Конечно, Дженнифер, ставшей сиротой, совсем не хотелось лишиться жилья. Должен быть другой выход – как обрести свободу без таких потерь… Об этом ли говорили ей Джек и Оливия? Неужто они тоже остались без гроша за душой и сейчас именно потому и жили в клинике?
Девушка хотела было расспросить Джека, но он просто ушел от разговора, объяснив, что сейчас «не самый лучший момент». Действительно, в последнее время повар становился все более раздражительным, и это затрудняло общение с ним.
Однако Дженнифер замечала и еще одно: с каждым днем, проведенным в больничных стенах, все меньше сил чувствовала она в себе, словно кто-то невидимый по капельке выпивал из нее жизнь. Будто паук, прячась в незримом темном царстве, отравленном собственным дыханием, заставлял ее сердце биться все медленнее, опутывая, словно липкой паутиной, тяжелым сном. И, если достаточно в ней увязнуть, из нее не выбраться, не вынырнуть наружу…
Она не торопилась с ответом доктору. Пока не увидела почтальона – снова. Он спускался по лестнице, осторожно шагая со ступеньки на ступеньку ногами, обутыми в большие меховые ботинки. Широкополая шляпа скрывала пышную седую шевелюру; небольшого роста аккуратный старичок, он по-прежнему походил на Санта-Клауса. Но, увидев его, Дженни почувствовала, как мгновенный озноб пробежал по ее спине и ледяные щупальца страха заползли под кожу. Вот он, вестник чьей-то смерти!
Почему-то, она больше не сомневалась: почтальон не мог принести обычное письмо или газету. Она ясно представила, как он достает из заплечной сумки там, перед дверью директора, плотный голубой конверт… И вскоре кто-то снова умрет.
Дженни решила не делиться новостью о почтальоне с Раяном; парень и так сник, словно скованный морозом молодой стебель; что-то надломленное ощущалось в нем. Даже говорить он стал тихим голосом, казалось, у него уже не хватало сил на то, чтобы произносить слова нормально.
Один раз она проснулась в палате от того, что услышала голоса – его и Джастина. Джастин плакал, как маленький потерявшийся ребенок, а Раян пытался его утешить. Ведь он и был потерявшимся – если забываешь себя, разве можно потеряться еще больше? Спокойным, тихим голосом Раян, будто знакомую сказку, рассказывал о победах и титулах Джастина, известного боксера. О толпах поклонников, которые сейчас забыли своего кумира. О том, каким отличным бойцом он был там, в своей другой жизни. И о том, что один неудачный бой оборвал эту жизнь и привел его сюда… Джастин, всхлипывая, слушал; и было невероятно жаль этого большого и сильного человека, вместе с ненадежной памятью потерявшего себя в качестве бойца.
Одиночество – вот те невидимые узы, связующие пятерых, таких непохожих друг на друга людей. Чувство, понятное им всем. И лишающее их будущего…
И сейчас, глядя вслед уходящему почтальону, Дженни вдруг приняла решение.
Глава 30
Непрошеный совет
Доктора Руффа не оказалось на месте – по крайней мере, так сказал санитар, к которому она обратилась с просьбой отвести ее к главврачу.
– Придется ждать утречка, милая, – проворковал Лео, скользящим жестом прикасаясь к ее талии.
Дженни одернула его руку, но старый ловелас только усмехнулся, закатив глаза, словно всем своим видом говорил «ох уж эти женщины…»
Общаться не хотелось, да и другие были не настроены на разговоры. Приняв обычные лекарства, Дженни вскоре почувствовала, что проваливается в сон.
Но заснуть ей помешали: дверь открылась, и на пороге вырос Айвен, вооруженный фонариком. Никому ничего не объясняя и явно чувствуя себя на своей «охотничьей» территории, медбрат начал обшаривать тумбочки – спокойно и деловито, словно он был сейчас в палате один, а вся еда – то, что пациенты припрятали после обеда или им передал сердобольный Джек, принадлежала только ему.
– Как вам не стыдно, Айвен! Вы же обкрадываете больных! – подала было голос Эмма, но луч фонарика тут же впился ей в лицо, ослепляя его.
– Заткнуться всем! – рявкнул Айвен, однако не с обычной раздражительностью, а как-то даже лениво. – И спать! Не положено в больничных тумбочках хранить еду, понятно? Нам тут только мышей не хватало…
Спорить с ним никто не стал – это было точно бесполезно, и Айвен спокойно обыскал остальные тумбочки, выгребая оттуда все съестное в большой пакет. Закончив свое дело, он так же не спеша, вразвалочку, потопал обратно, опять скользнув лучом по лицу Эммы, которая лишь приглушенно охнула, закрываясь руками.
Когда дверь за ним защелкнулась и тяжелые шаги проскрипели по коридору, в тишину палаты вплелся звук приглушенных рыданий. Дженни приподнялась на своей кровати; возле плачущей Эммы уже сидела София и успокаивающе гладила ее по плечам.
– Ну что ты в самом деле? Первый раз, что ли? Он регулярно еду выгребает, так что ж теперь – вешаться? Да пусть он ею подавится, гадина такая! Ну, не плачь…
– Да я не из-за еды, – сквозь всхлипывания подала голос Эмма. – Просто… Обидно. Нас за людей тут не считают, делают, что хотят… Ведь мы – никто! Зайцы в ловушке…
– Не такие уж и зайцы… – начала было София, но Эмма лишь отмахнулась, зарывшись поглубже в одеяло.
Дженни хотела подойти к ней, однако Раян остановил ее жестом:
– Пускай! Она так быстрее успокоится…
Говорить и в самом деле было не о чем – правота слов Эммы казалась настолько очевидной, что оспаривать ее никто не посмел.
Разделяя невеселые думы, обитатели восемнадцатой снова устроились на своих постелях.
Минут через десять палату уже наполнили звуки ровного дыхания четырех людей – из всех пока не удалось уснуть лишь Дженни. Но когда она, повернувшись лицом к стене, решила-таки заставить себя уснуть, возле ее кровати появился светящийся сгусток. На глазах светлый шар стал менять свою форму, растягиваясь паутинками, пока не превратился в женский силуэт.
Еще раз взглянув в лицо женщины, Дженни больше не сомневалась – перед ней была Люсиль – врач с фотографии в комнате Оливии.
– Зачем ты пришла? – не поднимаясь с кровати, первой заговорила Дженни. Сейчас ее не волновало, услышат ли разговор соседи – наверняка они давно привыкли к странностям друг друга.
– Ты не должна соглашаться на то, что он тебе предложит, – тихий голос прозвучал у нее в голове. – Он обманет тебя.
– Он уже предложил, если местные призраки еще не в курсе, – непонятно почему съязвила она. – И какого еще ждать обмана, коль он хочет просто лишить меня всего, что у меня есть? Но взамен я получу свободу.
– Он обманет тебя. Ты не выйдешь отсюда живой, – продолжала женщина-призрак, с грустным выражением лица глядя куда-то сквозь Дженни.
– Откуда ты знаешь? Он и тебе предлагал это?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
