Папа подлетает первым, открывает дверь, ругается. Его лицо суровеет. Прибегаю следом, хочу подойти.
— Уведите Миру отсюда! — рявкает отец. Ванька тут же принимается выполнять его просьбу.
Оттаскивает меня, своим телом закрывает обзор. Максим и Ярослав без сознания висят вниз головой. Это единственное, что смогла увидеть.
Из припаркованного седана вылетает мужчина, что был за рулём. Тот самый, чьи черты мне показались смутно знакомы.
— Давай Миру сюда! — обращается к Ваньке. Тот словно безвольную куклу подводит меня к мужчине.
Я нахожусь в полнейшем шоке. Ничего не соображаю. Единственное, что меня сейчас волнует, жив ли Максим.
— Отведи ее домой. Сдай в руки Маши, — водитель Ольховского-старшего показывает в сторону подъезда. — Затем возмущайся сюда. Мы будем ждать.
— Хорошо, — кивает Ванька утягивая меня за собой.
Я не хочу уходить. Упираюсь. На разве кто станет меня слушать? Я помеха для одних и мишень для другого. Та, из-за которой все это произошло.
Ваня отводит меня домой, поднимает в квартиру, стучит в дверь. Ему открывает удивлённая Маша. Как и просили, Радько отдал меня из рук в руки.
Ужасное чувство. Отвратное. Никому не пожелаешь испытать подобное.
— Мир, ты как? — спрашивает Маша. А мне плохо настолько, что я не могу говорить.
Машу головой в разные стороны, кусаю губы, глотаю соленые слезы. Если с Максом что-то случилось, я себе не прощу.
Подхожу к окну, смотрю вниз. Подъехали все три экстренные службы.
Словно в замедленной съёмке вижу, как разрезают металл, как достают Яра и Макса, как медики начинают оказывать им первую помощь.
Полицейские задерживают Ольховского-старшего. При активном содействии моего отца и своего водителя Богдан Глебович садится в патрульную машину и покидает пределы видимости.
Плевать на него! А вот на парней не плевать.
Безотрывно наблюдаю за тем, что происходит во дворе. Одна бригада столпилась рядом с Максимом. Другая над Ярославом. Папа, Ванька и Молот просто стоят рядом. Издалека лиц не разглядеть.
Сердце разрывается на части. Душа болит. Парней перекладывают на каталки, загружают в кареты "Скорой помощи" и включив звуковой сигнал и проблесковый маячок, увозят.
Плачу. Сил держаться уже не осталось. Сползаю вниз по стене, закрываю руками лицо и плачу. Навзрыд.
Детские ручки гладят меня по голове. Неуклюжие, но такие нужные мне сейчас движения. Сочувствие сына перекрывает совершенно все, что есть.
— Мамоська, не плакай. Не нада, — говорит сын. — Я тя лублу, — обнимает. Я прижимаю его как можно ближе к себе, целую в щеку, улыбаюсь сквозь соленые слезы.
— Я тоже очень сильно люблю тебя, малыш!
Открывается дверь. На пороге стоит мой папа. Но он не один. Рядом с ним находится тот мужчина, что был за рулём у Ольховского.
Встречаемся взглядом. В глазах незнакомца нежность и… вселенская боль.
— Пап, кто это? — показываю на стоящего рядом с ним мужчину. — Зачем его в квартиру привел? Он же работает на Ольховского.
— Не работает, — заверяет. — Он там был по другой причине.
— По какой? — продолжаю атаковывать вопросами.
— Из-за тебя, — отвечает папа.
— В смысле из-за меня? — хмурюсь.
— Тебе грозила опасность, — снова он говорит спокойно. Баринова хоть что-то спасибо вывести из себя?
— Это один из твоих охранников? — уточняю. Он мне покоя не даёт
— Нет, — ухмыляется. Мужчины Перекидываются многозначительными взглядами
— Так кто он? — не унимаюсь.
— Твой отец.
_______
Все) Выложила все, что есть) Теперь буду выкладывать по мере выхода новых прод)
Напонимаю! С 10.06 книга станет платной!
Приходите читать историю Молота) "Мой сводный Б.Е.С." Книге очень нужна ваша поддержка! Иначе я не смогу на ней открыть подписку и снова придется оставлять ознакомительный фрагмент((А не хочется.
Глава 49. Мира
— Не смешно, — отрезаю. — Мой родной отец погиб много лет назад. Ты сам рассказывал.
— Он ошибся, — произносит мужчина. — Меня спасли.
