Преступления легионеров в Польше, Белоруссии, Псковской и Ленинградской областях России задокументированы очевидцами во всех этих странах. Зверское убийство поляков в Подгае: «…Остальных пленных польских бойцов — 32 человека — латышские легионеры связали колючей проволокой, облили бензином и сожгли заживо в закрытом овине… По утверждению Иосифа Корена, очевидцы, местные жители, рассказывали, что солдаты латышского легиона СС во время сжигания поляков живьем пели и плясали вокруг овина. О преступлении латышских легионеров стало известно через три дня, когда деревня была отвоевана и освобождена польскими войсками, обнаружившими останки 32 своих сгоревших товарищей»[50]. Массовое убийство мирного населения в Белоруссии: «В начале мая мес. (1944 года) в районе деревни Кобылиники в одной из ложбин мы видели около трех тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались „люди, понимавшие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-бело-красные флажки на левом рукаве“ — латышские СС»[51].
Аналогичными преступлениями занималась и эстонская дивизия СС. «На территории оккупированной Ленинградской области с начала 1942 г. карательные функции осуществляли эстонские коллаборационистские подразделения (в одном из которых служил недавно скончавшийся и с госпочестями захороненный в Эстонии Х. Нугисекс), а с лета 1942 г. — 282-й, 283-й, 285-й латышские полицейские батальоны. Эти каратели принимали участие в прямом уничтожении мирного населения. Значительный вклад в массовую гибель населения Ленинградской области внесли эстонские пограничные полки „Омакайтсе“, блокировавшие границу Эстонии и Ленинградской области и таким образом препятствовавшие бегству мирных жителей из зоны голода. В сохранившихся в Государственном архиве Российской Федерации итоговых отчетах „Омакайтсе“ эта борьба с голодающими отмечается как большое достижение эстонских коллаборационистов», — говорит российский историк Александр Дюков об участии прибалтов в блокаде Ленинграда[52].
Сегодня в Латвии и Эстонии служившие в СС садисты и каратели героизируются как борцы за независимость своих стран, под знаменами Третьего рейха боровшиеся против Советского Союза.
Уже упоминавшийся унтершарфюрер Ваффен-СС, кавалер нацистского Рыцарского Железного креста — высшей награды Третьего рейха Харальд Нугисекс после смерти в январе 2014 года был похоронен с воинскими почестями за государственный счет. Нугисекс «был легендарным эстонским воином, трагедия которого заключалась в том, что он не мог воевать за свободу Эстонии в эстонском мундире», — заявил в надгробной речи министр обороны Эстонии Урмас Рейнсалу. Последние 20 лет своей жизни нацистский преступник жил в Эстонии как национальный герой: в 1994 году ему было присвоено звание капитана эстонской армии в отставке, помимо наград Третьего рейха Нугисекс был обладателем медалей и почетных знаков «Кайтселиита», общества ветеранов офицеров запаса Эстонии, Благодарственной медали эстонского народа от «патриотической» организации «Клуб друзей эстонских легионеров» и эстонской евангелической лютеранской церкви.
В Литве точно так же, с воинскими почестями и признанием «выдающихся заслуг» от лидеров государства, в 2012 году был торжественно перезахоронен премьер-министр Временного правительства Литвы в 1941 году и лидер «Фронта литовских активистов» Юозас Амбразявичюс, санкционировавший зверские погромы евреев. Перезахоронения Амбразявичюса в Литве и признания его правительства законным долгие годы добивались консерваторы и лично Витаутас Ландсбергис, но каждый раз им приходилось отступать из-за негодования литовской и зарубежной общественности.
Решающую роль в его перезахоронении сыграла нынешний президент Литвы Даля Грибаускайте: именно благодаря ей оно в конце концов состоялось.
