— И…? — поторопил его Феликс, испытывающий не меньше азартного нетерпения, чем я.
— Ну, слово за слово… Я его отправил подальше, не выберется. Рассказывает мало, но ничего. Заговорит, знакомец мой. Вместе потом послушаем. А в то место ходить не будем, пока не разберемся… Опасно это.
— Погоди, ты хочешь сказать что, выйдя в сон, попал в некое хранилище, где множество древних фолиантов, встретил там дэймоса и обезвредил его? — перевел Феликс на более внятный язык сдержанно-колоритную речь Нестора.
— Точно так, — усмехнулся тот.
— Но ты провел воздействие через сон. А как же физическое влияние?
— Зачем? — Танатос снял очки, сунул их в нагрудный карман. — Сам отрежет и положит куда сказано. Что я бегать за каждым буду?
И пояснил доступнее, на тот случай если Феликс вдруг недостаточно понял:
— Ножик взял, отчикнул ухо, уложил куда надо, до дома дошел, тут его паралич и разбил. Ничего никому не скажет. А во сне и ты свои вопросы задашь. Мы его попросим, чтобы он тебя по этой книге учил.
— А если откажет? — осведомился молодой танатос, пристально глядя на Нестора.
— Отказать-то вряд ли сможет. Мы очень попросим, — хмыкнул тот, поднялся неспешно, убрал тетрадь с чертежом неведомой библиотеки в шкаф. Помолчал и продолжил доверительно: — Сначала думал убить его. Но раз книжки читает, то в них понимает. Вот пусть тебя и поучит. Я учу тебя по-своему, мастера снов по-своему, этот по-своему. Где только можешь, учись. Лишним не будет. А что узнаем, то сотрем — память лишнюю. С памятью я разберусь. Что ты выучишь, я у него уберу. Чтобы про тебя и про меня не болтал.
— Что за дэймос? Говоришь, знакомый твой? — задал Феликс вопрос, который не давал и мне покоя.
— Знакомый… да… Я-то его до этого дня не видал, не признал, значит, а вот он меня — знал. Очень даже знал… Лонгин его зовут, Сотер, — ответил Нестор.
Моему учителю это имя ничего не сказало, а меня словно ударили наотмашь. Лонгин Сотер. Отец Амины. Пленник дома, в который мы приходили с Хэленой. Тот, кто называл себя Логосом.
Я лежал в ванной, пытаясь понять, закончился этот бесконечный запутанный сон или нет. Пожалуй, впервые я не мог точно определить — в реальности я, или в мире Гипноса. Хотя нет, нечто подобное, кратко, я испытал с Талией, харита тоже умела переплетать пространства.
По неизбежной ассоциации вспомнилась лиджуан, передавшая Феликсу завещание матери. Меня не удивило, что та успела его оставить. Лиатонг знала, что может погибнуть. Политическое положение в стране, готовое разразиться кровавой бурей для таких, как она сама — аристократки, неугодной власти, ее мужа, выступающего против произвола правительства. Конечно, ей было известно и об угрозах, поступающих Икару. Они оба были готовы умереть в любой день…
Я погрузился с головой, чувствуя, как расслабляющее тепло окутывает меня, лишая зрения и слуха. Открыл глаза, глядя сквозь воду. Размытые очертания светильника под потолком, искаженные стены… легкое, быстрое перемещение, серая тень замерла надо мной. У нее были желтые глаза. Наверное, так ощущают рыбы — стремительное движение и тебя уже тащат из родной стихии.
Я вынырнул и, конечно, рядом никого не оказалось. Перегруженный мозг начал выдавать несуществующие образы.
Значит, Феликс учился по древней книге, и читал ему ее Лонгин. Хотелось бы знать, какие тайны были в ней. И что это за библиотека?.. Учитель никогда не говорил о подобном месте. Бывал ли он там с Нестором или один? Мое уважение к старому дэймосу росло.
Пленить Лонгина, да так, что никто не сумел найти его в мире снов, не смог спасти. Какой же природной силой надо обладать, чтобы проделать такое?
…и не просто пленил. Расчленил на куски, разобрал по частям его тело сновидения. Раскидал в зеркалах, чтобы Сотер не мог вырваться, не мог собрать свою личность. И никогда не вышел. Даже если старого танатоса уже не будет.
