Но этого, однако, не произошло. Пока он вытаскивал свой меч из горла убитого, я перебросил меч в левую руку, вытащил кинжал и метнул его.
По самую рукоять он вошел в горло следующего солдата.
Блейз перепрыгнул через две ступеньки и ударом локтя скинул еще одного вниз. Затем он сделал выпад, вспоров живот следующему.
Я кинулся вперед, готовый заполнить пространство, если что-нибудь с ним произойдет, но он пока что во мне не нуждался.
Как будто к нему пришло второе дыхание, он с необычайной энергией кинулся вперед и убил еще двоих. Я крикнул, чтобы мне дали еще один кинжал, и мне передали его по линии. Я держал кинжал наготове, ожидая, когда он опять устанет, и кинул его в очередного воина, с которым он бился. Но в эту минуту боец как раз кинулся вперед, так что кинжал ударил его рукояткой по голове, а не вошел в горло. Этого, однако, было вполне достаточно для Блейза, который тут же убил его прямым выпадом.
Но этим воспользовался следующий. Он кинулся вперед, и меч Блейза вошел ему в живот, он потерял равновесие, и они вместе упали в пропасть.
Повинуясь скорее рефлексу, почти не соображая, что делаю, но тем не менее прекрасно понимая, что решение в долю секунды всегда оправдывает себя, – выхватил левой рукой из-за пояса колоду карт и швырнул ее Блейзу, который на секунду как бы завис над пропастью – так быстро среагировали мои мускулы – и крикнул ему во все горло:
– Лови скорее! Скорее же, идиот!
У меня не было времени смотреть, что произошло дальше, пришлось отражать атаки и самому нападать.
Но колоду он поймал. Это я успел увидеть краешком глаза.
И тогда начался последний этап нашего восхождения на Колвир.
Чтобы не терять времени, просто скажу, что нам удалось это сделать, и тяжело дыша я остановился на верхней площадке, поджидая, пока вокруг меня соберется мое оставшееся войско.
Мы построились и стали наступать. Примерно час потребовался нам для того, чтобы дойти до Великой Арки.
Мы прошли и ее. Мы вошли в Эмбер.
Где бы ни был сейчас Эрик, я уверен, он не предполагал никогда, что нам удастся зайти так далеко.
И я задумался о том, где сейчас был Блейз. Хватило ли у него времени выхватить карту и использовать ее прежде, чем он достиг дна пропасти? Думаю, что никогда этого не узнаю.
Мы недооценили противника по всем статьям. Сейчас его войска намного превосходили нас численностью, и нам просто не оставалось ничего другого – только биться до последнего, так долго, как только мы могли продержаться. Почему я свалял такого дурака и бросил Блейзу свою колоду? Я знал, что у него не было своей, и поэтому действовал инстинктивно, по тем рефлексам, которые скорее всего выработались у меня на Отражении Земли. Но ведь я мог бы использовать Карты, чтобы скрыться, если меня разобьют вконец.
А меня разбили вконец.
Мы дрались до самых сумерек, и к этому времени у меня осталась всего горстка воинов. Нас окружили на тысячу ярдов внутри самого Эмбера и все еще достаточно далеко от дворца. Мы уже не шли вперед, а защищались, и погибали один за другим. Мы потерпели поражение.
Льювилла или Дейдра предоставили бы мне убежище. Зачем я сделал это?
Я убил еще одного солдата и перестал думать о своей ошибке.
Солнце опускалось, начало темнеть. Нас оставалось всего несколько сотен, и мы не приблизились к Дворцу ни на шаг.
Затем я увидел Эрика и услышал, как он громко отдавал какие-то приказы.
Если бы я только мог подойти м нему поближе!
Но я этого не мог.
Может быть, я и сдался бы ему в плен, чтобы пощадить жизнь оставшимся моим солдатам, которые дрались хорошо и сослужили мне хорошую службу, чем бы ни кончился этот бой.
Но сдаваться было некому, да никто и не собирался брать меня в плен. Эрик не услышал бы меня, даже если бы я закричал во все горло. Он был далеко и командовал.
Так что мы продолжали биться и у меня оставалось всего около сотни воинов.
Скажу короче.
Они убили всех, кроме меня.
На меня же набросили сети и били тупыми стрелами без наконечников.
В конце-концов я упал, меня стали глушить дубинками по голове и связали, а дальше начался какой-то кошмар, который не заканчивался, что бы я ни делал.
Мы проиграли.
Пробудился я в темнице, в подземелье глубоко под Эмбером, сожалея, что мне удалось дойти почти до самого конца.
