Наверное, появись перед ней сейчас предводитель гуннов Аттила или Чингисхан, она и их удостоила бы вниманием. С таким везением она способна за два дня влюбиться в Джека-потрошителя!
Даглесс решительно встала:
– Послушай, прости за недоразумение. Ну конечно, у тебя есть жена. Красавица жена и трое прелестных детишек. Просто не знаю, о чем я думала! Ты женился под страхом смерти. Впрочем, я привыкла к парням, имеющим только один недостаток, зато какой! Похоже, удача улыбается мне все шире. Ладно… я соберу вещи и больше не буду тебя беспокоить. Возвращайся к миссис Стаффорд. Живите долго и счастливо.
Николас, возвышавшийся в проеме ванной, сурово свел брови:
– Собираешься пойти на попятный и отказаться от сделки?
– Пойти на попятный? – почти взвизгнула она. – Да, именно. Улизнуть, спрятаться в кусты, слинять, смыться. Теперь, когда у тебя есть ослепительная Леттис и Арабелла-на-столе, зачем нужна я?
Николас шагнул к ней и, понизив голос, вкрадчиво предложил:
– Если тебя раздражает неуместный перерыв в наших играх, возвращайся в постель.
– Ни за какие коврижки, малыш! – прошипела она, сверкнув глазами. – Только дотронься до меня, кровью умоешься!
Николас прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
– Не вижу причин для твоего гнева. Я честно во всем признался. Мне требовалась помощь, чтобы найти того, кто меня оклеветал. Я хочу узнать правду и вернуться домой. Я никогда не лгал тебе.
Даглесс повесила голову. Николас прав. С самого начала он ничего от нее не утаивал. Это она навоображала себе воздушные замки и долгую счастливую жизнь вдвоем. Идиотка, идиотка, идиотка!
– Еще раз прошу меня простить, – пробормотала она. – Может, ты сумеешь найти себе другого помощника. Я получила назад свой паспорт и билет на самолет, так что, думаю, мне лучше лететь домой.
– Ах да, понимаю. Трусишь! – бросил он.
– Ничего подобного. Просто…
– Просто ты в меня влюбилась, – обреченно вздохнул он. – Как все женщины. Они меня просто преследуют. На меня словно проклятие наложено. Стоит мне провести три дня с женщиной, как она старается оказаться в моей постели. Не расстраивайся: я тебя не осуждаю.
– Ах не осуждаешь? – Жалость к себе постепенно сменялась гневом. – Послушайте, мистер! Вы сильно переоцениваете свои чары! И совершенно не знаете современных женщин. Любая из них могла бы жить в одном доме с вами и остаться равнодушной! Нам не нравятся чванливые, надутые павлины вроде вас.
– Да неужели? – хмыкнул он, подняв бровь. – Значит, только ты не такая, как они? Ровно через три дня ты оказалась в моей постели.
– К твоему сведению, ты метался во сне, и я попыталась успокоить тебя. Я думала, что утешаю тебя. Как мать – ребенка.
Николас улыбнулся:
– Утешаешь? Можешь утешать меня каждое утро, если пожелаешь.
– Прибереги эти рассуждения для своей жены. А теперь, может, дашь мне пройти? Я должна одеться и уехать отсюда как можно скорее.
Он положил ей руку на плечо:
– Сердишься из-за того, что я тебя поцеловал?
– Я сержусь, потому что…
Даглесс отвернулась. Почему же она сердится? Он проснулся, нашел ее в своей постели и стал целовать. Но до сегодняшнего дня не дотронулся до нее и вел себя как истинный джентльмен. Ни малейшего намека, что они нечто большее, чем наниматель и служащая. Воображение опять сыграло с ней плохую шутку. Они так подружились за последнее время: смеялись, поддразнивали друг друга, почти не разлучались, а Даглесс, кроме того, нуждалась в поддержке после неудачного визита Роберта. Вот и посчитала, что между ними могут возникнуть романтические отношения. Значит, все это было ошибкой.
– Я вовсе не сержусь на тебя, – заверила она. – Скорее на себя. Полагаю, я была в депрессии.
– В чем?
– Иногда, когда оказываешься в таком положении, как я, брошенной и покинутой, очень хочется снова прыгнуть в уходящий поезд.
Николас все еще недоуменно смотрел на нее.
– Я думала, что ты, может быть, сумеешь заменить Роберта. А может, просто хотела вернуться домой с кольцом на пальце. Если родные узнают, что я обручилась, вряд ли станут задавать слишком много вопросов о мужчине, с которым я улетала из Америки, и о том, что с ним произошло. Так что прости меня за глупые мысли. Тебе действительно следует найти другого помощника.
– Понимаю. Ты не могла устоять передо мной. Помнишь, что сказала гид? Ни одна женщина на это не способна.
Даглесс застонала.
