После десятиминутного допроса о Джоне Росалин передала трубку тете Рите, и Мэгги смогла наконец поделиться своим достижением с человеком, который мог искренне за нее порадоваться. На ее губах играла улыбка, когда она вешала трубку. В этот момент в комнату вошел Зак.
Мэгги с гордостью показала ему газету:
– Видишь, Заки? Это написала мамочка. Это моя статья.
Тот моргнул, явно невпечатленный.
– Она на первой полосе, на главной странице, – показала Мэгги.
Зак переключил свое внимание на нее:
– Я хочу есть.
Очевидно, это было семейное. Мэгги вздохнула, вытащила коробку хлопьев, насыпала их в миску и залила молоком.
– Иди сюда, парень. Может, к тому времени, когда я выиграю Пулицеровскую премию, ты уже будешь достаточно взрослым, чтобы все понимать.
Зак зачерпнул ложкой кукурузные хлопья, набил ими рот и улыбнулся ей. Мэгги тоже улыбнулась – сыну и газетной статье. Она решила, что уж Джон наверняка оценит значимость для нее сегодняшнего дня.
Она вытащила сок и виноград, которые предназначались Заку на завтрак вместе с хлопьями, поставила и то и другое на поднос и помогла сыну отнести все к себе в спальню, чтобы ему не пришлось есть в одиночестве. А затем подключилась к Интернету. Она умирала от желания узнать, получил ли Джон ее фотографии. Что он думает о рыжих волосах? Не напугала ли его реальность после того, как он посмотрел на нее с сыном? Как он отнесся к тому, что у нее есть ребенок?
Мэгги посмотрела на экран и подняла бровь. Она всегда может у него спросить. Судя по списку «друзей онлайн», он тоже был сейчас в Интернете. Но он прислал ей электронное письмо, и ей хотелось его прочесть, прежде чем выходить в мини-чат.
Она нажала мышкой на маленький конвертик, думая, что ее ждет по меньшей мере несколько абзацев, но обнаружила, что он написал всего одно слово: «Красиво».
Ни подписи, ни прикрепленных файлов, ни обещания прислать свои фотографии. Ничегошеньки. Только слово «красиво». Мэгги нахмурилась, глядя на экран.
– Жулик, – раздраженно пробормотала она. Возможно, она ошибается на его счет. На виртуальном свидании он был таким милым… но в Интернете любой может показаться милым. Даже серийный убийца может описывать себя как самого доброго и сердечного человека. А еще может сказать, что похож на Брэда Питта, хотя на самом деле смахивает на Ральфа из Сидар-Рапидс.
Наверное, его напугала просьба прислать фото. Может, на самом деле у него рост не шесть футов два дюйма, а вес не сто девяносто пять фунтов. Может, ему под шестьдесят, он лысый и спина у него волосатая.
Горный байкер. Привет, Мэгги.
Очевидно, он тоже добавил ее в список «друзей онлайн», поскольку сейчас сам вызвал в чат.
Горный байкер. Что ты здесь делаешь в такую рань?
Закман. Думаю, не волосатая ли у тебя спина.
Горный байкер. В последнем предложении опечатка?
Закман. Нет.
Горный байкер. Хм. Нет у меня никаких волос на спине. А моя зубная карта тебя не интересует?
Закман. Может, и интересует. Должна же быть причина, по которой ты не хочешь прислать мне свою фотографию.
Горный байкер. Я уже говорил тебе – у меня нет сканера. И в последнее время я был очень занят.
Закман. Я так и подумала, получив от тебя письмо в одно слово.
Горный байкер. Ну, может, это было и коротко, но зато приятно. Я не каждой встречной женщине говорю, что она красивая.
Закман. Ты не написал, что я красивая. Ты написал «Красиво». И это может значить все, что угодно, – что ты считаешь Зака красивым ребенком, что сами фотографии красивые, что мои волосы красивого цвета и даже веснушек не так много…
Горный байкер. Мэгги, не надо дуться. Это значит, что твои фотографии висят у меня на стене. Временами я смотрю на них и представляю, как притягиваю тебя к себе и потом целую. Но мне не хочется, чтобы ты сочла меня каким-то слизняком, поэтому продолжение я опущу, ладно?
Мэгги выдохнула. Так, значит, ему понравились фотографии. Может, она отреагировала слишком остро, но сама не понимала, почему увлечение Ником Соренсоном толкает ее на отношения с кем-то более безопасным.
Но прежде чем она успела ответить, Джон написал еще одну реплику.
Горный байкер. Я кое-что купил для тебя онлайн. Тебе пришлют уведомление по электронной почте, и ты сможешь назвать им свой адрес.
Закман. Мне сильно полегчало.
Горный байкер. ‹Хохот›. Рад, что смог помочь. А как продвигается твоя работа? Есть что-нибудь новенькое о серийном убийце?
Закман. Моя статья о нем вышла сегодня на первой полосе.
Горный байкер. Мои поздравления! И откуда ты обо всем узнала?
Мэгги объяснила насчет жены коронера и собственного расследования. Потом рассказала о сведениях Дороти Джонс и найденном алмазном браслете.
Горный байкер. Отличная работа. Мне кажется, что ты расследуешь лучше, чем детективы, работающие над этим делом. Или они тоже снабжают тебя информацией?
Закман. От них мало что можно получить. Думаю, их в детстве не учили делиться игрушками. А что ты мне купил?
Горный байкер. Это сюрприз.
Закман. Какого типа? Он съедобный? Это фотосюрприз? Или еще что-то?
Горный байкер. Да.
Закман. Что «да»?
Горный байкер. Это «еще что-то».
Закман. На что похоже?
Горный байкер. Я все равно тебе не скажу. Давай сегодня вечером снова встретимся онлайн. Выпьем шампанского, чтобы отметить твой успех на поприще журналистики.
Закман. Вместе?
Горный байкер. Одновременно.
Закман. О, даже одновременно? Я просто в восторге.
Горный байкер. У меня чувство, что ты не сходишь с ума по виртуальным отношениям.
Как виртуальные отношения могут ее устроить, если Ник Соренсон так реален и полон жизни – и находится так близко? Если мать угрожает ее сосватать с одним из братьев Ворделли? Наверное, ей лучше было согласиться на свидание с Реем из отдела спортивных новостей.
Нет уж, она не в таком отчаянном положении.
Закман. Просто скажи мне одну вещь. Если мы с тобой узнаем друг друга получше и друг другу понравимся, ты захочешь встретиться со мной по-настоящему, не виртуально?
Наступила длинная пауза.
Горный байкер. Ты не думаешь, что немного рановато об этом волноваться? Давай не будем загадывать и просто посмотрим, как все пойдет.
Он уворачивается, просто уходит от ответов. Мэгги задала достаточно вопросов за свою жизнь, чтобы это понять. Но почему?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
