— Я думала, мы могли бы сыграть в «Монополию». Что ты думаешь?
Он смеется и прижимает меня к груди.
— Ты действительно милая, знаешь это?
— Милая? Вау, спасибо. Мне больше нравится пьяный Фишер. Пьяный Фишер сказал, что я сексуальная.
— Неужели? Что плохого в том, чтобы быть милой?
Я пожимаю плечами. Фишер прижимается лбом к моему.
— Держу пари, ты сладкая на вкус.
Я с трудом сглатываю. О, Боже. Что, если я на вкус, как черствый «Чирос»? (Примеч.: Cheerios — товарный знак сухого завтрака в форме колечек).
— Есть кое-что, что ты должен знать.
— Ладно. — Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты знаком с этим придурком. Что ж... он единственный парень, который у меня был... — Тьфу.
— Что? Ты серьезно?
Я открываю дверцу машины и бросаю туфли и сумочку на сиденье. Захлопываю дверь и прислоняюсь к ней.
— Мне очень жаль.
— Ты извиняешься? Почему ты сожалеешь об этом?
— Потому что не хочу, чтобы ты разочаровался в том, что я не такая опытная женщина, какой кажусь в своих книгах. По правде говоря, я никогда не делала и половины того, о чем написала.
Фишер оглядывает стоянку и смотрит, как люди садятся в свои машины и лимузины.
— Почему бы нам не поехать к тебе и не поговорить об этом там? Я думаю, здесь не место для такого разговора.
Я киваю и открываю дверцу машины.
— Я поеду за тобой, хорошо?
— Конечно.
До моего многоквартирного дома двадцать минут езды. Всю дорогу я жалею, что вообще сказала что-то Фишеру. Я должна была просто переспать с ним и не говорить ни слова. Может быть, я не так уж ужасна, и он бы никогда не узнал.
Я паркую машину, Фишер паркуется рядом. Беру туфли с сумочкой и открываю дверь, готовая извиниться за сказанное.
Он деловито запирает машину, его галстук свободно болтается на шее.
— Эй, мы можем просто забыть, что я сказала?
Я не успеваю закончить фразу, как губы Фишера касаются моих. Он наклоняется, берет меня на руки и несет в здание. Когда мы входим в лифт, Фишер опускает меня на пол, нажимает кнопку моего этажа, а затем прижимает меня к стене лифта.
— Ты думаешь, меня волнует, что ты делала, а чего нет? — Его дыхание становится тяжелым, и он проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке. — Меня волнует только то, что я собираюсь сделать с тобой. Сегодня вечером.
Раздается звонок лифта, и двери открываются.
Я застываю на месте. Фишер такой чертовски сексуальный. Он делает шаг из лифта, и двери начинают закрываться, оставляя меня внутри. Фишер просовывает руку между дверьми и хихикает.
— Не бойся. Обещаю быть нежным, если ты не хочешь, чтобы я был грубым.
Я сглатываю. Он протягивает мне руку и улыбается.
— Подойди.
Фишер ведет меня к двери и берет ключ. Отперев ее, кладет руку на косяк и смотрит, как я вхожу. Закрывает за собой дверь и запирает замок.
— Дай мне свой телефон.
Я лезу в сумочку и вручаю ему телефон.
— Зачем?
— Просто хочу убедиться, что ты не отправила никаких экстренных сообщений Луне.
Я улыбаюсь.
— Ты не хочешь, чтобы тебе помешали?
Он качает головой.
— Мне забаррикадировать дверь? У нее есть ключ?
— Не думаю, что она нас побеспокоит. Гм... хочешь посмотреть телевизор?
— Нет.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
— Ты серьезно?
— Я бы не отказалась выпить. — Я бросаю сумочку и туфли на пол и бегу на кухню. Вынимаю пробку из полупустой бутылки вина и наливаю себе полный бокал. — А ты хочешь?
— Ты нервничаешь? — спрашивает он.
— Я? Нет. — Хватаюсь за шею и указываю на рот. — У меня просто пересохло в горле. — Поворачиваюсь и выпиваю бокал вина.
— Знаешь, мы ничего не должны делать. Я бы с удовольствием посмотрел фильм и помассировал твои уставшие ноги.
— Правда? — спрашиваю я.
Фишер кивает и улыбается.
— Я буду ждать тебя вечно.
Его слова поражают меня в самое сердце. Они совершенны во всех отношениях. Он словно сошел со страниц моего сознания.
