Было уже почти восемь часов, время, когда заканчивалась программа Фрэнки Крокера. («Нет на свете никого лучше друга моего».) Каллен включил радио и услышал самый конец передачи: «…а я буду жить до ста лет без одного дня, чтобы не видеть, как умирают такие замечательные люди, как вы». Затем Фрэнки проиграл «Настроение», и Каллен поймал станцию, передающую новости. Когда Фрэнки не было в эфире, то и эфира не было. Но нужно было послушать новости.
Сто сорок семь дней назад Каллен заметил, что после того как его ранили, он стал чувствовать себя центром вселенной, вокруг которого вращалось все остальное. Он испытал сходное чувство, когда в него стреляли несколько минут назад, хотя на этот раз и не попали. Поэтому он был удивлен, ничего не услышав о себе в новостях. Там не было ничего о том, зачем Саманта Кокс пришла к нему и о чем она хотела поговорить с ним, и никаких предположений о том, кем мог быть высокий, темный, безобразный незнакомец и почему он захотел похитить первоклассную телезвезду. Каллен был удивлен и разочарован.
В новостях извещали, что в Африке разбился самолет, но конгрессмен из Бронкса остался в живых, потому что он попал в пробку (пробки в Африке?) и опоздал на самолет. Сообщалось о забастовке таксистов, из-за которой было невозможно взять такси. Говорилось и о подростке, который накурился крэка и под его воздействием изнасиловал женщину. Было сообщение и о марше к зданию ООН в защиту армянского меньшинства в Турции или турецкого в Армении — репортер, кажется, не был уверен, кого где защищали. Сообщалось и о бейсболисте, который застрелил сестру своей подружки. В общем, обычные новости.
Каллен выключил радио и сосредоточился на преследовании нью-йоркского придурка. Нет, он скорее не преследовал его, а следовал за ним, потому что шофер придурка не удирал, а просто был все время впереди машины Каллена и как бы вел его за собою. Каллену захотелось сообщить об этом кому-нибудь. Может быть, даже шефу.
У него в машине имелся телефон. Не потому, что тот был нужен ему, и не потому, что он был передовым мужиком вроде своего верного старого друга Циммермана, но в память о нем Каллен, старомодный человек, установил в своей старомодной машине этот сверхсовременный телефон. Проблема, однако, заключалась в том, что он толком не знал, как пользоваться им. Он и не думал, что ему понадобится звонить из машины. Он не надеялся, что сможет звонить, даже заглянув в инструкцию. Одним из номеров, который он помнил как набирать, был номер домашнего телефона Ричи Маслоски из отдела внутренних дел.
— Алло?
— Джинни, это Джо. Капитан дома?
— Привет, Джо. Как поживаешь?
— Отлично. Пожалуйста, позови его.
— Ты же знаешь Ричи, Джо. Он занимается бегом трусцой. Хочешь, чтобы он позвонил тебе?
Да, он знал Ричи, и знал, что Ричи занимается бегом трусцой. Поэтому он, собственно, и позвонил — чтобы они знали, что он звонил.
— Я поговорю с ним завтра, Джинни. Спасибо.
— Ты уверен?
— Да. Пока, Джинни.
И он положил трубку. Теперь он позвонит, набрав цифру 0, тому человеку, с которым он давно хотел поговорить — своему верному старому другу, Нейлу Циммерману.
— Привет, Джо.
— Слушай, Цим, можно тебя побеспокоить?
— Конечно. Мне тут больше нечем заняться, и я наблюдаю за тем, как ты работаешь.
— Я не это имею в виду. Я имею в виду…
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Все в порядке. Каллен, у тебя проблемы?
— Я в Ван Вике, направляюсь на юг. В сторону Джамайка-авеню. Следую за «крайслером» последней модели с намеренно замазанными грязью номерами. Водитель или кто-то, кто едет с ним вместе, стрелял в меня неподалеку от моего дома, когда я пытался помочь Саманте Кокс, которая работает на телевидении. Она пришла без приглашения, чтобы поговорить со мной о чем-то. Я понятия не имею о чем. Она оказывала сопротивление, но он или они затащили ее в машину, прежде чем я успел прийти ей на помощь.
— Тебе нужно вызвать подкрепление, Джо.
— Я хочу знать, что хотела от меня Сэм Кокс.
— Сэм?
— Пошел к черту, Нейл.
— Может быть, она хотела расспросить тебя о Хриньяке и Дженни Свейл.
— Но никто не знает об этом.
— Я знаю об этом. Если я знаю об этом, находясь там, где я нахожусь, то почему бы ей не знать об этом там, где находится она.
— Может быть, и так. Кто эти парни, похитившие ее? Чего они хотят? Сколько их? Они хотят, чтобы я следовал за ними, не так ли? Они не скрываются от меня, они хотят, чтобы я ехал за ними до какого-то определенного места, разве нет? Их не было на бульваре Квинс, когда я выехал туда, правда? Они ждали и наблюдали за мной. Они хотели знать, в каком направлении я поеду. Затем они оказались на дороге впереди меня, да, Нейл?
