— Не существует самок Семинусов, — пояснил Риз, запустив ненужной уже тряпкой в корзину у кровати.
Тэй подумала, что надо бы не забыть ее выкинуть. А то и сжечь.
— Наша цель — оплодотворить самок других видов. Наши отпрыски всегда мужского пола и только чистокровные Семинусы, хотя кровь матерей накладывает отпечаток на их индивидуальность.
Тэй прикрылась простыней, потому что начала чувствовать себя под его пристальным взглядом каким-то научным феноменом. Кроме того, ее знобило.
— Например?
Риз пожал плечами:
— Тень может раствориться во мраке. Фантом двигается с невероятной скоростью, и ему для выживания нужна кровь. Я страдаю от обостренного чувства справедливости, которым не могут похвастаться мои братья.
— Почему не осеменять людей? — Тэй не могла поверить, что она вот так запросто задает эти вопросы, словно они сидят в баре за кружкой пива и пакетиком орешков. С другой стороны, чем больше она узнает, тем лучше сможет с ним бороться.
— От таких связей рождаются кембионы. Бесплодные полукровки. Нам нужны другие демоны, чтобы наш род не вымер.
— А эти другие демоны… они как, не против помогать вам в этом?
Матрас прогнулся под весом Риза, когда тот лег рядом с Тэйлой. Неуместно близко, словно они любовники. Настоящие любовники, а не самая неудачная за всю историю пара партнеров по перепиху. Волк и заяц. Хищник и добыча.
Она вздрогнула, поняв, что опасно недооценила Призрака. Он тоже был хищником.
— Еще как против. Поэтому, когда заканчивается перерождение, у нас появляется способность оборачиваться в самца любого вида.
— Значит, вы паразиты, обманом завлекающие женщин в постель?
— По существу, верно. Женщины не имеют ни малейшего представления, кто их трахает.
— А что происходит, когда Семинус-младший появляется на свет, и все видят, что детка совсем не похож на мамочку? — Эти вопросы не имели ничего общего с работой, Тэй задавала их из чистого любопытства. Она нашла забавным тот факт, что демоны дурят не только людей, но и других демонов.
— В основном, отпрысков Семинусов бросают, забивают или съедают в течение первых часов жизни. — Тэйла могла поклясться, что на его лице промелькнула печаль, но это выражение полностью исчезло, когда он добавил. — До совершеннолетия доживает всего десять процентов.
Тэй вздрогнула.
— Жесть. Именно поэтому у тебя погибло столько братьев?
— В основном.
— А что случилось с тем, который пережил перерождение?
— У него не было шанса умереть от естественных причин, например, от рук разгневанных мужей соблазненных самок. Роуга убили Хранители «Эгиды».
Дерьмово. Она должна была догадаться.
— Я… хм…
— Не надо, — тихо перебил Риз. — Не говори, что тебе жаль, это было бы неправдой.
Тэй не была уверена, что собиралась предложить сочувствие, но обрадовалась, что он ее прервал. Если бы Риз сказал что-нибудь утешительное, когда Тэйла рассказывала про свою мать, то она точно бы взорвалась. Так что в данный момент самым лучшим было бы сменить тему.
— Твой брат сказал, что вы не росли вместе… тогда как так получилось, что ты знаешь точное количество родственников?
— Мы чувствуем друг друга. Ощущаем рождение каждого, поддерживаем связь в течение жизни и всегда знаем, когда кто-то из нас умирает. — Он отвел глаза. — Каждая смерть оставляет зияющую рану.
Впервые она точно знала, о чем идет речь. Гибель матери прорыла глубокую траншею в ее душе, а смерть Дженет только вскрыла старую рану. Тэй знавала приемных детей, забитых до смерти, беспризорников умерших от передозировки, Хранителей, разорванных на части, но никогда не позволяла себе испытывать к ним жалость. До Дженет. Теперь Тэйла приветствовала боль, специально поддерживая это ощущение. Хотя они с Дженет и не были близкими подругами, та умерла по вине Тэй.
— Ты когда-нибудь встречался с отцом? С настоящим отцом?
— Его убили, когда мне было два года, почти сразу после рождения Фантома. — Она не стала спрашивать, как это произошло, из опасения, что к этому причастна «Эгида». Но он словно понял ход ее мыслей. — Вампиры. Они отомстили ему за то, что он сотворил с матерью Фантома.
На этот раз ей хотелось узнать подробности, но она уже отвлеклась на подсчеты… Призрак говорил, что у него было больше сорока братьев, причем двадцать из них родились до него… значит, если их отец погиб, когда Ризу было два года, получается, что остальных он зачал за такой короткий срок.
— Да уж, похоже, ваш вид отличается удивительной плодовитостью.
Призрак сложил руки за головой и уставился в потолок.
— Так и есть. Поэтому, как только заканчивается перерождение, нас захлестывает потребность оплодотворить как можно больше самок, если только мы не найдем суженую. — Его голос изменился, стал тише. И что-то подсказало Тэй, что он не очень-то рад этим переменам. — Это все, о чем мы способны думать. И все равно наш род угасает.
— Будет очень печально, если это произойдет.
Он прищурился и смерил ее таким пристальным взглядом, что у девушки перехватило дыхание.
— Осторожней, маленькая убийца. Судьба может трахнуть тебя, когда ты будешь меньше всего ожидать.
Он сел, спустил ноги с кровати и начал застегивать брюки. Мускулы на его спине и руках перекатывались, и Тэй наслаждалась этим видом, когда запустила руку под подушку, чтобы достать свою любимую стальную трубу. На самом деле у девушки был целый рюкзак с оружием разных видов, но нет ничего лучше, чем кусок настоящего металла в руке.
Риз был прекрасен до ужаса. Что только усложняло задачу Тэйлы.
Она опустила кусок трубы на его затылок. Послышался легкий хруст, и Призрак мешком свалился на пол.
— Похоже, сегодня судьба решила трахнуть тебя, Хеллбой, — она посмотрела вниз, чувствуя жалость к нему, но отмахнулась от глупых сантиментов, приписав их посткоитальной мягкости. — И она еще даже не закончила предварительные ласки.
Джем ворвалась в дом родителей в Верхнем Вест-Сайде, надеясь, что звонок был розыгрышем. Разбитая ваза, поломанные призовые орхидеи ее матери и кровь на полу гостиной, говорили об обратном.
— Сукин сын, — пошептала Джем, не обращаясь ни к кому конкретно, хотя в основном злилась на себя.
Если бы она восприняла угрозы всерьез. Если бы она не взяла трубку, когда ублюдок первый раз позвонил с предложением вырезать для него органы. Если бы она не отказала ему, когда тот звонил снова три дня назад. Если бы…
Неважно. Ущерб нанесен.
Но это уже не имело значения, почему тот телефонный разговор двухнедельной давности снова и снова прокручивался у нее в голове?
