Богатство фантазии в значительной мере определяется обилием накопленных комбинаций, которые, в сущности, и есть фантограмма. Но до тренировки мозг хранит лишь разрозненные осколки таких комбинаций. А вот в результате профессиональной тренировки эти осколки с годами складываются в подобие целой фантограммы.
За два месяца занятий большинство участников семинара научилось фантазировать вполне профессионально. Разумеется, умение фантазировать не означает умения писать фантастические произведения. Курс развития фантазии имел другую цель — помочь развитию изобретательских качеств.
Изучение техники фантазирования нисколько не похоже на зазубривание шаблонных приемов. Одно и то же упражнение может быть выполнено по-разному в зависимости от личности человека. Здесь, как и в музыке, технические приемы помогают раскрытию индивидуальных качеств, и интересно выполненные упражнения порой доставляют подлинно эстетическое удовольствие, как хорошо сыгранная вещь.
— Возьмите, пожалуйста, объектом дерево, — говорит руководитель занятий, — и используйте прием увеличения.
Слушатель семинара, молодой инженер Н., выходит к доске.
— Итак, надо увеличить дерево. Что ж, пусть его высота будет триста метров, даже четыреста...
— Такие деревья существуют, — замечает кто-то с места.
— Да, — соглашается Н., — но я только начал увеличивать. Допустим, высота дерева тысяча метров. Или две тысячи. Вероятно, ветви деревьев не выдержат собственной тяжести, они работают на изгиб, как консоли, вес увеличивается пропорционально кубу линейных размеров. Значит, ствол высотой в две тысячи метров будет иметь сравнительно небольшие ветви. Продолжим, две тысячи метров, три тысячи...
— Пока нет нового качества, — напоминает руководитель.
— Пусть высота будет десять тысяч метров. Тогда вершина попадет в область вечных снегов. Вот и новое качество...
— Пожалуйста, чуть смелее, — настаивает руководитель.
— Двадцать тысяч...
— Метров?
— Нет. Двадцать тысяч километров!
В зале оживление. Неожиданный скачок: ствол дерева теперь в полтора раза больше диаметра Земли.
— И как выглядит такое... гм... растение?
На доске появляется рисунок.
Впрочем, Н. тут же спохватывается :
— Нет, не так... На ствол будет действовать сила Кориолиса, вершина отклонится. К тому же вершина должна стремиться, вниз, к теплу, к воздуху... Инерция мысли: я увеличивал высоту, тянул ствол вверх. Ствол должен удлиняться, оставаясь у поверхности земли. Сразу отпадает вопрос о прочности. Дерево просто лежит на земле.
— Вероятно, это не единственное дерево, — подсказывает руководитель.
— Конечно. Их много. И в целом это выглядит так.
Появляется третий рисунок.
— Похоже на марсианские каналы... А почему бы и нет? Почему не допустить, что марсианские каналы не просто полосы растительности (была такая гипотеза), а именно глобальные деревья?..
Один из слушателей, астрофизик по специальности, возражает:
— У так называемых марсианских каналов есть ряд особенностей; каждая новая гипотеза обязана их объяснить. Сезонные изменения, например. Удвоение некоторых каналов...
— Очень хорошо, — отвечает Н., — ствол продолжает расти, появляется второй виток, отсюда удвоение... Вообще в условиях Марса дереву выгодно иметь глобальные размеры. Какая-то часть всегда там, где лето. К тому же на Марсе нет океанов, нет гор, ничто не мешает дереву удлиняться...
— Дерево только часть биосферы, — не сдается астрофизик. — Дерево не может существовать само по себе.
— А кто сказал, что на Марсе нет биосферы? — парирует Н. — Она находится внутри дерева, вот в чем дело. Ведь ствол не только длинный, но и широкий. Внутри развивается жизнь, может быть, даже разумная...
Через полчаса фантастическая гипотеза марсианской биосферы сконструирована во всех деталях. Конечно, это чистая фантастика, но, быть может, не менее интересная, чем мыслящий океан, описанный С. Лемом в «Солярисе».
