мест хорошим мечом.
В-третьих — если дракона поразили, он уже не встанет. Все слабые места, если в них попасть, убивают дракона. А если он после этого встаёт — значит удар не достиг цели, и можно сложить лапки и тихо умереть в его пасти.
— Мирид следила за этими землями и получила тут огромный надел в благодарность от искателей. — продолжала женщина. — При ней тут появился город, и она стала его бессменным управителем и командиром местного ополчения. Её сердце было столь велико, что она приютила у себя мужа и детей своей сестры. Правда, все вскоре умерли от неизвестной болезни, но Мирид приглашала самых искусных целителей, которых только могла найти. Ничего не помогло, думаю её сестра каким то образом завязала свою жизнь на их здоровье, не хотела чтобы они были счастливы в случае её смерти.
Не нравилась мне не эта Мирид, про которую была история, не шестнадцатая, сегодня представшая перед нами. Такая мутная и странная история, особенно если знать все подробности про то, как умирает хрустальный дракон.
— Посмотрите вниз, энике, увидите каменную дорогу. — женщина кивнула себе под ноги. — Где-то здесь, когда то, ходила сама Мирид, и защищала этот город от врагов.
— Какая поучительная история, эни. — я старался сделать вид что и правда очень заинтригован, хотя на деле думал, что будет хоть немного интересно, но всё оказалось иначе. — Нам пора, паротяг скоро уходит, прощайте.
Я вместе с Лиской поклонился женщине, и мы стали отступать, стараясь не поворачиваться спиной. Мы не очень опытные ходоки, но то, что к разным тварям нельзя поворачиваться спиной — знаем. У нас это в крови, как и многое другое, что детям на Севере вбивают в голову с пелёнок.
— Знаешь, милая энике, ты должна быть более строга к своему будущему мужу. — женщина обращалась к Лиске, топая носком в сандалиях. — Почему на нём эти потешные железки? Почему он говорит за тебя? Почему?!
— О, эни, я его накажу, сегодня же. — Лиска ущипнула меня. — Очень строго!
— Правильно, энике, а ещё лучше — используй браслет Зарнии(5), как я, и проблем не будет вовсе. — она смотрела на Лиску, но все мысли были обо мне, и стало как-то не по себе. — А у вас на севере, не принято продавать мужей, как в Хеми, может быть ты уступишь мне этого?
(5 — ошейник подчинения и боли, создан в 2133 году эпохи противостояния Зарнией вели-Фахи — этими ошейниками в 2134 году эпохи противостояния были порабощены и лишены всех прав большинство мужчин находившихся в Хеми несмотря на подданство и титулы. В честь этого события назван праздник — Месяц Спасения — один из самых нелюбимых праздников мужчин Хеми.)
Нам на плечи легли чьи-то руки. Я в первую секунду даже подумал, что это «работорговец из Хеми», пришёл организовать сделку между Лиской и этой женщиной. Но нет, это оказалась мать. Она прошла, между нами, спросила тихим голосом:
— Вы что же это, моего сына решили сделать рабом?
Когда-то давно, в эпоху завоеваний, северяне потеряли всё. Своих богов, свои способности к магии, большую часть своих земель. Дети рождались со странными и непостижимыми тогда силами, женщины часто умирали при родах. Мужчины ослабели. Дар Адона тоже стал испытанием для всех.
И тогда аристократы, которые вели людей за собой, приняли судьбоносное и серьёзное решение. Понимая, что им придётся обживать Север всем вместе, они назвали себя «Первыми среди равных». Они лишили себя и других всех титулов, сделали всех равными. Они покоряли и обживали Север наравне со всеми.
Бывшие аристократы мужчины брали в жёны простонародных, бывшие благородные женщины брали в мужья простонародных.
Да, основные ветви и семьи сохранили за собой власть. Но теперь в них мог влиться любой. Теперь любой мог прийти и спросить с них ответ. А они должны держать этот ответ перед любым. Ведь все на Севере — равны.
К нашей эпохе из семнадцати кланов осталось пять. А пару дней назад можно сказать, что уже четыре.
Остальные не смогли держать ответ перед свободными жителями Севера и исчезли, а их имена были вычеркнуты из книги Анстуга. Быть главой клана — большая ответственность, особенно перед своим родом. Ведь если подведёшь Север — поплатятся все, кто стоит за тобой. Так было и так будет. Свободу и оружие у честного северянина не может отнять никто — ни глава клана, ни другой северянин. Только если преступил закон, только тогда, и никак иначе.
— Я не…эни…я не…кхм…
Женщина начала заикаться, когда мама медленно стала подходить, держась за рукоять меча. Прошла ещё секунда, может быть две, «громада» схватила подмышку своего мужа, и исчезла.
— Скорость, как у геранда(6). — сказал я, глядя в след женщине.
(6 — животное из джунглей Нанбу — очень быстры ящер)
Мать села на корточки, подняла с дороги какой-то камешек. Попыталась посмотреть через него на солнце и поняв, что ничего не получается, кинула мне. Я поймал и проделал тоже самое, держа камень двумя пальцами. Меня немного повело в сторону, голова закружилась, и я выронил его. Мать строго посмотрела, и я быстро поднял безделушку, снова почувствовал себя нехорошо. Спрятал камешек в карман.
Мама огляделась, а я вдруг понял, что рядом только шелестит ветер. Все молчали и всё это время слушали эту женщину и нас. Родительница пошла в сторону станции, бросила через спину:
— Пора, паротяг отправляется через пару минут.
Мы посеменили к платформе под всё такими же удивлёнными и заинтересованными взглядами. Я только сейчас понял, что эти люди возможно и северян то никогда не видели. Или видели очень-очень давно. А нас ни с чем не спутаешь — только у северян ярко белые волосы и глаза цвета стали.
Мы запрыгнули в уже тронувшейся состав. Провожающих было множество, глазели на нас с открытыми ртами. Тут в основном были молодые девушки, если и старше нас с Лиской то не намного, они таких как мы скорее всего не видели никогда.
Я прошёлся к своему купе, которое просто называлось «комната», и уселся напротив матери. Пока шёл, заметил, что остальные комнатки пустые, вопросительно посмотрел на родительницу. Она положила газету на стол, сказала:
— Они поехали обратно, сопровождать войска.
— Уже?! — удивился я.
— Посмотри в окно. — пожала плечами мать.
Я смотрел как паротяг уходит из города, медленно набирает скорость, и пока ничего не происходило. За окном пронеслись последние домики, и тут рядом появился ещё один состав. Я сообразил, что на станции почему-то был только один рельс,
