основанный на политическом интересе и на взаимной симпатии? Согласно Гийому Нефбургу, Филипп Август действительно желал заключить этот союз, даже через пять лет, несмотря на враждебные отношения, установившиеся между двумя суверенами18[298]. Хотел ли Ричард сохранить сестру для более выгодного союза? Известно, что одно время речь шла о ее свадьбе с одним из братьев Саладина, а в 1196 г. она была выдана замуж за Раймунда Сен-Жильского, что положило конец сорокалетней войне между домами Аквитании и Тулузы19[299]. Тем не менее в сентябре 1190 г. никто не помышлял о свадьбе с мусульманским принцем, и проводимая Ричардом политика привела скорее к изоляции графа Тулузы, чем к сближению с ним, о чем свидетельствовали приготовления к свадьбе с Беренгарией Наваррской. Для того чтобы жениться на Беренгарии, Ричард должен был обязательно получить от Филиппа Августа освобождение от обязательств насчет сестры Аэлис. Можно ли найти лучшую возможность для этого освобождения? Однако на следующий же день после встречи Ричард увез Жанну от вероятных ухаживаний Филиппа: он приказал переправить сестру на другую сторону залива и разместил ее в укрепленном монастыре в Калабрии, выгнав сначала оттуда «грифонов»20[300].
Другим источником конфликтов стало отношение к Танкреду. Он показал себя почтительным по отношению к Филиппу Августу, которого расположил в своем дворце. Зная о натянутых отношениях между французским и английским государями, не хотел ли он настроить королей друг против друга? Ему это почти удалось. Это было хорошо видно, когда Ричард проводил по отношению к Танкреду политику запугивания, направленную на получение вдовьей части Жанны. 2 октября он занял монастырь Св. Спасителя и разместил там провизию со своих кораблей, что заставило жителей думать, будто бы он собрался завоевать всю Сицилию21[301]. Результатом этого были стычки между его людьми и жителями Мессины, которые закрыли ворота в город, Ричард тщетно пытался разрешить этот конфликт. Французы Филиппа, наоборот, свободно передвигались по городу. Из этого люди Ричарда сделали вывод, что между французами и сицилийцами существует своего рода соглашение22[302]. Чтобы восстановить мир и порядок, Ричард предложил провести совещание, на котором будут присутствовать оба короля и представители местной власти. Оно состоялось 4 октября. Однако во время этих переговоров произошли новые потасовки, в ходе которых было совершено нападение на ту часть лагеря Ричарда, где размещались аквитанцы. Ричард попросил у короля Франции помощи в наведении порядка. Филипп отказался вмешиваться и тщетно попытался успокоить обе партии. На этот раз Ричард не смог удержать свой гнев. Он вернулся в свой лагерь, приказал людям вооружиться, призвал к битве, как будто им надо атаковать врагов веры в святой войне, и приказал напасть на город23[303]. Он сам кинулся в битву во главе войска, и хронисты используют этот факт, чтобы еще раз восхвалить его рыцарское мужество24[304]. Ричард довольно быстро захватил Мессину ценой малой крови, а его люди частично разграбили город. Амбруаз ничего не скрывает и видит в этом эпизоде корень будущих конфликтов между двумя королями:
«Город был вскоре опустошен. Дома, которые были ни бедными, ни богатыми, сожгли; там нашли красивых и образованных женщин. Я не могу все знать, но перед тем как армия крестоносцев захватила — было ли это безумством или глупостью? — французы могли видеть во многих местах на стенах наши штандарты и знамена. Короля Франции охватило чувство зависти, которая сопровождала всю его жизнь, и здесь зародилась война, которая впоследствии уничтожит Нормандию»25[305].
Филипп отказался признавать присутствие на стенах знамен Ричарда, его вассала, так как они являлись своего рода публичным провозглашением права собственности, полученного в результате завоевания. В соответствии с соглашением, предусматривающим раздел завоеваний, он потребовал, чтобы на стене водрузили (также?) и его знамена. Ричард, чтобы не обострять еще больше их отношения, согласился передать город в «нейтральные» руки, военно-монашеским орденам — тамплиерам и госпитальерам, ожидая, пока дипломатия разрешит дело с Танкредом, и Ричард получит от него то, что требует, а именно вдовью часть Жанны26[306]. Чтобы оставаться в сильной позиции, Ричард приказал построить на возвышенностях города замок, одного названия которого достаточно, чтобы понять намерения короля, — «Усмири грифонов». Это привело в ярость греков27[307].
Танкред уступил перед такой демонстрацией силы. 6 октября появилось соглашение, ратифицированное в ноябре: Танкред может оставить себе вдовью часть Жанны, но выплатит компенсацию в размере двадцати тысяч унций золота. Он должен добавить еще двадцать тысяч Ричарду к моменту свадьбы. Одна из дочерей Танкреда, «молодая, умная, красивая девушка», была обещана Артуру Бретонскому, племяннику Ричарда, назначенному им наследником в случае, если он умрет, не оставив наследников28[308]. Как сообщает Амбруаз, Ричард должен заплатить эту сумму, если Артур не женится дочери Танкреда. Выплаченные в качестве компенсации деньги должны быть тщательно пересчитаны и разделены между двумя королями, согласно начальным соглашениям. Однако, как сообщает Ригор, Филипп Август получил лишь треть, а не половину, так как подобное притязание, учитывая обстоятельства, природу компенсации и минимальное участие Филиппа в этой операции, было бы чрезмерным29[309].
Обе стороны могли быть удовлетворенными этим соглашением: Танкред обеспечил себе сотрудничество с Ричардом в своем конфликте с императором Генрихом VI, а Ричард отныне располагал значительной суммой, которой он собирался воспользоваться с целью обеспечения благоприятного исхода экспедиции. Жанна не чинила препятствий. К тому же он мог также располагать той сумой, хранителем которой он являлся до заключения брака, весьма условного, между дочерью Танкреда и двухлетним Артуром.
Два дня спустя, 8 октября, помирившиеся Филипп и Ричард объединились, чтобы добиться от сицилийских торговцев фиксированной приемлемой цены на провиант, а также установить общий регламент для всех крестоносцев, особенно по части азартных игр. Эти игры зачастую приводили к беспорядкам, так как проигравшие отказывались платить или не могли этого сделать из-за отсутствия средств. Подобные игры были запрещены для бедняков, ограничены до двадцати су в день для рыцарей и клириков, но разрешены для богачей и особенно для королей, которые могли «играть, сколько им будет угодно»30[310]. Все эти распоряжения были основаны лишь на одном устремлении сохранить порядок в армии крестоносцев и согласие между ней и жителями Мессины в период, который грозил затянуться. Приближалась зима, и было слишком поздно отправляться в путь по Средиземному мору, где в это время столь часты штормы и бури. Все стали
