Включив свет, она быстро подбежала к небольшой сцене. Дженни с интересом оглядывалась: обстановка театра выглядела очень просто и даже, можно сказать, бедно, однако от всего здесь веяло большой любовью.
– Я тут все сделала сама! – с гордостью произнесла Оливия со сцены. – Занавес шила из старых простыней… А костюмы – из цветных занавесок!
– А кто перенес сюда мебель? – спросила Дженни, разглядывая ряды старых стульев, явно требовавших ремонта.
– Вся тяжелая работа легла на плечи Саймона и Джека, – махнула рукой Оливия. – Знаешь, они такие милые!
Дженни не смогла сдержать улыбки.
– Как же ты их заставила? Таскать сюда мебель да еще потом играть на сцене?
Оливия очаровательно улыбнулась:
– Заставлять не пришлось… Если у тебя красивая внешность, то многие вопросы решаются сами собой. Все любят красивых людей. Красота – это то, что дает тебе возможность подняться над остальными, над толпой, которая будет тебя обожать, ловить каждый твой вздох, каждый взгляд…
Несостоявшаяся актриса произнесла свой монолог так страстно и артистично, что у Дженни зародилась мысль о ее несомненном таланте.
Оливия вмиг будто бы вся расцвела. Плечи распрямились, в глазах появился блеск – словно уже сейчас она стояла перед камерой и смотрела не на Дженни, а на своих настоящих зрителей.
– Если нет красоты – ты никому не нужен. И тогда – незачем жить… – тихо сказала она, отстраненно глядя куда-то сквозь стену. Однако тут же стряхнула с себя грустные мысли и улыбнулась Дженнифер: – Но нам с тобой подобное не грозит! Мы обе – красотки. Толпа поклонников будет целовать наши следы…
– Хорошо бы для начала просто выбраться отсюда, – вздохнула Дженни.
– Я не знаю, чего ждет доктор Руфф, – промолвила Оливия с некоторым раздражением. – Я уже говорила с ним о тебе, но он считает, что еще не время…
– Время – для чего? Чтобы выписать меня? – едва выдохнула Дженнифер, хватаясь за блеснувшую вдруг перед ней лучиком надежды призрачную соломинку.
– Нет. Не совсем… – уклончивый ответ Оливии тут же погасил тлеющую надежду. А то, что она промолвила дальше, было вообще не к месту: – Ну вот скажи, чего бы ты хотела? Чего тебе больше всего не хватает?
– Папы и мамы, – быстро, не задумываясь, ответила Дженни. – И свободы.
– Ну, родителей вернуть тебе никто не сможет… А вот что-то для себя, такое, ради чего стоило бы пожертвовать чем-то ценным…
– У меня нет ничего ценного… Чем я могу пожертвовать? – грустно улыбнулась Дженни. – Конечно, кроме этой дурацкой пижамы. Ее могу отдать с радостью.
– Смешно, – кивнула Оливия, хотя и тени улыбки не было на лице девушки. – Но это только ты так думаешь, что нечем… – она загадочно улыбнулась и приложила палец к губам, словно сама себя успокаивала.
– Расскажи мне, я чего-то не понимаю… – начала было Дженни, однако Оливия остановила ее жестом.
– Еще не время… Думаю, скоро ты все узнаешь. – Она принялась искать что-то в большой шкатулке на столе, как бы говоря, что разговор закончен.
Вздохнув, Дженни подошла к стоящей возле стены кровати. Конечно же, и эту стену тоже украшала гора плакатов и постеров. Но среди них были также фотографии в простых дешевых рамках. На одной из них красовалась Оливия во весь рост; в роскошном вечернем наряде она и впрямь походила на кинодиву. Следующий снимок оказался групповым: мужчина в центре с попугаем на плече был, бесспорно, доктором Руффом. Вот и медбратья, толстая Игла и еще какая-то медсестра, Оливия же немного сбоку, возле высокого молодого человека с усами, а рядом – девушка, чье лицо тоже показалось Дженнифер отдаленно знакомым.
– Мне, наверное, пора идти, – обратилась она к Оливии. – А то меня еще начнут искать.
– Да, конечно, я провожу тебя, – согласилась та.
Но уже у самых дверей Дженни вдруг вернулась к фотографии.
– Слушай, ты тут отлично смотришься! А кто этот, усатый? Небось, воздыхатель?
Откровенная лесть, видимо, пролилась бальзамом на сердце Оливии.
– Ну, он, конечно, меня добивался, – улыбаясь, кокетливо ответила девушка. – Эти мужчины такие самонадеянные…
– А это кто, с другой стороны?
– Одна из сотрудниц, – пожала плечами Оливия. – Зачем она тебе?
– Не могу вспомнить, где я ее видела…
– Это Люсиль, и ты не могла ее видеть. Она… Она здесь уже больше не работает.
– А почему? – Дженни продолжала изучать фотографию с самым невинным видом. – Она стоит рядом с тобой, улыбается. Вы смотритесь как подруги.
Лицо Оливии вдруг помрачнело; видимо, эти воспоминания угнетали ее. Но все же она ответила:
– Мы никогда не были подругами, хотя к ней все относились хорошо. Ее направили сюда на практику. Люсиль была врачом и, кажется, хорошим – пациенты, с которыми она работала, быстро привязались к ней. Сначала она помогала доктору Руффу, а потом… Что-то произошло между ними. Мне не известно, что именно, однако Люсиль собралась уходить. В последний день перед ее отъездом на третьем этаже произошел пожар, и… Я не знаю, почему она не смогла выбраться… – Оливия замолчала, неподвижно уставившись на фотографию. Потом тряхнула волосами, словно сбрасывая с себя тяжелые воспоминания. – Забудь об этом! Это было давно… И вообще, тебе пора возвращаться, – добавила она уже с явным раздражением в голосе. Ее недавнее хорошее настроение испарилось без следа.
Но Дженни совсем не жалела, что расстроила приятельницу, – то, о чем она узнала, оказалось еще одной страницей мрачной истории клиники доктора Руффа.
Вернувшись обратно, чтобы снова крутиться в унылом колесе больничных будней, Дженнифер все-таки мысленно время от времени возвращалась к той фотографии. Что-то притягивало к ней внимание, словно это была очередная деталь странной головоломки, которую предстояло разгадать.
Раньше, еще в той своей счастливой жизни, она любила собирать картины из пазлов. Ей нравилось наблюдать, как частицы с беспорядочным, казалось бы, набором цветных пятен и линий, занимая свое место, превращаются в элементы единого узора. И, только сложив их все в правильном порядке, можно увидеть всю картину целиком…
Уже поздно ночью, погружаясь в темные глубины сна, Дженни вдруг вспомнила, где видела лицо той молодой женщины с фотографии… И от этого понимания ей снова стало страшно…
Глава 28
Сколько стоит надежда
Напрасно Дженнифер надеялась, что инспектор – та самая мулатка, которая раньше показалась ей неискренней, придет снова. Повторного визита не было; то ли социальная служба сочла, что Дженнифер Паркер в надежных руках, то ли по иной причине, однако больше в клинику для душевнобольных никто не наведывался. Не вспоминали о девушке и дальние родственники, имена которых она иногда перебирала в памяти ночами, словно нанизывала стеклянные бусины на ниточку надежды. Но ниточка оставалась слишком тонкой…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
