— Декстер! — В голосе Джеффри звучало нескрываемое презрение.
— Что ты хочешь сказать? Что, он тебе тоже не нравится? Если так, лучше говори сразу, потому что… — Она оборвала себя на полуслове.
— Потому что ты собираешься на него замуж? — подсказал Джеффри.
Шаги прекратились. Миссис Тифтон перестала кричать, а заговорила тихо, почти умоляюще.
— Разве это так плохо? Что у меня будет муж? А у тебя отец?
— Но он не хочет быть моим отцом. Он хочет от меня избавиться, отослать меня в Пенси на целый год раньше!
— Мы с ним это пока ещё не… — Из тихого, умоляющего голос миссис Тифтон вдруг сделался подозрительным и враждебным. — Одну минуту, юноша. А откуда тебе это известно?
— Мы… я слышал, как вы с ним говорили.
Мы? — Повисла долгая пауза. — Ответь мне, Джеффри: ты следил за мной? Подслушивал? Когда? И кто такие «мы»? Кто был с тобой — Черчи? Кегни?..
— Нет!.. Что ты. Конечно, нет.
— Значит, опять Пендервики. Что ж, можно было догадаться.
— Мы не специально подслушивали, мама. Просто так получилось. Вечером после моего дня рождения мы случайно оказались рядом, когда вы говорили с Декстером на террасе.
— Случайно! Я уверена, что это всё та же нахалка Джейн, которую я только что выгнала отсюда, вас подбила. Только и ищет, где бы напакостить…
— Её зовут Скай, и она не…
— Не перебивай меня! Какая разница — Джейн, Скай, все они хороши!.. Одинаково наглые, грубые, невоспитанные. И так всегда бывает, когда родители отлынивают от своих родительских обязанностей. Отец мямля, а мать вообще сбежала от своих непутёвых дочурок неизвестно с кем! Ну, её можно понять, я бы тоже такой жизни не выдержала.
Для девочек за дверью это был кошмар. Скай не волновало, что её только что назвали нахалкой, которая ищет, где бы напакостить, — пусть. В конце концов она и правда не ангел: сейчас-то она стоит за дверью и шпионит. Так что пусть себе миссис Тифтон говорит что хочет. Но стоять и молча терпеть, как она обзывает их папу? И — хуже, гораздо хуже! — говорит гадости про их маму? Вот этого Скай не могла вынести. Внутри у неё вдруг всё вскипело, руки сами сжались в кулаки, а в ушах так зазвенело, что она с трудом расслышала голос Джеффри:
— Мама, миссис Пендервик…
— А Розалинда? Бегает за Кегни, как влюблённая собачонка. Если она собирается и дальше вести себя так с парнями, то скоро они с ней перестанут церемониться, и тогда прости-прощай вся её невинность с наивно распахнутыми глазками… А их младшая? Это что, нормальный ребёнок? Нацепила на себя какие-то задрипанные крылышки, смотрит так странно… и молчит.
Скай понимала, что она не должна сейчас врываться в комнату — ни один джентльмен на её месте так бы не поступил, а миссис Тифтон потом только возненавидит её ещё сильнее. Да, она всё понимала, и даже Бетти тянула её за руку, пытаясь удержать. Но удержать Скай было невозможно. Миссис Тифтон оскорбила честь семьи Пендервиков — мамину честь! Скай обязана была вступиться за тех, кого она любит. Она глубоко вздохнула, словно готовясь к бою, распахнула дверь и устремилась прямиком к врагу.
Миссис Тифтон отшатнулась.
— Что ты здесь…
— Вы не должны так говорить о моей семье! — выкрикнула Скай. — Вы должны взять свои слова обратно.
— Я должна? Да как ты… как ты смеешь?! В моём доме! — Миссис Тифтон подбежала к двери и высунулась в коридор. — Черчи!.. Сюда, в музыкальную комнату, немедленно!
Скай тоже подбежала к двери.
— Смею. Потому что я — Пендервик. Но вам этого не понять!
— Джеффри, ты видел? Она опять стояла под дверью и подслушивала!
— Да, подслушивала, я этого не отрицаю, — гордо сказала Скай. — Мне надо было убедиться, что с Джеффри всё в порядке.
— Ей надо было… Зарвавшаяся девчонка!.. ЧЕРЧИ!
— И я рада, что я слушала… что я всё слышала… и что теперь…
Чья-то тёплая ладонь легла на её плечо.
— Идём, Скай. — Разгорячённая, запыхавшаяся тётя Черчи успела подхватить на руки Бетти, которая опять обливалась беззвучными горючими слезами. — Пойдём к сёстрам, пойдём к папе…
Но Скай, кажется, её даже не заметила. Стоя чуть ли не вплотную к миссис Тифтон, она говорила, глядя ей прямо в лицо:
— А про мою маму вы никогда в жизни ничего не поймёте. Хоть миллион лет пытайтесь — ничего у вас не выйдет. Наша мама никогда, никогда бы нас не бросила! Она умерла. Ясно вам? Наша мама умерла!
— Я не знала… Мне же никто не говорил…
— Джеффри пытался, но вы его не слушали, вы никогда не слушаете, что он вам…
— Скай, ну будет тебе, — уговаривала тётя Черчи. — Сестричка твоя вон уже вся измаялась, ей пора домой, пойдём.