Я смотрю на волоски, выглядывающие из-под расстегнутой рубашки, в его большие карие глаза, где вижу золотистые вкрапления. Его губы влажные, на щеках легкая щетина. Он еще сексуальнее, чем раньше. Я больше не хочу бояться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Признаюсь, — говорю я, глядя в пол. — Я хочу тебя. Я всегда хотела тебя.
— Грир, посмотри на меня, — шепчет Фишер.
Подняв глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, замечаю, что он выглядит обеспокоенным.
— В чем дело?
— Мне нужно тебе кое-что сказать. Я хотел сказать тебе это уже некоторое время, но ждал подходящего момента.
О нет. Он женат. У него дома девушка. Я терплю и готовлюсь к худшему.
— То, что у нас здесь происходит, особенное. Ты важна для меня. И хотя меня безумно влечет к тебе, хочу, чтобы ты знала, что я не просто какой-то парень. Я не просто хочу трахнуть тебя.
— Неужели? Хочешь трахнуть меня? — спрашиваю я, кусая губы.
— Нет. Не знаю. Ну да, знаю, но сначала я хочу заняться с тобой любовью. Только после я тебя трахну.
Я тихо стону.
— Ты это хотел мне сказать?
— Нет. Тебе нужно перестать отвлекать меня своими пухлыми губами и разговорами о сексе. Мой член уже твердый.
Он качает головой и делает глубокий вдох, когда я хихикаю над его комментарием.
— Это серьезно. — Я игриво киваю. — Я серьезен.
Его лицо теряет все следы веселья, и я напрягаюсь.
— То, что я хотел тебе сказать... мне нужно, чтобы ты знала, прежде чем мы перейдем на следующий уровень... Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Я влюблен в тебя.
Воздух в моих легких резко заканчивается. Обхватив его лицо ладонями, я смотрю ему в глаза.
— Неужели? Ты уверен? Потому что тебе не обязательно говорить это, чтобы я переспала с тобой. Я буду спать с тобой сегодня, любишь ты меня или нет.
— Ты мне не веришь? — Фишер наполовину смеется, наполовину обеспокоен.
— Я не хочу, чтобы ты говорил эти слова, потому что думаешь, что я хочу их услышать, а не потому, что уверен в них. И... Я хочу, чтобы ты любил меня, но я не знаю, как. Ты когда в последний раз смотрел в зеркало? — Я обхожу его и оборачиваюсь.
— Не понимаю.
— Ты чертовски сексуальный, Фишер. Ты очень горяч. Ты чертова модель, черт возьми. Ты излучаешь секс. А я только притворяюсь. Я это пишу.
— Детка, разве ты не видишь, какая ты замечательная? Я знаю, что этот ублюдок сделал тебе больно. Луна мне все о нем рассказала. Я ненавижу, что он вынудил тебя увидеть себя в таком недостойном свете.
Я пожимаю плечами.
— Когда слышишь это достаточно долго, начинаешь верить.
— Тогда, наверное, мне придется рассказывать тебе, какая ты чертовски красивая, пока ты сама в это не поверишь. Знаешь, что ты со мной делаешь, женщина?
Фишер качает головой, когда я снова пожимаю плечами.
— Ты не видишь, как смотрят мужчины, когда ты входишь в комнату. Ты — мечта каждого мужчины, и я говорю это по своему опыту.
Я вздыхаю и закрываю глаза.
— Посмотри на меня.
Делаю, что мне говорят.
— Я люблю тебя.
Я крепко зажмуриваюсь, под закрытыми веками наворачиваются слезы.
— Ты удивительная, забавная и добрая. Ты милая и упрямая. Нахальная и глупая. Ты бросаешь мне вызов. Ты заставляешь меня смеяться. Ты заставляешь меня хотеть быть очень хорошим для тебя. Я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу дать тебе всё, потому что люблю тебя. Ты меня слышишь? — спрашивает он, потянув меня за талию.
Закрываю глаза свободной рукой.
— Я люблю тебя, и да, я чертовски уверен в этом.
Я качаю головой. Фишер убирает мою руку от лица и прижимает ее к груди, где бьется сердце.
— Я. Люблю. Тебя. — Он шепчет эти слова мне на ухо, и они медленно заполняют каждую клеточку моего существа. — Ты знаешь сцену из фильма «Сумерки. Сага. Рассвет. Часть вторая», где яд захватывает клетки Беллы и исправляет все ее сломанные части?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Угу.
— Вот что я чувствую. Как яд сшивает и делает меня целым.