Тот факт, что я все еще оставался в живых означал, что Эрик строит в отношении меня какие-то планы. Перед глазами возникли призраки колодок, огня и пыточных щипцов. Я предвидел тот кошмар, который мне грозит, лежа на сырой соломенной подстилке.
Я не знал, как долго провалялся без сознания.
Я обшарил всю свою маленькую камеру, пытаясь найти хоть что-нибудь, с помощью чего мог бы покончить с собой, но ничто не могло послужить этой цели.
Раны горели, как солнце, и я очень устал.
Я уложил свое тело поудобнее и снова заснул.
Я проснулся, но ко мне так никто и не пришел. Мне некого было подкупить, и никто меня не пытал.
Никто и не принес мне поесть.
Я лежал, завернувшись в плащ, и вспоминал все, что произошло с тех пор, как я проснулся в Гринвуде и отказался от укола. Может, для меня было бы лучше, если бы я этого не сделал.
Я познал отчаяние.
Скоро Эрик коронуется в Эмбере. А может, это уже произошло.
Но сон был прекрасным выходом, а я так устал…
Впервые за долгое время я получил возможность спать, отдыхать и позабыть о своих ранах.
В сырой темной камере омерзительно пахло.
8
Не помню, сколько раз я просыпался и вновь засыпал. Дважды я находил мясо, хлеб и воду на подносе у двери. Оба раза я съедал все без остатка. Камера моя была беспросветно темна и очень холодна. Я ждал. Ждал.
Наконец за мной пришли.
Дверь распахнулась и появился слабый свет. Я заморгал с непривычки и в этот момент меня позвали.
Коридор снаружи был до отказа набит вооруженными воинами, чтобы я не выкинул какого-нибудь фокуса.
Я потер рукой щетину на подбородке и пошел туда, куда меня вели.
Мы шли долго, и дойдя до зала со спиральной лестницей стали подниматься по ней. Пока мы шли, я не задал ни одного вопроса, и никто ничего не пытался мне объяснить.
Мы дошли до верха и пошли уже по самому дворцу. В теплой чистой комнате мне велели раздеться догола. Я разделся. Потом я вошел в ванную с горячей водой, от которой шел приятный пар, и подошедший слуга соскреб с меня всю грязь, побрил и постриг меня.
Когда я вытерся насухо, мне дали чистые черно-серебряные одежды.
Я оделся, и на плечи мне накинули плащ с серебряно розой на застежке.
– Теперь вы готовы, – сказал мне сержант охраны. – Подойдите сюда.
Я пошел за ним, а стража за мной.
Меня провели в самый конец дворца, где кузнец одел мне наручники и сковал цепями ноги. Цепи были тяжелые, чтобы у меня не было сил их порвать. Если бы я начал сопротивляться, меня избили бы до бесчувствия, и в результате все равно заковали. У меня не было особого желания опять быть избитым, поэтому я не сопротивлялся.
Затем несколько стражников потащили меня за цепи обратно в парадную часть дворца. Я не глядел на окружающее меня великолепие. Я был пленником, возможно, скоро я буду либо мертв, либо безумен. И сейчас я ничего не мог с этим поделать. Быстрый взгляд в окно сказал мне о том, что сейчас уже ранний вечер, и я не испытал никакой ностальгии, когда меня проводили по залам, где мы все играли детьми.
По длинному коридору мы попали в столовую дворца.
За длинными столами сидели люди, многих из которых я знал.
Самые прекрасные платья и костюмы Эмбера горели и переливались в зале, и была музыка при свете факелов, и уже налито в бокалы вино, и яства заполняли уже накрытые столы, но еще никто не приступал к пиршеству.
Я узнавал многих, например, Флору, но множество и странных, незнакомых лиц. Я увидел менестреля и лорда Рейна. Слева от меня расположился Джулиан. Я не обратил на него внимания, а уставился на леди, стройную блондинистую особу.
– Добрый вечер, – сказал я. – По-моему, нас не представили друг другу. Меня зовут Корвин.
Она поглядела на сидящего справа мужчину, как бы ища поддержки, но этот огромный рыжий мужлан с кучей прыщей на лице отвернулся и сделал вид, что увлечен беседой с женщиной справа.
Она выдавила из себя слабое подобие улыбки и ответила:
– Меня зовут Кармела. Как поживаете, принц Корвин?
– Какое приятное у вас имя, – ответил я. – А у меня все в порядке. Скажите, как так получилось, что такая хорошая, приятная девушка – и вдруг очутилась здесь?
Она быстро сделала глоток воды.
– Корвин, – сказал Джулиан громче, чем это было нужно. – Я думаю, что леди, к которой ты пристаешь, считает тебя несносным.
– Да? По-моему, она не сказала тебе ни слова за этот вечер.
