вспыхивает, ойкает, забирает свою ладонь из моей и начинает нервно тереть щеки, которые приобрели свекольный оттенок.
Я, конечно же, джентльмен, поэтому с благородной улыбкой отступаю, прикидываясь в отсутствии каких-либо намерений, а про себя думаю — «Вот ты, лось, командир!» Член в штанах не отстает в своем возмущении и еще более смачно и гневно полощет Игорешу — капитана не к месту…
Совершаем посадку, потом еще минут десять ждем, когда откроют дверь, наблюдая с писательницей, как люди упрямым табуном встают в проходе. Она, определенно, мой человек и в спешащую истерику, как бывшая, не впадает. Та была готова проламывать выход своей коровьей головой и вести за собой стадо баранов…
***
На выходе из аэропорта нас ожидает водитель тойоты камри. Семен стоит с флегматичным выражением лица и держит в руках табличку с надписью «Эра». Открываю для дамы дверь, помогаю бесстрастному уложить в багажник вещи, и сажусь рядом со Славой.
— Красивый город, правда? — завороженно глядя в окно, минут через десять обращается ко мне девушка, и, как бы я не хотел разделить ее трепет, вряд ли когда-нибудь смогу.
— Москва мне ближе. — честно выдаю ответ.
— О…
— Первый раз я приехал в Питер вместе с одноклассниками. — говорю и накрываю ее ладонь, лежащую на кожаном сидении, своей — машинально, без умысла, как необходимый и естественный жест. — Наша классная решила устроить нам культурные каникулы, но мы с моим другом попали в купе со сломанным окном. С ним все было в порядке, а меня удачно продуло и по приезду поднялась температура. Но, так как я никогда не отличался хорошим поведением в классе, Дарья Петровна в мою болезнь не поверила, сказала, что умышленно поднял отметку на градуснике до тридцати восьми, и два проклятых дня меня вместе со всем классом таскали по экскурсиям: улицы, музеи, кунсткамера. — усмехаюсь. — Я тогда всей душой возненавидел этот город и сколько бы не приезжал в последующем — полюбить так и не смог. Эрмитаж — музей мирового значения, а для меня — ненавистная пыточная камера.
— Мне очень жаль… — она высвобождает свою ладонь из-под моей, заставляя ощутить себя идиотом, но затем нежными движениями начинает гладить мои пальцы.
«Я тоже не против ласки!» — моментально отзывается мой отшибленный орган для потомства-продолжения.
— Не стоит. Как сказал Стейнбек — Путешествие как брак. Главное заблуждение — думать, что они у вас под контролем.
— Надеюсь эта поездка оставит для тебя приятное впечатление. — смущенно говорит Слава.
«А я-то как надеюсь!» — не унимается младший философ.
— Не сомневаюсь. — соглашаюсь, когда машина плавно тормозит около дверей гостиницы.
Выхожу, подаю девушке руку, затем забираю у горячего финского парня Семена наши вещи, и мы вместе с писательницей ступаем внутрь. На стойке регистрации улыбчивая Рита что-то путает и торжественно вручает нам номер-люкс для молодоженов, и я наслаждаюсь моментом смущения Славы. Затем более опытная коллега Риты — Ольга, эффектным выходом от бедра, отстраняет ошибившуюся, бойко приносит свои извинения и вручает два ключа от соседних номеров.
И как бы мне не хотелось подольше побыть со Славой, у меня в почте висят тексты с сегодняшними прогорающими сроками и целая книга флегматика Орзанова, заколебавшего меня звонками. Не может его, блядь, Муза без моих комментариев показать ему дальнейший сюжет. Купидоном своего творчества меня этот ангидрид записал. Даже в командировке нашел способ подкинуть подлянку. Я ему, значит, адрес бара для вдохновения, а он — без тебя не мочь, читай мои книги, Гоша! Читай!
— Слава, — смотрю в ясные глаза, когда мы с девушкой останавливаемся около ее номера. — У меня есть срочная работа на пару часов, поэтому, к сожалению, немного выпаду из нашего чудесного общения. Но часам к шести-семи освобожусь и предлагаю вместе сходить поужинать. Несмотря на мою холодность к городу, должен признать наличие приятных для трапезы мест.
— Конечно! Работай сколько тебе надо! Я найду чем заняться! — пулей выдает в ответ. — Могу тоже поработать и написать что-нибудь! Надо? То есть, ты хочешь?
— Отдыхай.
— Римма Константиновна, кажется, говорила про сюжет «начальник — подчиненная». — тараторит так быстро, будто за ней вся администрация отеля гонится, угрожая выгнать.
«Отличный сюжет! — вскакивает моя вторая голова…»
— Или лучше что-то другое?
— Нет. Отличная идея! И заманчивый сюжет. — очень заманчивый… с учетом наших сейчас ролей. И я определённо хочу знать, куда завернет ее фантазия… — Если будет вдохновение, можешь попробовать.
— Хорошо! — еще немного и руку к голове бы приложила и честь отдала — так раскраснелась. И почему она такая милая эта протеже… — Удачи тебе в работе!
Глава 25
Оказываясь в номере, я сначала шумно выдыхаю, затем беспощадно корю себя за странные порывы к написанию порно-сцен на тему «босс как-то впопыхах поимел свою подчиненную» и только многим после разрешаю себе отойти от двери, к которой нервно приросла моя спина. Осматриваюсь и невольно улыбаюсь.
Мне лишь раз приходилось бывать в отеле и представляла я номера в гостиницах намного суровее. А здесь на удивление довольно приятная и уютна комната. Светлая, с тяжелыми шторами на окнах, с односпальной кроватью, на чей матрас я наивно возлагаю большие надежды, с широкой плазмой, растянувшийся на стене, со столом и двумя стульями на случай, если я позову воображаемого друга… на этом моменте фантазия чересчур усиленно начинает фонтанировать и, откашлявшись в гордом одиночестве, словно это самый действенный метод перестать думать о том, как он держал мою ладонь в своей руке, я прохожу в ванную.
Я ополоумела? Иначе, как объяснить свой ярый трудоголический порыв к написанию новой эрото сцены, когда чуть не зашлась в тревожном припадке, стоило Георгию сообщить о намерении прочитать мой вампирский опус магнум, взятый в жирные кавычки в квадрате.
Одна только мысль, что сейчас, сидя в номере, он открывает свой серый ноутбук и начинает читать про резвую и любвеобильную Флоранс, заставляет снова и снова споласкивать лицо холодной водой. Но эффект минимален, потому что щеки горят, как от солнечного удара. Стыд то какой.
Вытираю лицо полотенцем и начинаю себя успокаивать. Если рационально
