Теперь и Мерабу было видно, что высокий франк следит за перешептывающимися толстяками.
Тем временем драчун ухмыльнулся и нанес страшной силы удар в челюсть ближайшего к нему соперника. Тот взлетел, словно птица, и упал спиной прямо на стол болтунов.
Те отпрянули от такого нежелательного блюда, а долговязый, отряхнув руки, стал выбираться из драки, все еще бушующей вокруг. Мимо просвистела деревянная скамья…
— Клянусь Митрой, ребята тут живут с удовольствием, — пробормотал Максимус. — Должно быть, и мне следует немного помахать кулаками.
— Думаю, уважаемый, силы пригодятся тебе в более разумном деле. А сейчас, мне помнится, ты подумывал о проводнике. Так, быть может, пора обратиться к этому долговязому драчуну? Пока его не переманили другие наниматели…
Максимус встал и шагнул было вперед, но увидел, что драчуна потянули за рукав именно те болтливые толстяки.
— Эти тучные господа нас опередили…
— Погоди немного, уважаемый, — прошептал Мераб. — Думается мне, что мы с тобой невольно стали свидетелями зачинающегося заговора.
— Тогда нам лучше уносить ноги. Не хотел бы я оставаться здесь, когда появятся местные стражи порядка.
— Увы, уважаемый, это портовый кабак. И тут может случиться всякое и в любой момент…
— Но откуда это известно тебе, сын визиря?!
Изумление на лице Максимуса читалось все явственней. Он был потрясен и мудростью слов юного Мераба, и его спокойствием.
— Книги, мой полуночный друг, книги… Подлинные друзья каждого, кто хочет познать мир.
Максимус промолчал, ибо у него был свой, отличный от Мераба, взгляд на книги и книжную премудрость. Меж тем уродливый франк подсел к тучным толстякам.
— Ну, чего надо?
— Мы стократно просим у тебя, уважаемый, прощения, но хотели бы побеседовать с тобой. Преломить хлеб, так сказать, как добрые приятели. Нечасто встретишь в нашей спокойной стране такого удивительного человека, как ты.
«О да, — услышал Мераб голос Алима. — Такого действительно дано встретить не каждому. Однако, мальчик, этот драчун вовсе не тот, за кого себя выдает».
Мераб пытался понять, о чем говорит незримый маг, и одновременно слушать, что происходит в двух шагах.
— Да ладно, — услышал он. — Хлеб преломить — дело хорошее. А вот болтать я не мастак. Так что простите меня, добрые люди, пойду я, а вы уж беседуйте.
— Но… — Это проговорил самый толстый и самый разряженный. — Тогда, быть может, ты просто побудешь с теми, кто преклоняется перед твоим талантом.
— Да какой там талант… Так, веселая драчка. Ну да ладно уж, присяду ненадолго.
— Вот, друзья мои, — толстяк сиял, будто только что получил награду от самого повелителя всех правоверных. — Это мой друг по имени…
«Смотри, мальчик, вот так глупость выдает себя даже посторонним наблюдателям. Этот толстый дурачок, а он первый советник дивана, забыл спросить имя у драчуна. Совсем безмозглые пошли заговорщики. О времена…»
«Не бурчи, Алим. Они же просто старые глупцы. А ты у нас светоч мудрости».
Алим промолчал, и Мерабу стал слышен ответ гиганта.
— Жаком-бродягой меня зовут люди, — проговорил он и поклонился. — Ваш приятель сказал, что вы хотите мне рассказать, как здорово я дерусь. Так вот этого не надо, дерусь я так себе, как все в нашей деревухе.
— Но ты же раскидал этих наглецов, как игрушечных!
— А что, на них смотреть надо было? Ручки целовать? Подумаешь, несчастный парень украл ломоть хлеба… И теперь его за это в ваш зиндан бросать, да?
— Но это же противозаконно!
Драчун опустил глаза и посмотрел на свои кулаки.
— Противозаконно, говоришь, дядя?
— Прости нас, уважаемый Жак-бродяга. Мой приятель просто хотел сказать, что он не одобряет решения споров в кулачном бою.
Драчун снова ухмыльнулся, постаравшись добавить чуточку доброты.
— Да куда ему… Он же хлипкий, ему и минуты против настоящего бойца не выстоять. Вот он и не одобряет. Ничего, дядя, если тебя обидит кто, ты мне свистни… Слово Жака, приду и всех в капусту изрублю.
— Благодарю тебя, уважаемый, — поклонился толстяк в черном кафтане и почти без колец.
— Да всегда с нашим удовольствием… Спасибо за добрые слова, уважаемые. Пойду я. А ты, дядя, не забудь, что Жак-бродяга всегда готов защитить тебя.
И высокий франк со шрамом через все лицо поднялся. Всего нескольких шагов ему хватило, чтобы оказаться у выхода из трактира.
— Ну что ж, мудрый юноша, пойду-ка я потолкую с нашим новым проводником. Старики не смогли его уговорить, может быть, у меня получится?
И Максимус исчез столь же быстро, как и высокий франк за миг до этого.
— Да и нам пора собираться, — пробормотал Мераб.
— Думаю, торопиться все же не надо, ибо наш друг будет нас искать именно здесь.
Должно быть, посетители портового кабака видели все в своей жизни, раз не обратили ни малейшего внимания на бормочущего под нос юношу-иноземца. Быть может, он показался им обычным безвредным сумасшедшим.
Алим оказался прав: не прошло и четверти часа, как Максимус вернулся. Лицо его сияло, а глаза смеялись.
— Ох, достойнейший Мераб, ну и в историю мы с тобой попали…
— В историю?
— Конечно. Ибо этот уродливый драчун оказался вовсе не франком и, уж конечно, не наемником, хотя некогда был воином и не из последних. Не Жаком-бродягой, а достойнейшим визирем здешнего царства. А толстяки, сидящие за соседним столом, все как на подбор — царедворцы, мудрецы дивана. И собаки-заговорщики, прости мне, юноша, такие слова. Уважаемый визирь Шимас (именно так зовут этого высокого драчуна) выследил их здесь и пытается втереться в доверие.
— М-да, — проговорил Алим вслух. — Он, полагаю, откажется сопровождать нас в глубины континента.
— О да, — согласно кивнул Максимус и только тут сообразил, что отвечает не Мерабу, молчащему уже несколько минут, а кому-то другому.
Максимус тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.
— Так вот, мальчик, уважаемый Шимас пообещал, что завтра на рассвете нас найдет его посланник — уважаемый человек, тоже некогда воин и его, визиря, соратник, который станет нам отличным проводником.
— Готов спорить, уважаемый Максимус, что сам визирь будет выводить заговорщиков на чистую воду. Более того, я уверен, что методы он изберет для этого… более подходящие наемнику Жаку, чем визирю и царедворцу.
Это вновь проговорил Алим и вновь вслух.
Максимус уставился в пространство посреди стола.
— Должно быть, не следовало здесь есть всякую дрянь, — пробормотал он. — И трезв как стекло, а слышу голоса, будто пьян уж который день подряд.
