раз наоборот, - тут же заверил меня Разин. – Не томите, молю.
Я бросила мимолетный взгляд на Мирона, который вернулся в свое кресло, и сейчас, с нескрываемой насмешкой во взгляде, следил за нашим разговором.
Если он думал меня смутить, то не на ту напал!
- Подробнее, к сожалению, не получится. За эти знания мои ученики платят немалые деньги. Я просто не имею права давать их кому-то – даже вам, ваше сиятельство – бесплатно, - он нахмурился. Пришлось быстро закрепить результат. – Но совсем скоро, буквально через пару дней, у меня стартует новый курс «Отринь все земное и слейся с природой». Программа замечательная: выезды за город, медитация, познание дзен. По окончании вы будете чувствовать себя заново родившимся. Свободным от всех оков, включая материальные.
- Материальные?
- Деньги, изысканная еда, лишняя одежда.
- Лишняя одежда? – приподнял правую бровь Мирон.
- Безусловно. Не зря же мы рождаемся в этот мир абсолютно голыми? А вырастая, становимся узниками бантов, галстуков, перьев на шляпках, сотен пар обуви в шкафу. Естественно, речь не идет о нижнем белье. Но и тут можно предпочесть практичность шику.
У Разина заметно вытянулось лицо, начал подрагивать глаз и дергаться ус. А вот солдафона унять снова не вышло.
- Мария Андревна, как вы можете произносить слово «белье» в присутствии двух впечатлительных молодых мужчин? А вдруг у нас участится пульс?
- Простите, не подумала, - я смерила его недовольным взглядом и тут же, смягчившись, перевела его на князя.
- Да будет тебе, Мирон, - рассмеялся Разин. – Я просто обязан посетить ваш курс, госпожа Вольнова. Вы меня весьма заинтриговали. В вашем обществе я уже как заново родился! Кстати… не хотите ли вы посетить сегодня Большой? Из Москвы приехал модный нынче премьер Вострюхов. Помнишь его, Мирон? Вы встречались полгода назад на ужине в моем доме.
- Что-то не припомню, - ответил Меньшиков, смотря, почему-то, только на меня.
- Готов поспорить, если бы речь шла про танцовщицу, ты бы вспомнил не только цвет глаз, но и другие «выдающиеся» части тела, – съязвил князь.
- Туше! – наигранно схватился за сердце Мирон. – Как ты хорошо меня знаешь…
- Еще бы. Кстати, Катерина, моя сестра, составит нам компанию. Она будет счастлива вашей встрече, - почему какая-то Катерина будет счастлива видеть этого наглого солдафона? Или я чего-то не знаю? – Вы же примите мое приглашение, Мария Андревна? Прошу, не разбивайте мне сердце.
Идти никуда не хотелось.
День у нас с Лешкой и Полей прошел очень активно. А еще только обед. Но при мысли, что Меньшиков будет проводить время в обществе какой-то княжны, в меня будто бес вселился.
- Как я могу, ваше сиятельство? Буду рада присоединиться.
- А как же ваши обязанности? - недовольно сверкнул на меня своими черными глазами глава сыска.
- Как хорошо, что у нас с вами есть Глафирия Петровна, не так ли, Мирон Александрович? – невинно захлопала я ресницами.
- Просто замечательно, - кисло усмехнулся он.
***
- Малия Андлевна, полусилось? – спросила Полина, глядя выпученными маленькими глазками на черные пятна посреди белого листа бумаги. Он лежал на столике в гостиной, вокруг которого мы все собрались: я, моя подопечная и Лешка, тоже увлекшийся совместными экспериментами.
Горничная Меньшиковых все еще была на больничном. И пусть сама она такого определения еще не знала, я заверила Ольгу Федоровну, что без нее ни дом, ни его обитатели не пропадут. Глафирия Петровна заканчивала убирать со стола после ужина. А братья Санниковы отпросились на пару дней по каким-то семейным делам.
Не хватало только Мирона. И если бы в этом временном промежутке изобрели мобильный телефон, я бы оставила ему кучу гневных сообщений.
Где только черти носят этого солдафона?
Стрелки на настенных часах показывала восемь вечера. Через час премьера в Большом, где нас будут ждать князь с княгиней. А я сама не готова, еще и сопровождающего нет.
- Дай сюдыть, я гляну, - выхватив у Поли из-под носика бумагу, братец приблизил ее к лицу и громко присвистнул. – Ничего себе, егоза! Кажись, получилось!
- Улаааа! – закричала девочка и так завертелась на месте, что ткнула испачканным сажей пальцем Лешке в нос.
Дети принялись смеяться. Да так заразительно, что я едва не присоединилась к ним. Но внезапно, рядом с ухом раздался пробирающий до мурашек рокот.
- Позвольте узнать, чем вы тут занимаетесь?
Резко обернувшись, я чуть не стукнулась лбом о мужской подбородок. Сильные руки обхватили мою талию, обжигая кожу сквозь тонкую ткань платья. Задрав голову, я в ту же секунду утонула в глубоких омутах черных, как небо за окном глаз.
Меньшиков стоял так близко, почти вплотную, что его горячее дыхание касалось моего лица, вызывая трепет и волнение в душе. Сердце забилось сильнее, а воздух застрял где-то в легких.
Я пыталась произнести хоть слово, но ничего не получалось. И кто знает, как долго я бы изображала выброшенную на берег рыбу, если бы не Поля.
- Папочка, папочка! – заверещал ребенок, бросаясь в объятия к отцу.
На лице Мирона расцвела широкая улыбка, при виде которой у меня пересохло в горле. Подхватив малышку под руки, он закружил ее по комнате, и так это выглядело… по-семейному, что мне до боли в груди захотелось присоединится к их веселью.
- Сестрица, ну-ка вытри слюни, - прошептал мне Лешка хитро ухмыляясь. Пришлось даже слегка шлепнуть его по затылку.
- Иди Глафире Петровне помоги, - кивнула я ему на дверь в кухню, а сама продолжила любоваться на счастливую парочку. И наслаждалась зрелищем, пока Мирон – как это у него обычно водится – все не испортил.
Поставив дочь на ноги, он взял ее пухлую ручку, внимательно изучил черные пальчики и, уставившись на меня, приподнял правую бровь.
-