Я выбрался из ванны, все еще стараясь привести мысли в порядок. Значит, теперь мне нужно ждать появления морока. Выслушать и принять его приглашение…
Над чашкой поднимался тонкой струйкой белый пар. Почти точно такой же легкий, бледный, как снег за окном. Он вился в воздухе, то взметаясь к тяжелым ветвям лиственниц, то лип к окнам и медленно, неостановимо заносил мой дом, двор, улицу.
Теперь темнело рано и можно было зажигать свет, но мне нравилось сидеть в сумраке. Я смотрел в черное круглое озерцо кофе, заключенное в белые керамические берега и напряженно думал.
Пожалуй, это было единственным рациональным занятием сейчас. Анализировать информацию, щедро предоставленную Феликсом. При жизни он никогда не был столь откровенен.
Однако чем дольше я размышлял обо всем, что мне удалось узнать, тем яснее понимал, насколько большие и серьезные проблемы того и гляди обрушатся на всех нас.
И это я пока вижу только верхушку айсберга…
* * *
¹ служа другим, расточаю себя.
Глава 6
НЕСЛУЧАЙНАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ
Случайностей не бывает. Любое событие — результат череды определенных событий, неизбежных и намеренных выборов.
Эта мысль промелькнула, исчезая, когда Герард смотрел на Иву.
Он стоял перед стеклом, перекрывающим часть коридора, и видел андроида. Та неподвижно полулежала в кресле, глаза закрыты, руки расслабленно опущены на подлокотники. В приглушенном свете фигура обнаженной девушки казалась обманчиво хрупкой. Ива спала, так же как десяток других биологических созданий в отсеках комнат справа и слева по коридору, возможно даже видела сны.
— Что с ней? — спросил оракул.
— Все процессы замедлены. Грубо говоря, она выключена.
Рядом с Герардом находился один из создателей Ивы, Кассиан Лендер.
— Насколько я понял из вашего доклада, Ива стала причиной гибели человека. В это абсолютно невозможно поверить, — ученый-генетик рассматривал на своем планшете нечто вроде трехмерного дерева с переплетенными ветвями. Но Герард знал, что это нервная система андроида, спящего сейчас в своей капсуле. Кассиан пытался понять, где произошел сбой в работе этой идеальной биологической конфигурации.
Ива не была причиной гибели инженера, с которым работала. Вернее, причина была. Но гораздо глубже, чем мог предположить ее создатель.
— С кем сотрудничала Ива до Троя Галлакта?
Кассиан открыл на экране список прежних «владельцев», подал планшет предиктору.
— Специализировалась на работах, связанных с большими глубинами. Она идеальна для взаимодействия со сферами большого давления. Может погружаться на глубину более трех тысяч метров и выдерживать давление до трехсот атмосфер. Она строила морские фермы Полиса, системы энергообеспечения Стены и многое другое. Так что ее подопечными были в основном инженеры-подводники.
Было видно, как гордится и восхищается создатель своим творением.
Герард просмотрел список. Фамилия Троя мелькала в нем два раза. Его отец тоже сотрудничал с Ивой. Остальные имена оракулу были незнакомы.
— Как вы делаете своих андроидов? — спросил он, прерывая рассуждения Кассиана о полной безопасности модели Калипсо-Квинтия¹ и ее прекрасном послужном списке.
— Выращиваем. В зависимости от необходимых потребностей заказчика даем специфические особенности. Усиленный скелет, увеличенная скорость реакции. Например, для создания Ивы использованы в том числе и клетки цератиевидных, это глубоководные рыбы, — пояснил он. — На больших глубинах преобладает цвет синего спектра, поэтому ее глаза устроены таким образом что она может сузить воспринимаемый спектр до 400 нанометров… — ученый замолчал, понимая что чрезмерно углубился в описании своего любимого создания. — Затем тестируем на наших полигонах.
Герард представил эти полигоны в глубинах под зданием научного центра. Сферы с водой, залы с низким и высоким давлением, повышенными и пониженными температурами. Все, что могли придумать специалисты Гераклиона.