— Извини, но я не знаю.
— Кончай, Нейл.
— Извини. Что-то я знаю, а чего-то не знаю.
— Я тебя не понимаю.
— Я сам себя не понимаю, но именно так обстоят тут дела. Я знаю о том, кто победит в финале чемпионата по футболу, но я не могу ответить тебе на твой вопрос.
— Кто победит в финале?
— Я не скажу тебе. Тебе будет неприятно, если ты поставишь на победителя и выиграешь приз.
— Кончай, Нейл. Мне нужны деньги.
— Это грязные деньги. Тебе будет неприятно тратить их.
— Скажи мне, Нейл. Ну кончай, Нейл. Не пропадай, Нейл! — но так всегда было: то его старый добрый друг появлялся, то исчезал. Вместо того чтобы напрасно терять время, спрашивая Нейла о том, кто победит в финале чемпионата по футболу, Каллену нужно было поинтересоваться у него, кто зажигает луну и звезды, кто сделал солнце, кто сотворил мир, почему существуют мыши и коровы и кто убил Джо Данте.
Но больше он не мог терять время напрасно. Нью-йоркский придурок уже выезжал из района Ван Вика.
— Джо?
— Что? Ты слышишь меня? Кто победит в финале? «Гиганты»?
— Я просто хотел сказать тебе, чтобы ты был осторожен.
— Да, да. Я буду осторожней. «Гиганты» победят в финале? Отвечай быстрей, а то они уйдут от меня.
— Ты знаешь, я хотел сказать тебе, что ты поразил меня своим умением различать марки автомобилей и модели. Ты знал, что выстрелом было разбито вдребезги ветровое стекло фургона «субару». Раньше ты не мог отличить «бенц» от «бьюика».
— Я научился в знак памяти о тебе, моем старом верном друге. Это из уважения к тебе. А теперь скажи мне про «Гигантов»…
— Будь осторожен, Джо.
— Я буду, буду осторожен.
— Будь осторожен, Джо. Ты… ты пьян.
Глава 16
Но Каллен был не настолько пьян, чтобы не узнать аэропорт имени Кеннеди, когда он увидел его: грязный, мрачный, пахнущий пролитым авиабензином, гнилью и ржавчиной. Где же еще могло быть такое место?
Нью-йоркский придурок увеличил скорость и «вальянт» Каллена уже не мог угнаться за ним. Внезапно все это превратилось в погоню. Задние огни нью-йоркца были большие и выглядели шикарно. Но постепенно они смешались с огнями других автомобилей и только иногда мелькали то тут, то там. Каллен опустил стекла окон кабины, чтобы слышать мотор нью-йоркского придурка, но единственное, что он мог различать, — это звук мотора своей машины и гул самолетов.
Он потерял нью-йоркца из виду и остановился на дороге, притормозив машину прямо в центре шоссе. Он хотел показать всем, что не в силах найти первоклассную телезвезду.
«Вальянт» пыхтел, скрипел и вздыхал. Каллен выключил свет, и темнота окружила его, словно шатер.
— Джо?
— Я знаю, Нейл. Какого черта я занимаюсь всей этой дуротой?
— Гораздо важнее было бы узнать, зачем они вели тебя за собой, а потом вдруг исчезли. Я думаю, они все же хотели, чтобы ты следовал за ними. Так почему же они исчезли теперь?
— Почему и зачем люди делают те или иные вещи? Нейл, я не успел спросить тебя кое о чем. Возможно, ты знаешь ответ. Кто зажигает луну, кто сделал звезды и солнце, кто сотворил этот мир, почему существуют мыши и коровы, кто убил Джо Данте?
— Кончай, Джо. Крепись, друг. Кто-то пытается погубить тебя. Спроси у себя сам, кому это нужно.
— Ну хорошо. Кому это нужно?
— Спроси у себя сам. Ты уже почти вышел на раскрытие какого-то преступления. Или кто-то считает, что ты близко к этому.
— Я же сказал тебе, что не занимаюсь ничем подобным. Нет никакой связи между тем, что Свейл подала жалобу на Хриньяка и тем, что ее грохнули…
— Тогда кто убил Джо Данте и почему? А как насчет Энн?
Каллен рассмеялся:
— Послушай, Нейл. У нас с Энн есть свои личные проблемы, но она не стала бы заманивать меня сюда, чтобы грохнуть здесь.
— Дурак. Кто-то хотел грохнуть Энн. Кто-то считает, что она знает слишком много в каких-то темных делах. Может быть, они думают, что она сказала тебе об этом.
— Энн занималась в основном Квинтиной Давидофф.
Если старый верный друг Каллена и сказал что-то по этому поводу, то его слов все равно было не разобрать из-за грохота реактивного самолета, от которого задрожало ветровое стекло «вальянта».
