людям, прыгающим с третьего этажа с такой легкостью, словно это не десяток метров, а невысокое крыльцо?
Тащить коляску по лестнице Ракешу оказалось нетрудно — он даже не запыхался, когда они наконец оказались внизу, в центральном зале, возле резных перил вокруг очередного бассейна с рыбками. Свет фонаря освещал каменную плитку с редкими резными листочками. Несмотря на усилия дворника, вечнозеленые деревья опадали постоянно. Крыши над залом не было — одно лишь ночное небо, по периферии росли деревья. Над ними нависали темные балконы.
Ракеш снова достал свиток с мандалой и расстелил на плитке, прижав тубусом, чтобы не сворачивался.
— Смотри на мандалу и пусти ее в свой ум, — сказал он.
Дан посмотрел на нее с некоторым сомнением. Как ее пустить в ум? Что надо для этого делать? А если не получится?
— И куда вы собрались? — внезапно сказал кто-то совсем рядом.
Ракеш подскочил, а Дан вздрогнул. Оба обернулись и увидели белую фигуру в тени одного из деревьев. Кажется, там был еще один проход, ведущий вглубь здания.
Ирис вышла из тени на свет фонаря. Волосы у нее были распущены и достигали пояса, она была босиком и, по всей видимости, в одной длинной футболке.
— Благородная Ирис! — нервно вскричал Ракеш.
Но благородная Ирис перестала обращать на него внимание, поглядев на расстеленный свиток.
— Что это? Мандала из архива?
— Почему ты не спишь? — вырвалось у Дана. — Бродишь, следишь за нами?
— Очень надо мне за вами следить, — фыркнула Ирис. — Моя комната тут рядом. А вы нашумели.
Ракеш упавшим голосом сказал:
— Это я… не специально.
— В кои-то веки, — усмехнулась Ирис. — Не думаю, что вы затеяли хорошую вещь. У Ракеша ветер в голове.
Под аркой на противоположной стороне зала-атриума зашлепали чьи-то шаги. К Эмиссарам и Дану приближался пожилой Служитель, он же дворник и сторож, ночующий в крохотном домике в саду.
— Попались, — сквозь зубы процедил Ракеш.
Дан повернулся к Ирис.
— Не мешай нам… если ты и вправду благородна!
Ирис скривила хорошенькое личико.
— Что значит “вправду”?
— Я имею в виду, на самом деле, истинно, а не только цветом одежды.
Ирис одернула футболку.
— Ты мне мораль читаешь?
— Не в этом дело…
— Верно! Дело не в этом. Дело в том, что вы делаете то, что вам в головы взбрело, не уважая ни старших, ни… высших.
Той теплоты и человечности, что она продемонстрировала, когда мыла полы, не было и в помине. Сейчас Дан вновь наблюдал высокомерное выражение лица, прямо-таки изливающийся на них всех снобизм, и понимал, что между Ирис и остальными всегда будет расстояние — даже тогда, когда Ирис стоит рядом.
Его пальцы сжали поручень коляски, расслабились, и рука опустилась куда-то вниз, в поисках оружия, на полном автомате. Эх, где его велосипедная цепь? У Ирис с собой нет меча, глядишь, можно будет ее вырубить по-быстрому… Но если подумать крепче, никакой надежды ее осилить нет; к тому же к ним шлепает проклятый дворник, уж он-то поднимет тревогу.
Позади Ирис сгустился мрак, она начала было оборачиваться, но земля вдруг содрогнулась на краткое мгновение, и Ирис, закатив глаза, повалилась назад — прямо в объятия Кирана. Это он позади нее и появился, неслышный и незримый, и вырубил Держателя Тайн магией вибрации.
Вряд ли бы у него что-нибудь получилось, если бы Ирис была настороже.
Одновременно неподалеку зашумело — упал Служитель. Дан вовсе не заметил, как Киран дотянулся до него вибрационным ударом. Под Даном задрожало кресло.
— Меньше слов, больше дела, — пробурчал Киран, держа бесчувственную Ирис подмышками, как сломанную куклу в натуральный размер. Ее футболка задралась, но не критично, ноги разъехались, голова с копной светлых волос откинулась назад и в сторону.
Ракеш схватился за голову.
— Их найдут! — зашипел он.
— Не найдут.
Киран вел себя на удивление уверенно и целеустремленно, будто замышлял все эти дела задолго до этого момента. Опустил Ирис на каменный пол — не слишком аккуратно, — широким шагом подошел к Служителю и оттащил прочь, в темный проход, совершенно невидимый с галерей сверху. Вернулся и задумчиво поглядел на лежащую Ирис.
— Возьмем ее с собой, — проговорил он. — Полежит на той Земле, куда вы направляетесь, возле места, где проявится мандала. Я их обоих вырубил надолго, так что беспокоиться не о чем.
— Зачем ее брать? — вскричал Ракеш.
— Если на нее наткнутся, то приведут в чувство, и она многое сможет рассказать о нас. А Служитель ничего не знает. Сомневаюсь даже, что он вообще нас разглядел.
— Ты идешь с нами? — спросил Дан.
— Я хочу помочь, — заявил Киран.
— Но как ты узнал-то? — изумился Ракеш.
— Ты неделю не вылезал из архива, где хранятся свитки мандал, — хмыкнул Киран. — На тебя это непохоже. А сегодня, когда вылезал через окно, уронил вазу и разбудил меня.
— Это я…
— Да, специально, я знаю. Ну что, идем?
Дан растроганно смотрел, как Киран нагибается и легко поднимает Ирис на руки. Какие молодцы, эти парни! И ведь он считал, что тут все пребывают во взаимной перманентной ненависти.
Свиток был расстелен перед коляской Дана, Киран с Ирис на руках и Ракеш встали по обе стороны, все уставились на светящееся изображение мандалы.
— Впустите ее в ум и сердце, — прошептал Ракеш.
Дан старался изо всех сил, хотя не вполне осознавал, что именно нужно делать и правильно ли он это делает. Постепенно геометрические фигуры, вложенные друг в друга, заполнили все поле зрения, ввели в подобие транса.
Это оказалось проще, чем Дан предполагал. Или же основную работу за него выполнили опытные спутники. Дана охватило зыбкое чувство невесомости, оно сразу же пропало, мандала надвинулась на него, и он очутился в середине трехмерной сияющей конструкции. Два удара сердца — и мандала растворилась в воздухе, вспыхнул дневной свет, Дана окутал жаркий влажный воздух, а в уши ворвался птичий гвалт.
Дан огляделся с некоторой опаской.
Миг назад была ночь, а сейчас стоял яркий безоблачный день — высокое, подернутое жемчужной дымкой небо, знойное солнце практически в зените. Дан и остальные очутились на старой дороге, с двух сторон зажатой непроницаемыми стенами джунглей. Воздух насыщала тяжелая влага, температура была куда выше, чем в Антарапуре и тем более Камень-граде.
Между гладкими каменными плитами, составляющими древнюю на вид дорогу, пробивалась растительность, вдали над лесом возвышались желто-зеленые ступенчатые пирамиды — настолько огромные, что казались нереальными. Кое-где из леса выглядывали сооружения поскромнее, но тоже каменные, монолитные — и с явными следами древности и заброшенности.
Дан прищурился на ярком свете, заслонился рукой. Когда зрение адаптировалось, снова взглянул