В латвийском городке Бауска в том же 2012 году был установлен памятник латышским батальонам СС. Надпись на памятнике гласит «Защитникам Бауски против второй советской оккупации. 1944.28.07–14.09. Латвия должна быть латышским государством». Латышский легион героизировали в Латвии с самого 1991 года. Останки офицеров латышского легиона СС, бежавших после войны в Северную Америку, неоднократно перезахоранивались в Латвии с воинскими почестями. В 1997 году в Германии разразился скандал по поводу представленных латвийским правительством списков уцелевших жертв нацизма для получения денежной компенсации: к 120 узникам фашистских концлагерей Латвия добавила 10 тысяч ветеранов СС (записав их в жертвы нацизма). Полтора года «День памяти латышских воинов 16 марта» официально был памятной датой Латвийской республики. Шествия латышских националистов и бывших легионеров СС проходят в Риге каждый год 16 марта — неофициально это одна из главных дат в политическом календаре современной Латвии. В соседней Эстонии тоже каждый год в конце июля в местечке Синимяэ проходит сбор ветеранов эстонской дивизии СС, превратившийся в место встречи современных фашистов со всей Европы. Им каждый раз шлют приветственные телеграммы представители власти.
Согласно решению Нюрнбергского трибунала, «невозможно выделить какую-либо часть СС, которая не принимала бы участия в этой преступной деятельности», а «решение о признании преступного характера обвиняемой организации является окончательным и не может подвергаться оспариванию на любом последующем процессе по делу отдельных членов организаций».
Литва, Латвия и Эстония оправдывают и героизируют всемирно признанных нацистских преступников, провозглашая их борцами за независимость. Это ещё один показатель их деградации: на сей раз не экономической, не демографической, а морально-политической.
9. Герои иного времени: Раймонд Паулс, Донатас Банионис и другие заложники прибалтийской идеологии
Логика отказа от всего советского заставляет балтийские страны отказываться и от целого пласта собственной национальной культуры. Теперь там не принято вспоминать об огромном количестве своих выдающихся писателей, поэтов, музыкантов, которые были и даже остались после 1991 года коммунистами, голосовали в 1940 году за вхождение в состав СССР и воспевали строительство советской власти в Прибалтике.
Например, в Вильнюсе, Каунасе и Москве есть улицы Саломеи Нерис, в Вильнюсе в её честь названа гимназия, в Каунасе открыт Дом-музей Саломеи Нерис. Но при опросе литовской молодежи мало кто сможет сказать, в честь кого названы все эти улицы, гимназия и музей — великая литовская поэтесса Саломея Нерис в предвоенное время диктатуры Сметоны была связной Коминтерна, возглавляла комсомольскую ячейку в Каунасском университете и организовывала выпуск подпольной коммунистической газеты. В 1940 году она вошла в делегацию, ходатайствовавшую о включении Литвы в состав СССР, и читала с трибуны Верховного Совета свою «Поэму о Сталине». И в свете всей её предыдущей деятельности понятно, что делала она это искренне и по убеждениям — именно этого и не может ей простить сегодня литовская власть. Поэтому в современной Литве «совестью нации» признан поэт Юстинас Марцинкявичюс, в советские годы входивший в КПСС и писавший стихи о Ленине, а в перестройку вошедший в «Саюдис» и проклинавший с тех пор глаголом «советскую оккупацию»[53]. Саломея Нерис же последовательно изымается из литовской культуры.
Еще сложнее обстоит дело с прибалтийскими живыми классиками, которые стали известны на весь мир в качестве советских деятелей культуры, а теперь нещадно ругают новую жизнь, построенную в их странах. Практически все подлинно знаменитые писатели, артисты, музыканты Литвы, Латвии и Эстонии если высказываются о политике, то только отрицательно по отношению к действующим политикам и тем порядкам, которые они завели в своих странах. И как возражать «достояниям республики», не совсем понятно: это никакие не оккупанты, а этнические литовцы, латыши и эстонцы, они прославили свои маленькие народы далеко за пределами их стран: если объявлять их теперь «агентами мягкой силы», продавшимися Москве, и исключать их из национального достояния, то много ли от этого достояния останется?
В случае Латвии, например, самым неудобным для её властей инакомыслящим является, пожалуй, самый известный в истории латыш — композитор и дирижер Раймонд Паулс. С позиций коренного латыша, всю жизнь прожившего в Латвии, 78-летний «маэстро» в каждом втором публичном выступлении возмущается, во что превратилась Латвия сейчас.
Так он оценивает эмиграцию: «Недавно выступал в Айнажи. Когда-то там было 2000 жителей. Теперь — 800. Вот какое „достижение“! Или, скажем, в Лиепае. Когда-то было 130 000 человек, сейчас — только 70 000».
