вперед, вглядываясь в Гилла — мнение Фейна и Блека о случившемся он и так знал — наслушался вчера утешающих слов.
Гилл, откладывая в сторону вилку — он не стал доедать ростбиф, сухо сказал:
— Включи мозги: закон у нас король, между прочим… Если короля это устраивает, меня это устраивает тем более.
— Проклятье, Гилл… — Ривз сдулся, обмякая на стуле. — Ты все же играешь на другой стороне.
— Я просто не хочу, чтобы ты стал тупицей, как Блек, или тварью, как Фейн.
Ривз хрипло рассмеялся и поправил Гилла:
— Тварь — Блек. Фейн — тупица.
— А ты ни то и не другое, Ривз. Ты оступился, пошел против того, против кого идти нельзя, но ты не тупица и не тварь. Ты…
— И кто же я?
Гилл обескураживающе нелицеприятно сказал:
— На данный момент ты пьянь. Пьянь, которая творит глупости.
— Ты кого назвал пьянью?!
— Не начинай, Энтони! — Гилл стащил с себя салфетку и бросил её на тарелку: — Вчера не хватило унижения?! Ты пьянь. И чем быстрее ты это признаешь, тем быстрее пойдешь на поправку. Тем быстрее вернешь заслуженное положение.
— Мое положение и сейчас…
— Ты, как и я, никто. Сказать, кто действительно руководит разведкой в Аквилите?
— Удиви! — с вызовом произнес Ривз.
— Шекли.
— Шекли?! Твой секретарь?!
Гилл скривился:
— Он не мой секретарь. Мне его навязали. Те, кому нельзя отказывать — он же у нас закон. Проснись уже — нас сюда сослали в команде тварей и тупиц в надежде, что местные прикончат нас. В Тальме руки коротки, а тут неизвестность, тут можно нашу смерть легко списать на бомбистов или шпионов. А не прикончат местные — есть Шекли, который за всеми следит и все записывает.
— И зачем тогда просыхать? Не проще тогда напиться иииии… — Ривз сделал затейливый знак рукой, чуть не сметая со стола бокал с вином.
— Иииии всегда есть шанс, что Шекли не только готов нас утопить. Нас сюда сослали или обелиться или окончательно пасть. Понимаешь? Просыхай — у тебя есть шанс еще подняться.
— Мюрррррай… Вот был мой шанс подняться.
Гилл понятливо кивнул:
— И потому ты выбивал из него признание всеми силами… Прекращай, Энтони. Хватит тонуть вместе с Блеком. Надо выплывать. А если тебя так задевает Мюрай и его жизнь — вызови его на дуэль. Он маг. Ты маг. Протрезвей и вызови на дуэль. Иначе ты утонешь в алкоголе и жалости к себе — и тебя прикончат местные. Мюрай вчера правду сказал, назвав тебя тварью и падалью. Еще чуть-чуть, и ты ими станешь на самом деле. Никто из друзей не будет так откровенен, как честен враг.
— Ты тоже думаешь, что я стал тварью? Тварью, как Блек?
— Еще чуть-чуть и станешь, Энтони. Знаешь, как тебя прозвал Мюрай? Джеб, джеб и хук справа. А когда-то ты пошел против королевской семьи, обличая убийцу. Когда-то ты не струсил. Когда-то ты собирал улики и доказательства, Энтони, а не выбивал их.
— Это ты мне как враг говоришь?
— Это я тебе как еще друг говорю. Я в таком же положении, как и ты. Или выплыву в Аквилите, или потону окончательно.
Энтони посмотрел в лицо Гилла — ему стало тошно от того, что он в них увидел: жалость и отвращение. Ривз перевел взгляд в окно и выругался — по улице шел Мюрай…
Гилл сжал челюсти — вот он, момент истины: услышал его Ривз, или уже все бесполезно — он стал одним из стаи Блека.
— Протрезви меня… — тихо попросил Энтони.
* * *
Брок вечер убил на обыск в доме Моро. Алисия жила уединенно, в небольшом террасном двухэтажном доме в два окна по фасаду. Изысканно и в тоже время просто. Только найти ничего не удалось — или не было изначально никаких улик, или их уже забрал Сыскной дивизион — Брок сглупил и не спросил у Лео, кто взялся за дело Моро.
Брока порадовал только спрятанный в стене за книжным стеллажом сейф — его то ли не нашли, то ли не смогли открыть. Брок смог — он, убив больше часа на взлом, оказался владельцем двух дневников Алисии, которые забрал с собой. Забирать деньги, документы на имя Моро и украшения, доказывавшие, что никуда исчезать Алисия не собиралась, он не стал. Ему нужна информация, а не деньги.
Брок покинул дом так же, как и вошел — через заднюю дверь для слуг под прикрытием невидимости — заклинание чуть не прикончило его, выпивая все остатки эфира. Кашель рвался из Брока наружу вместе с кровавой мокротой и тупой болью в диафрагме — новой ноткой боли в его существовании.
Домой. Ему пора домой. Точнее к Ренарам. Пусть там не дом, но хотя бы временная тихая гавань.
Стемнело. Погода к ночи изменилась — вместо крупы и противного ветра воцарилось безветрие и стал падать огромный, пушистый снег. Он тут же таял на лице, оставляя капли воды, он скапливался на плечах и волосах огромными сугробами, он быстро намочил ботинки, которым и так досталось от Петлянки. Брок, вжимая голову в плечи, укутанные шарфом, жалел, что не зашел за шляпой, которую унесло куда-то в океан во время непредвиденного купания.
Улицы города ожили — еще рано было веселиться, солнцестояние только утром, и еще неясно, начнется ли новый год или боги все же явятся на землю, но люди устали горевать и оплакивать — они хотели кусочек счастья уже сейчас.
Из открытых кафе и ресторанов доносилась музыка. Над городом вместо скорбного колокольного звона плыли смех и человеческие голоса. Веселье официально вернулось в Аквилиту, а не пряталось больше на набережной.
Из ресторана выскочили на улицу двое мужчин в офицерской форме, и Брок скрипнул зубами — это были Джеб и Сноб. Точнее, Ривз и Гилл. Вот только их и не хватало сегодня. И отступать некуда — офицеры прицельно шли к нему.
Неожиданно трезвый Ривз остановился перед Броком:
— Недобрый вечер, Мюрай.
Не крыса и не отродье — что-то новое для Ривза. Сноб лишь кивнул в приветствии и задумчиво переводил взгляд с Ривза на Брока и обратно.
— Недобрый вечер, леры, — старательно пытаясь не раскашляться, поздоровался Брок. — Извините, я спешу…
— Я не задержу вас, Мюрай… — сказал Ривз. — Полагаю, вам понятны мои чувства — вы бы тоже бесились, если бы преступник, обличенный и осужденный, ушел бы от правосудия. И не стоит так лы…
Сноб кашлянул, и Ривз поправился, а Брок старательно подавил улыбку:
— Не стоит так снисходительно смотреть на меня,