– Я вполне могу устоять перед тобой. Теперь, зная истинную степень твоего невероятно раздутого эго, я готова жить с тобой в одном доме и не влюбиться.
– Ничего не выйдет.
– Выйдет, и я это докажу. Раскрою твою тайну, и, даже если на это уйдут годы, ты все равно меня не соблазнишь. Попробуй только увидеть очередной кошмар и разбудить меня! Я швырну в тебя подушкой. А теперь пропусти меня в ванную!
Николас посторонился и, едва дверь в ванную громко хлопнула, широко улыбнулся. Ах, Даглесс, милая, милая Даглесс! Она сумеет устоять перед ним, но вот хватит ли у него сил устоять перед ней? Целый год жить вдвоем и не иметь права дотронуться до нее? Он просто рехнется!
Николас отвернулся и принялся одеваться.
Глава 10
Длинная черная машина мчалась на юг по живописной сельской местности. Николас, сидевший на заднем сиденье, искоса поглядывал на Даглесс. Она сидела неестественно прямо, поджав губы. Прекрасные густые рыжие волосы были туго стянуты в узел на затылке. С самого утра она ни разу не улыбнулась, не засмеялась и односложно отвечала на вопросы. «Да, сэр», «нет, сэр» – вот все, чего он смог от нее добиться.
– Даглесс, – начал он, – я…
– Кажется, лорд Стаффорд, мы уже это обсудили, – перебила она. – Я мисс Монтгомери, – заметьте, не мистрис Монтгомери, – ваш секретарь, не больше и не меньше. Если вы будете помнить это, сэр, люди не подумают, будто я для вас нечто большее, чем простая служанка.
Николас со вздохом отвернулся. Что он мог ей сказать? Он сам натворил все это, собственными руками. Так будет лучше. Почему же он так тосковал по ней?
Но уже через секунду его внимание привлекла башня Торнуик-Касл, и сердце забилось сильнее. Он задумал и спроектировал это место. Призвал на помощь все свои знания, обдумал каждую идею, чтобы создать этот прекрасный замок. Четыре года ушло на то, чтобы обтесать камень и привезти по морю мрамор из Италии. Взять хотя бы его великолепный замысел построить во внутреннем дворе башни с витражами в окнах.
Когда его арестовали, Торнуик-Касл был только наполовину завершен, но даже в этом виде казался прекрасным.
Когда водитель свернул на подъездную дорожку, Николас нахмурился. До чего же старым выглядит его дом! Всего месяц назад он был здесь и осматривал дом, новый и совершенный во всех отношениях. Теперь же дымовые трубы крошились, крыша во многих местах обрушилась, а некоторые окна были разбиты.
– Как чудесно! – прошептала Даглесс и поспешно добавила: – Сэр.
– Он разрушается! – гневно воскликнул Николас. – И неужели западные башни так и не были достроены? Я сам начертил планы! Значит, их так никто и не увидел!
Едва машина остановилась, как Николас вышел и огляделся. Что за печальное место! Незаконченная половина лежит в руинах, вторая выглядит постаревшей на сотни лет. Впрочем, так оно и есть.
Когда он вернулся, Даглесс уже входила в холл отеля. Следом шли двое рассыльных с их вещами.
– Лорд Стаффорд просит приносить чай в восемь утра, – заявила она портье. – Обед – ровно в полдень, но сначала я должна увидеть меню. – И, повернувшись к Николасу, вежливо осведомилась: – Милорд, вы сами заполните регистрационную карточку или доверите мне?
Николас ответил насмешливым взглядом, требуя прекратить спектакль. В этом мире он успел увидеть достаточно, чтобы понять, как странно она себя ведет. Но Даглесс отвела глаза, словно не заметив его взгляда. Николас быстро неразборчивым почерком расписался в книге для гостей, и портье повел их в номер, просторный, оклеенный темно-розовыми обоями, с гигантской кроватью с четырьмя столбиками и занавесками из желто-розового мебельного ситца. В углу на розовом ковре стоял маленький бледно-зеленый с желтым диванчик. Небольшая, декорированная в оттенках розового и бледно-зеленого гостиная отделялась от спальни арочным проходом.
– Здесь нужно поставить раскладную кровать, – велела Даглесс, показывая на гостиную.
– Раскладную кровать? – переспросил портье.
– Разумеется. Нужно же мне где-то спать! Надеюсь, вы не думаете, что я буду спать в постели его сиятельства!
Николас закатил глаза. Даже в его время такое поведение показалось бы странным.
– Сейчас, мисс, – пообещал портье. – Я пришлю раскладушку.
Он вышел, оставив их наедине.
– Даглесс, – начал Николас.
– Мисс Монтгомери, – сухо поправила она.
– Мисс Монтгомери, – так же сухо повторил он, – позаботьтесь, чтобы вещи внесли наверх. Я собираюсь взглянуть на свой дом.
