Теперь, наверное, моя очередь что-то сделать, подумала она и обвила руками его кудрявую голову. Было приятно дотронуться до его волос, он поднял голову и мог теперь целовать ее снова. На этот раз поцелуй был совсем другим. Настолько другим, что Тува позабыла о том, какая она неловкая, и ответила на него.
До чего же легко я поддалась чужому влиянию, подумала она. Ведь он на самом деле мне совсем чужой, он ужасно болен, но чертовски симпатичен и так привлекателен, что я… что я…
О боже, она внизу стала совсем мокрая. Ой, надеюсь, что он это не заметит, думала она. Нет, какая же я дура. О, дорогие боги и духи, сделайте так, чтобы я все сделала правильно! Чтобы ему было хорошо!
Он что-то прошептал ей. О том, что он еще не может. Не могла бы она помочь немного?
— Но как?
Он осторожно показал ей, что она должна сунуть руку под перину. Взял ее руку и показал дорогу.
Тува глубоко вздохнула. Но, чтобы не обидеть его, сделала то, о чем он просил. И, в конце концов, она же читала эротические книжки! Может ли она осмелиться?
Она сначала ласкала его, а потом сползла чуть ниже и поцеловала в самое чувствительное место. А когда это было сделано и непохоже было, что он имел что-то против, она отважилась прибегнуть к более изобретательной помощи.
Хотя пока это ничего не изменило.
— Не думаю, что что-то получится, Тува.
— Конечно, получится! Не сдавайся!
— Вот! Ложись! Теперь я!
Он лег между ее ног. Она почувствовала его язык и в ужасе отпрянула.
— С реакцией у меня все в порядке, — нервно засмеялась она, когда поняла, что ей нравится то, что он с ней делает.
Ян лег рядом.
— Ты красивая, Тува.
— Я такая бесформенная, ни шеи, ни талии. Да и ноги короткие…
— То, что я чувствую — это мягкая шелковая кожа, упругий живот, великолепное тело. Не буду вдаваться в детали, и этого довольно!
— Ты устал?
— Да нет. Я с удовольствием продолжу. С большим удовольствием.
Она опустила руку вниз и потрогала его.
— О, Ян, кажется, начинает помогать!
— Я же говорил, что ты ужасно привлекательная. Ну, ты… не боишься?
Она снова вздохнула:
— Ты же сам прекрасно видишь, что я хочу! Я не могу это скрывать. Ой, чертова перина, — пробормотала она и сбросила ее на пол. Тува всегда прибегала к крепким выражениям, когда чувствовала себя глупой и неуверенной.
Но, наконец, она ощутила чудесное единение с ним, пока это была только духовная близость. Между ними возникли понимание и нежность. Это было так прекрасно, так восхитительно, что обычно такая решительная Тува едва могла дышать. Совершенно непроизвольно, потому что сейчас она не боялась, она взяла его лицо в ладони:
— О, я так люблю тебя, Ян! Ужасно люблю!
Он не ответил, потому что это была вполне обычная реакция в самый разгар любовного акта, он только нежно посмотрел на нее и улыбнулся. Тува обняла его и сильно прижала к себе. Она была так благодарна, так благодарна ему за то, что он позаботился о ней так сильно, что захотел переспать с ней, она знала, что эта мысль была унизительной, ей следовало бы больше уважать себя. Но, Господи, до чего же он ей нравится, потому что ласков с ней!
Ее охватила глубокая печаль — она ощущала его изможденное тело и знала, что дни его сочтены.
— Ты не должен, Ян, не надо, — рыдала она. Он правильно понял ее. Он очень хорошо знал, о чем она.
— Забудь об этом, Тува! Забудь об этом сейчас! Ради меня!
— Хорошо, я больше не буду об этом, обещаю! Она провела руками вдоль его бедер и ужаснулась: настолько тощими они были.
— Ян, ну неужели ты думаешь, что сможешь? Может, тебе лучше лечь? А я…
Он положил палец ей на губы.
— Позволь мне, по крайней мере, попытаться!
А поскольку она уже возбудилась настолько, что дрожала от желания, то смогла только кивнуть.
Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он ложится на нее, она вновь обхватила его руками и дала ему войти в себя. Она уже не притворялась, она чувствовала, что они — одно целое, знала, что ему не может быть неприятна ее преданность. Тува была преисполнена почти религиозного благоговения. Все, что было между ними, ощущалось, как таинство.
Она заметила, что у него вот-вот получится. Прикосновения к ее разгоряченному телу вызывали в ней вибрирующую волну сладострастия, и она изо всех сил старалась лежать смирно.
— Буду очень осторожен, — прошептал он. — И ради тебя, и ради себя.
— Да. Я думаю, я… слишком люблю тебя, Ян!
Он снова поцеловал ее.
— Я тоже тебя ужасно люблю, маленькая Тува.
И наконец он прорвал ее девственную плеву. Тува, заранее закусившая губу, чтобы выдержать боль, обнаружила, что все оказалось не так больно, как она опасалась. Она была готова принять его в себя. Больше всего ее беспокоило, что он может не выдержать напряжения. Если он сейчас начнет кашлять, это будет катастрофа. Это уничтожит все. Ведь хотя они и уверяли друг друга в том, что очень друг другу нравятся, все равно они оставались чужими — потому что хотя они и занимались любовью, между ними еще не было любви.
Но потом Тува позабыла обо всем, она наслаждалась моментом и чувствовала, что Ян тоже всецело поглощен им, теперь они были во власти примитивных инстинктов и лихорадочно стремились утолить похоть.
Потом на несколько секунд наступила тишина — и вот тут-то раздался кашель. Это было просто ужасно, и Тува сначала по-настоящему испугалась. Она прижимала его к себе изо всех сил, утешала, стремилась ободрить.
В конце концов приступ кончился — на этот раз. Они тихо лежали в объятиях друг друга.
— Да уж, не так бы я должен был это кончить, — прошептал он, задыхаясь. — Я хотел бы выразить тебе всю мою нежность и благодарность за те прекрасные мгновенья, что ты мне подарила. Но…
— Я знаю, Ян. Но мы все равно смогли! У нас получилось!
— Да, получилось. Честно говоря, не ожидал. Благодаря тебе все прошло так, как надо.
— Благодаря мне?
— Знаешь, ты была весьма соблазнительна.
Она с жадностью впитывала эти слова, долго лежала и снова повторяла их про себя. Потом тихо произнесла:
— Если будут какие-то последствия…
— Не надо об этом думать!
— Ладно. Но если все же… Если это будет мальчик, я назову его Ян.
— Спасибо!
— А если девочка… Как звали твою мать?
— Минна. Нет, лучше, как твою мать! Как ее имя?
— Винни. На самом деле Лавиния. Но сейчас ее никто так не называет. Хотя Минна и Винни на самом деле довольно похожи. Мы найдем что-то среднее.
— Мы? — безжизненным голосом спросил он.
Тогда она привлекла его к себе и сжала его в объятиях. Они долго не могли вымолвить ни слова. Тува боролась со слезами.
— Во всяком случае, мы сделали все, что могли, — удрученно сказал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
