Мне хотелось, чтобы он меня заметил. Всем женщинам в баре хотелось того же, но его лица не было видно из‑за огромного меню. Мне хотелось броситься к нему, поцеловать и бежать с ним куда‑нибудь на край света на всю оставшуюся жизнь. Я готова была стирать, гладить, готовить на него… Всё бы я делала играючи и с радостью.
Официант поставил перед ним бокал вина и столовый прибор.
— Ужинать будет.
— Один, что ли?
— Наверное…
Спустя несколько минут он уже ел салат — разноцветный, словно мои мечтания…
— Попробую заговорить с ним.
— Не получится.
— И не пытайся.
— Схожу‑ка я в туалет…
Я прошла между столиков мимо того, с кем жаждала провести не только вечер, но и всю оставшуюся жизнь. Но он даже не взглянул на меня. И вообще ни на кого не смотрел. Казалось, он глядит в пустоту и созерцает нечто невидимое для простых смертных.
Туалет оказался занят. Ожидая, пока он освободится, я смотрелась в зеркало и привела в порядок прическу. Я вспомнила мамин сон, как она со своим ангелом занималась любовью в туалете на самолете…
«…Я ворвалась в самолет, уже готовый взлететь. Пронеслась мимо двух стюардесс в черных костюмах. Те улыбнулись и предложили мне стаканчик смородинного напитка. Все пассажиры почему‑то пили смородинный напиток. Я поглядела на незнакомые лица, зашла в туалет и заперлась. Там уже ожидал меня обуреваемый вожделением мой ангел. Я хотела что‑то ему сказать, но он затворил мне уста поцелуем. Он задрал мне платье, спустил с меня трусики — и мы занялись любовью в тесной кабинке, пока самолет воспарял в небеса…»
Я снова дернула за ручку, и до меня донесся шум спускаемой воды. Дверь распахнулась, и вышли две сопливые блондиночки с вытаращенными глазами.
Выйдя из туалета, я посмотрела на эстраду с чувством, что пропустила самое главное. Он доедал салат.
— Я уверена, что это он.
— Это ничего не значит. Просто добрая душа, которую Бог послал мне, чтобы я забыла Луиса.
— Это мужчина всей моей жизни.
— Какой красавец…
— А как сложен…
— А какие руки…
— У него, должно быть, большой член.
— Я бы с ним кое‑чем занялась…
— По лицу видно, что это он хорошо умеет…
— Он и руками много чего может сделать. Гляди, как он вилку берет…
— Я бы его всего зацеловала…
— А я бы ему давала до изнеможения…
— Всё, что он захочет.
— Да он на нас и не смотрит!
Бармен за стойкой всё видел и слышал. Двое мужчин слева засмеялись нервным смешком. Бету поглядывал на Крис, уже в компании пышнотелой брюнетки.
Мы все заказали еще пива. Но тут случилось неожиданное.
— Он счет попросил!
— Не может быть!
— Уходит…
— Боже мой, ну кто же этот мужчина?
— Судя по его рубашке с отливом…
— Наверное, собрался к какой‑нибудь потаскухе.
— А может, возвращается с презентации.
— А что такого есть сегодня в городе?
— Да мало ли…
— Может, он на фестиваль идет! Значит, он танцовщик!
— Он не здешний.
— И не глядит ни на кого…
— Может, он голубой?
— Нет.
— Я тоже думаю, что нет.
— Ни в коем случае!
— Может, он русский? Или англичанин?
— На янки явно не похож…
— До чего стильный!
— Я его хочу.
— Оставайся‑ка ты со своим Бету.
— С каким еще Бету?
— Жди своего ноябрьского. Этого я нашла. Это мужчина всей моей жизни.
— Если одна из нас с ним останется, остальные две должны поклясться, что и близко к нему не подойдут. Договорились, Крис?
Мы расхохотались, а он тем временем платил по счету.
— Нет…
— Он же уходит!
— Если бы я подошла к нему и сказала, что его лицо мне знакомо…
— Спроси официанта, часто ли он здесь бывает.
— Сама спроси!
— Я его самого спрошу.
— Не посмеешь.
— Странное дело! Притащился сюда, заказал столик, расселся на эстраде, как у себя дома — и ничего вокруг не замечает.
— А может, он актер? Сыграл моноспектакль под названием «Ужин»…
— Почему же тогда нет освещения?
— А для чего? Он сам весь светится.
— Он и вправду не от мира сего!
— Да нет же! Красивый одинокий мужчина пришел поужинать, а теперь уходит. Куда, хотелось бы знать?
— Вот он встал.
— Обожаю мужчин, уверенных в себе.
— Красивый, наверное, член у него…
— Интересно, он женат?
— Колечка не видать…
— Да, действительно…
— Хоть бы узнать, как его зовут!
— Фелипе.
— Нет. Улисс.
— Эдуарду.
— Должно быть, у него русское имя.
— Николай…
— Дмитрий!
— Иван.
— Алексей…
— Алексей?
— Алексей!!!
Я позвала его, но он не услышал. Вышел из бара и канул в ночь.
На фестивале танца его не было. В «Династии» я его больше не видела. И вообще нигде.
Жулия осталась при муже, хотя все время вспоминала, что где‑то есть мужчина ее жизни.
Кристина ждала своего суженого до последних чисел ноября, но он так и не появился, а в декабре она познакомилась с Тьягу.
Я больше не убивалась по Луису и вообще ни по одному мужчине. Убиваться я готова была только по повелителю ночи, которого — не сомневаюсь! — зовут Алексеем.
Возвышенная любовь
Уходить вовремя я умею, но здесь дело совсем другое… Он говорил, что любит меня, а мною движет лишь страсть. Моя страсть была ему ненавистна — он хотел завоевать мою любовь. Еще он говорил, что я кажусь ему слабенькой, даром что хочу, чтобы меня считали сильной, и ему хотелось меня защищать. Говорил, что я сказочно красива, и что мое сердце должно принадлежать только ему. Любой женщине приятно такое слушать, и я без конца повторяла это про себя…
Вот она, любовь!
Любовь. Искала, да не нашла. Нет этого слова в моем словаре! Даже в самом полном, на который я когда‑то подписалась и собирала по тетрадке. Как же так?! Твердый переплет, слов не одна тысяча! Оказалось — не хватает одной тетрадки. Хотела было я позвонить в издательство, да всё откладывала, а потом и вовсе забыла… И вот — не повезло именно слову любовь! У меня дома было еще два кратких толковых словаря португальского языка — один карманный, другой издан в начале двадцатого века, с пожелтевшими страницами и старой орфографией. В них я отыскала слово любовь, но оба определения показались мне неясными и неполными. К тому же словари были не мои — один дедушкин, другой брата. В моем словаре слова любовь нет. Может, неспроста? Может, удел мой — одиночество? Я воскресила в памяти свои последние любовные отношения и пришла к выводу, что всякий раз я становлюсь сложнее, пугливее, циничнее, себялюбивее, наглее и всё страдаю от одиночества.