— Да, Черчи, прошу тебя, — пробормотала миссис Тифтон. Казалось, что сейчас колени у неё подогнутся и она упадёт прямо на пол. — Уведи её отсюда.
Я сама уйду, — сказала Скай. Всё ещё дрожа от гнева, она подошла к Джеффри. Его тоже трясло, будто мимо только что пронёсся ураган. — Прости меня, — сказала Скай тихо, чтобы никто больше не слышал. — Прости. Я должна была это сказать.
— Знаю.
Она быстро вытянула вперёд сжатую в кулак руку, и он не задумываясь сделал то же самое.
— Друзья навеки? — спросила она.
— Друзья навеки.
— Клятва чести Пендервиков, — сказали они вместе.
Скай шла с высоко поднятой головой. Дождевые потоки стекали по её лицу и волосам, футболка и шорты давно уже промокли и липли к телу. Тётя Черчи закутала Бетти в свой жёлтый клеёнчатый дождевик. Она и на Скай пыталась набросить какой-то плащ, но Скай слишком спешила — прочь из этого дома, прочь от его ужасной хозяйки. Сейчас сёстры уже подходили к мраморному громовержцу. Им осталось лишь перебраться через тоннель — и кругом снова воцарятся мир и здравомыслие.
— Я хочу спросить. — Бетти смотрела снизу вверх из-под клеёнчатого капюшона.
— Ну?
— Я ненормальный ребёнок, да? Я слышала, миссис Тифтон сказала. Я неправильная, да?
Скай остановилась, опустилась на колени, прямо в мокрую траву, и посмотрела Бетти в глаза.
— Балда ты, вот ты кто. Ты нормальный ребёнок. Ты самый правильный ребёнок на свете. А миссис Тифтон ничего не понимает.
— Точно?
— Железно.
— Хорошо, — сказала Бетти.
— Ещё вопросы есть?
— Пока нет.
— Тогда идём к папе. — Скай взяла в руку ладошку Бетти и не выпускала до самого летнего домика.
Глава четырнадцатая
Ночная прогулка
— Расскажи ещё один, — попросила Бетти.
— Хватит с тебя, ты уже выслушала целых три рассказа, — сказала Розалинда. — Ты же знаешь правило: один рассказ — и спать.
— Ну пожалуйста, Розалинда. Видишь, Пёсику сегодня грустно и одиноко.
Услышав, что про него говорят, Пёс бросил недогрызенную кость и, прыгнув одним махом через всю комнату, приземлился на кровати.
— Оно и видно, какой он грустный и одинокий, — сказала Розалинда, спихивая Пса на пол. И всё-таки, в пятнадцатый раз подумала она, что же у них там такое произошло? Вернувшись из Арундел-холла, Скай весь день просидела у себя в комнате, а Бетти, наоборот, ходила за Розалиндой как приклеенная, и глаза у неё были красные и опухшие от слёз. Но о том, что было утром, обе молчали.
— Расскажи мне про маму и дядю Гордона, когда они были маленькими, — сказала Бетти.
— Хорошо. Ещё один рассказ — только если ты обещаешь, что потом сразу же уснёшь.
— Обещаю.
— Какой ты хочешь, про ореховую пасту на стене или про бобслей?
— Оба.
— Бетти! — строго сказала Розалинда.
— Про бобслей.
— Когда дяде Гордону было семь лет, а маме пять, — начала Розалинда, — дядя Гордон прочёл книжку про бобслей. И тоже решил научиться съезжать на санях.
— Но было лето.
— Было лето, и снега не было. Тогда он снял матрас со своей кровати и подтащил его к лестнице, чтобы съехать на нём сверху вниз. Правда, он не был уверен, что матрас будет скользить так же хорошо, как боб — так называются сани в бобслее. Поэтому он сказал, чтобы мама съехала первой.
— А мама не соглашалась, — сонно сказала Бетти. Глаза у неё начали слипаться.
— Да. Но дядя Гордон пообещал ей двадцать пять центов, и она согласилась. Он обмотал матрас одеялами и простынями, чтобы было больше похоже на боб, мама залезла под одеяло, и дядя Гордон столкнул матрас с верхней ступеньки. — Розалинда подождала минутку, но Бетти молчала и не подсказывала, что будет дальше. Тогда Розалинда продолжила шёпотом: — А лестница у них в доме была такая: сверху двенадцать ступенек, потом ровная площадка, а потом ещё двенадцать ступенек, но уже в другую сторону. И, конечно, когда матрас доехал до ровной площадки, он там застрял и сложился в гармошку, а мама запуталась в простынях и одеялах и громко-громко закричала… Бетти?
Но Бетти наконец уснула. Розалинда подоткнула ей одеяло со всех сторон, поцеловала её в щеку и окинула Пса суровым взглядом: на кровать ни-ни! В ответ он послал ей невиннейшую улыбку: на какую такую кровать? Да никогда в жизни!.. Но не успела Розалинда выключить свет и затворить за собой дверь, как пружины на кровати жалобно скрипнули. Вздохнув, Розалинда направилась к лестнице — пора было проведать больную.