— И поэтому ты вернулся спустя почти двадцать лет? — усмехаюсь. Меня начинает пробивать на истерический смех. Переживаний на меня свалилось слишком много.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мира! — строго произносит папа. Осаживает. Прикусываю язык. — Прекрати. Сначала выслушай, а потом суди.
— Мои нервы не выдержат ещё одного потрясения, — говорю Баринову избегая глазами второго, кто настоящий отец. — Можно перенести выяснение отношений? Или не терпит? — вопросительно выгибаю бровь.
Пусть с виду кажусь сущей стервой. Плевать! Это не я исчезла на двадцать с лишним лет.
— Не язви, — сужает глаза папа.
— Слав, не дави, — обращается к нему отец номер два. Или раз? — У Мирославы шок. Пусть немного придет в себя.
— Как Макс и Яр? — продолжаю игнорировать своего биологического родителя. Обращаюсь к тому, кто воспитал. — Они живы? Что с ними? Куда их увезли?
— Парни в тяжёлом состоянии. Оба, — печально отвечает отец. Сердце пропускает удар. — Шансы, что выкарабкаются есть и они большие, — спешит меня успокоить. А я толком ничего уже не слышу. Слезы в глазах, шум в ушах. Ком в горле. — Их повезли в больницу, там самые сильные врачи. Поверь, ими занимаются на самом высоком уровне.
Опускаюсь на кровать, закрываю ладонями лицо, плечи содрогаются от беззвучных рыданий.
— Шшш, — папа гладит меня по спине. — Все будет в порядке. Они сильные. Справятся.
Отец больше ничего не говорит. Он садится рядом со мной, заключает в объятия и начинает убаюкивать. Закрываю глаза. Позволяю себе раствориться в отцовской заботе и нежности.
Просыпаюсь лёжа в своей постели. Смотрю по сторонам. Впервые за долгое время чувствую себя отдохнувшей. Я выспалась. Потягиваюсь и… воспоминания начинают вставать на свое место.
Резко сажусь. Сердце заходится в бешеном ритме. В голове набатом бьёт тревога. Максим! Ярослав! Какой кошмар!
Бросаю взгляд на часы, половина шестого. Кидаюсь к сотовому, проверяю его на наличие информации. Тишина.
Вылезаю из постели. Я в пижаме. Ого! Ничего не помню из того, что было. Ни как уснула, ни кто меня переодел.
Наспех накидываю халат, выхожу из комнаты. Иду на звук голосов.
— Дай! Это моя машина!
— Нет! Моя! Я первый взял!
Детский визг наполняет квартиру. Следом за ним летит плачь.
— Малыши! Прекратите! — Маша подлетает к детворе. Начинает разбираться в проблеме, терпеливо выясняет и объясняет как действовать можно, а как нельзя.
— Мама! — радостно кричит Стасик. Бросает все, подскакивает на ноги, несётся ко мне. Присаживаюсь на колени, развожу руки в разные стороны, малыш падает в мои объятия.
— Привет, — здороваюсь с ним, улыбаюсь.
— Ты как? — интересуется Маша.
— Нормально, — отмахиваюсь. — А где… — небольшая заминка. — Отцы?
— Они отъехали ненадолго, — принимается пояснять. — У Стаса есть существенный компромат на Ользовского. Он хочет его передать следователю.
— Ты тоже знала? — спрашиваю.
— Что именно? — Маша не понимает.
— Про моего биологического отца, — произношу не скрывая боли.
Маша молчит. Смотрит с печалью. Я жду, когда мне хоть кто-то хоть что-то объяснит.
— Мир, — начинает.
— Не увиливай, — настаиваю. Не отрываю от нее внимательного взгляда.
— Знала, — отвечает. Делаю глубокий резкий вдох. — Прежде, чем психовать, послушай, — начинает быстро говорить. — У Славы и Стаса не было выбора. Они оба старались тебя защитить.
— От чего? — усмехаюсь. — От потрясения после встречи с родным отцом? С человеком, которого похоронила?
— Нет, — пресекает начинающуюся истерику. — Слава узнал, что тебя собираются скомпрометировать. Он искал пути, как этого избежать.
— И нашел, — говорю едко.
— Нашел, — кивает. — И был в шоке. Потому что на него вышел твой биологический отец.
— В смысле? — не понимаю.
— Стас потерял память, — после этих слов у меня злость резко пропадает. — Не помнил ни имени, ни адреса, ничего. Как первое время выживал понятия не имею, мне не рассказывали. Знаю лишь, что он заработал себе репутацию в определенных кругах. Поэтому когда Слава стал искать человека, способного вывести Ольховского на чистую воду, он вышел на Стаса. И представь, как был удивлен увидев давно умершего друга.
