора (хотя о чем это я? Я его едва ли ни к столбу ревную!), стыдно за свое поведение было ужасно.
И ведь уже поняла, что на меня слишком сильно действует местный алкоголь, мне вообще следовало бы от него воздерживаться, ну зачем, зачем нахерачилась до беспамятства? А вдруг я и с императором переспать успела? — вдруг поразила меня внезапная мысль, от которой я почти протрезвела. И судорожно нащупала трусы. Хотя это одно название, они вообще бы ничему не помешали.
«Да не, он тебя поднял с пола и завернул в простыню. Да быстро та, ты всего разок навернуться в танце успела. В «Лимбо» ты, кстати, чемпион, чего уж там. Ни одна вампирша не рискнула встать на мостик, а потом и вовсе распластаться по полу. Тебе тогда лишняя юбка и помешала, ага. А император, пока бегал за скатертью, поймать не успел. Ты еще лежа песню про коня пела. И совершенно зря он обиделся, когда ты его обняла и своим конем назвала, хорошая же животина!» — сладострастно смаковал воспоминания Валера. Вот уж оторвались они оба вчера!
Мной овладела апатия. Лимит стыда и удивления собственными подвигами был явно превышен, больше я просто не могла их испытывать. На тумбочке у кровати нашлась вода, которую я жадно выхлебала, и некий отвар, пахнущий тиной.
«Не волнуйся, это общеизвестное снадобье для таких вот состояний. Забавно, но придумали его люди и используется оно только для людей, прочие расы избавлены от похмелья,» — поведала мне менторским тоном леди Ди.
Да, Покровитель людской расы как-то не продумал этот момент. Странно, но, несмотря на ранний подъем по желанию мстительного желудка, спать дальше совершенно не хотелось.
«Короче, главупырь принес тебя сюда и сложил в кровать. Кажется, он отдавал распоряжение тебя не беспокоить,» — снова привлек к себе мое внимание Валера. Воспоминание о вчерашнем триумфе моего личного гоблина не давали ему покоя, он раз за разом подкидывал упоительные картины воспоминаний.
Вот я с радостным визгом прыгаю со стола в объятия императора, но промахиваюсь и падаю на его дядю. А нет. Это был его отец, они с дядей братья-близнецы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот я крепко прижимаю к себе его маму, Вирджинию де Глоттарини, горланя про те самые лабутены. Что характерно, бывшая императрица раскраснелась и как будто помолодела, вовсе не сопротивлялась чересчур тесным объятиям и даже пыталась подпевать.
Вот в какого-то несчастного летит вымоченный в красном вине кусок многострадальной оборки, выуженный из-под корсажа, с моим воплем «Холи-фестиваль объявляю открытым, хурре!!».
Вот я пытаюсь оторвать остатки нижней юбки, чтобы победить в «Лимбо», но слышу треск и чувствую ободряющую прохладу ниже спины. И горячие руки, прикрывающие мои булки с возмущенным шепотом «Диана, это все уже практически мое! Что за безумие?!».
То есть вот до этого момента нормально все было, да?
У меня появился росток надежды. Может, после столь фееричного дня, император убедился, что жена из меня еще хуже, чем гостья? И вот сейчас он зайдет в комнату и вежливо попросит убраться из дворца через черный ход? А потом на официальных приемах будет делать вид «Какая салфеточка-подковка? Никакой я салфеточки не видела. Вы что, гражданин, пьяный, что ли?». И все будут делать вид, что ничего не было, и никакая сумасшедшая баба не отравляла своими выходками чинную и скучную атмосферу императорского родового гнезда.
И пойду я куда подальше на поиски Предназначения подальше от вампирьих интриг и «Лоу». Радостно ведь? Я же этого и хотела? Диана, себе-то не ври. От одной мысли, что придется вот так уйти, и он будет плохо думать обо мне, стало так тошно, что хоть снова беги к унитазу.
«Мда-а. Попадос,» — высказался Валера.
«Все равно же ведь придется,» — грустно добавила леди Ди.
Придется. Но сначала найду ему женщину. Ту, что не ящерица, и которая сможет составить его счастье. Чтобы обо мне хотя бы остались хорошие воспоминания.
«Ага-ага, хорошо придумала, молодец,» — вяло поддержал меня Валера.
«Смотрю, ты отлично научилась самоубеждению. Очень, очень полезный навык,» — похвалила леди Ди. — «А теперь ноги в руки, завтракать и в библиотеку!».
Утро добрым не бывает
Диана
Ам встретила меня радостным возгласом, от которого я невольно поморщилась.
— О, прости-прости, но тебе же уже лучше? Лекарь доставил отвар еще ночью, всем гостям человеческой расы его приготовили, вы по утрам всегда страдаете, даже если накануне вовсе не было праздника. Садись, ты сегодня рано, я была уверена, что ты проспишь до обеда. По крайней мере, упырек корононосный так и собирался поступить. Он в полном восторге от тебя! А ты не передумала за него замуж не выходить, а?
— Эм… Боюсь, невестой мне все же стать придется, я слово дала. Но потом все.
Передо мной стояла глубокая тарелка с кашей. А еще кофе. Настоящий. Откуда?
— Гномы привезли в подарок, — как будто причитала мои мысли Амади. — Нравится?
Я кивнула и блаженно закрыла глаза. Значит, вчера мне не показалось. Блин, мне же надо передать им дневник мастера! И почувствовала вдруг такое внутреннее сопротивление этой идее, будто кроме гоблина и эльфийки внутри поселилась гигантская жаба, верещащая тонким голосом: «Нет, это мое, не отдам!!».
«Сохрани то, что получишь от каждого из шести.» Насчет неизвестных шести я даже думать не хочу, но вот с мечами и прочими памятными вещами ни за что расставаться не стала бы.
Пожалуй, с торжественным вручением дневника мастера его соплеменникам я повременю. Кроме того, он не особенно питал любовь и уважение даже к родственникам, не говоря о тех же портальщиках. «Бестолковые лентяи, на способные усвоить простейшие инструкции» — бухтящая интонация была для меня пропитана самой настоящей теплотой и заботой. Решено. Вручу императору дневник в качестве подарка на помолвку. «Не-е-ет!!!» — тонко и противно голосила жаба. Прочь из моей головы, хватит там уже постояльцев!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Амади внимательно наблюдала за моей внутренней борьбой.