Огромная роль, которую играет фантазия в творческом мышлении, известна давно. Поэтому уже при первых попытках повысить эффективность научного и технического творчества главное внимание уделялось «расковыванию» фантазии. На таком «расковывании» основан, например, метод так называемого мозгового штурма. При мозговом штурме запрещается всякая критика и поощряются любые, даже самые «дикие» идеи: а вдруг какая-нибудь из них наведет на полезную мысль... Стимулированию фантазии в процессе решения творческих задач уделено немало внимания и в методе психоэвристической активизации, разрабатываемом Тбилисским институтом кибернетики.
Однако мозговой штурм и психоэвристическая активизация помогают лучше использовать лишь тот потенциал фантазии, который имеется к началу решения творческой задачи. А потенциал этот обычно невелик. Повышать его надо заранее, со школьных лет.
Курс развития творческого воображения разрабатывается автором статьи с 1963 года. Чтобы выделить эффективные приемы фантазирования, пришлось проанализировать тысячи научно-фантастических произведений, поставить множество экспериментов с участием ученых, изобретателей, писателей-фантастов. Каждое вошедшее в курс упражнение неоднократно испытывалось на школьниках, студентах, инженерах.
Бакинский семинар подтвердил исходное предположение: тренировка воображения быстро повышает уровень творческого мастерства изобретателя. Общественная лаборатория методики изобретательства Центрального совета Всесоюзного общества изобретателей .и рационализаторов приступает к планомерному внедрению курса в программы изобретательских семинаров, ведущихся в ряде городов нашей страны.
Качеством величайшей ценности назвал фантазию Владимир Ильич Ленин. Подобно сильнейшему катализатору, фантазия способна в десятки, в сотни раз ускорить творческий процесс. Нет сомнений, что уже в самом недалеком будущем систематическое развитие фантазии станет неотъемлемой частью интеллектуальной подготовки каждого ученого, инженера, изобретателя.
Итак, проверьте свою фантазию: попробуйте за полчаса придумать какое-нибудь фантастическое растение. Теперь у вас есть с чем сравнивать то, что вы придумаете...
Г. Альтшуллер, руководитель общественной лаборатории методики изобретательства при ЦС ВОИР
Габриэль Гарсиа Маркес. Незабываемый день в жизни Бальтасара
Клетка была готова, и Бальтасар по привычке повесил ее под навес крыши. И он еще не кончил завтракать, а уже все вокруг говорили, что это самая красивая клетка на свете. Столько народу торопилось посмотреть на нее, что перед домом собралась толпа, и Бальтасару пришлось снять клетку и убрать ее в мастерскую.
— Побрейся, — сказала ему Урсула. — А то ты похож на капуцина.
— Плохо бриться после завтрака, — сказал Бальтасар.
У него была двухнедельная борода, короткие волосы, жесткие и торчащие, как грива мула, и лицо испуганного ребенка. Но выражение этого лица было обманчиво. В феврале Бальтасару исполнилось тридцать лет, с Урсулой он жил уже четыре года в незаконном и бездетном браке, и жизнь давала ему много оснований быть осмотрительным, но никаких для испуга. Он и не знал даже, что клетка, которую он только что закончил, для кого-то самая красивая на свете. Ведь для него, с детства привыкшего делать клетки, эта последняя работа была всего лишь чуть трудней прежних.
— Тогда отдохни, — сказала женщина. — С такой бородой нельзя показываться людям.
Он послушно лег в гамак, но ему то и дело приходилось вставать и показывать клетку соседям. Урсула до этого не обращала на нее никакого внимания. Она была недовольна тем, что он, забросив столярное дело, две недели занимался одной только клеткой и спал плохо, вздрагивал и говорил во сне, и ни разу не вспомнил о том, что надо побриться. Но когда она увидела законченную клетку, ее недовольство прошло. Пока Бальтасар спал, Урсула выгладила ему рубашку и брюки, повесила их на стул рядом с гамаком и перенесла клетку на стол, в комнату. Там она молча стала ее разглядывать.
— Сколько ты за нее получишь? — спросила она, когда он проснулся после сиесты.
— Не знаю, — ответил Бальтасар. — Думаю просить тридцать песо — может, дадут двадцать.
— Проси пятьдесят, — сказала Урсула. — Ты недосыпал эти две недели. И потом, она большая. Знаешь, это самая большая клетка, какую я видела за свою жизнь.
Бальтасар начал бриться.
— Думаешь, дадут пятьдесят?
— Для дона Хосе Монтьеля это пустяки, а клетка того стоит, — сказала Урсула. — Ты бы должен просить шестьдесят.
