— Ваше высочество, ваше сиятельство, в любое удобное для вас время, — кивнул со слабой улыбкой Решетников. — Почту за честь подобные визиты.
Слава Бездне! Но еще пара таких залётов и этому жандарму я буду чем-то обязан.
— Кстати, Захарушка, пока ты не сбежал, — вдруг подал голос Потёмкин, когда все уже начали расходиться. — В скором времени государь желает побеседовать с тобой, как с новоявленным столпом империи. Так что в ближайшие две-три недели не советую покидать город. Побудь в столице. Развейся. Пообвыкнешься немного. Отдохнешь от своих приключений в пятне.
Государь?.. Император?!.. Твою мать!.. Дерите меня в уши и глаза все феи Зеленвальда! Этого еще не хватало. М-да… Еще и куковать придется в столице безвылазно. Но, похоже, эти прилипалы, не дадут мне спокойной жизни. Да и без них я чую, найдутся придирчивые смертники в лице уже известных наблюдателей. Ладно, видимо сидеть мне в Москве до самого приёма Трубецких. А жаль, хотел хоть мельком взглянуть на местные стигмы и пятна.
* * *
Первое кольцо. Москва.
Родовое имение Воронцовых.
Личный кабинет князя Воронцова.
Вечер…
— Что скажешь по поводу нового столпа? — осведомился тихо Николай, что-то рассматривая за окном, стоя спиной к сыну, который весь напряженный сидел на удобном диване за его спиной.
— Ты и сам всё видел, — мрачно отозвался Влад, то и дело продолжая прокручивать в голове огранку Лазарева. — В этом ты смыслишь больше меня, ведь и сам столп империи.
— Сейчас я спрашиваю, что думаешь ты…
— Мне он не нравится, — холодно и почти сразу изрёк парень, исподлобья прожигая спину отца. — Дерзкий, наглый, к тому же он шваль. И плевать на тот закон!
— Тут я с тобой солидарен, он мне тоже не нравится. Но сейчас я спрашиваю не о его положении, а о физических и магических возможностях, — бесстрастно заметил Николай, медленным шагом возвращаясь обратно в своё кресло. — Ты сможешь с ним соперничать?
— Не знаю, отец, слишком мало информации, — нехотя покачал головой парень.
— А из того, что успел увидеть? — не унимался князь, повышая голос.
На пару мгновений в комнате повисла тишина, а молодой человек всё никак не решался поднять головы.
— Едва ли… — тихо заключил Владислав.
— Это плохо, сынок. Это очень плохо! А ведь ты наследник. Такой же, как и Акинфов с Аксаковым. Давыдова я не считаю, он второй сын. И всё происходящее мне очень не нравится! — немного грубовато проговорил мужчина. — Простолюдин явился не пойми откуда и разнес в пух и прах всё, что только возможно. Все устоявшиеся негласные законы о непоколебимости дворянства. Да еще и огранился на магистра. Ты понимаешь, что это плохо скажется на репутации? Причем не только нашей, но и большего числа знати. Да, многим на это будет плевать, прецеденты бывают разные, но также и многие будут недовольны этим Лазаревым. Он выскочка из народа! По-хорошему от него необходимо было бы избавиться, слишком он будет бросаться в глаза. Вот только он сейчас у всех на слуху, и это чревато, да и Трубецкой с Потёмкиным вечно ошиваются рядом. Я уж молчу о том, что он еще и простолюдин. Правда, это вскоре будет поправимо, но моего мнения это не изменит. Понимаешь, к чему я клоню, сынок?
— Понимаю, — твёрдо произнес Владислав, чуть приободрившись. — А что с Осокиными? Они не будут мешаться под ногами.
— Мы хоть с ним и деловые партнёры, но в последние дни он замышляет нечто… — мужчина на миг осекся, подбирая слова. — …не красивое, скажем так. Не удивлюсь, если он своего ублюдка захочет принять в род.
— Ублюдка и в род?! — вспыхнул парень, вскакивая на ноги. — Он хочет опозориться?!
— А что ты хотел? — усмехнулся понимающе князь. — Отныне он столп-одиночка. Причём, необычайно силен для своего возраста. Ты сам скоро во всём убедишься. Некоторые главы родов не будут ходить вокруг да около и начнут сулить ему небесные блага и собственных дочерей, чтобы породниться. Особенно те рода, у кого отродясь не было уникума, либо перестали рождаться. Свежая кровь, что может дать развитие будущим поколениям. За ним совсем скоро начнется настоящая охота. Те же Шереметовы, Неклюдовы и Головины. А знаешь, сколько таких по всей империи? Особенно в западных княжествах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что Романовы? — совсем тихо задал логичный вопрос княжич.
— Ты сейчас о Виктории говоришь или о её брате? — хохотнул весело Воронцов, прекрасно понимая все амурные терзания сына. — Или ты и на неё тоже свой глаз положил? Жирно не будет? Ты сначала добейся своей Прасковьи. Покамест он тебя только калечит. Обуздай её как и подобает мужчине! Стань сильнее! У тебя теперь появился соперник, похоже…
После слов отца взгляд парня мгновенно вспыхнул надеждой и просиял.
— То есть ты не против их двоих?
— Я никогда не был против подобного. Да, из всего молодого поколения, ты более всех подходишь им. Точнее… подходил, — скривился резко мужчина.
— Отец, поверь, я приложу все свои силы, но добьюсь своего! — клятвенно произнес он, поднимаясь с дивана. — Я уничтожу Лазарева. Обещаю. К тому же и парни на месте сидеть не будут. Они помогут, особенно Роман. У него тоже имеются планы на Трубецкую.
— За это можешь не переживать, — махнул рукой Воронцов, с загадочной улыбкой. — Я переговорю с Давыдовым, Аксаковым и Акинфовым. Этот Захар омерзителен не только мне, но и им тоже. Боюсь, в будущем он может стать большой проблемой, есть у меня такое предчувствие. Выскочек никто не любит. Тем более в высших эшелонах знати. Мы что-нибудь придумаем с союзными родами.
* * *
Первое кольцо. Санкт-Петербург.
Родовая резиденция Осокиных.
Личные покои княгини.
— По вашим лицам я вижу, что огранка вам не пришлась по душе, — холодно заговорила княгиня, стоило её детям возвратиться из Москвы.
— Он мерзкий! Наглый! Дерзкий! Невыносимый!.. Никаких манер! Никакого дворянского лоска! Никакого уважения к князьям! — с порога взорвалась Яна, вспоминая всё, что успела увидеть на ненавистном лице этого ублюдка.
— Об этом я вам и говорила, — со змеиным довольством заметила Анастасия. — Он шваль!
— И сильный… — закончил за сестрой Костя, падая на первое попавшееся кресло и потирая задумчиво лоб. — Очень сильный… он огранился на магистра третьей степени. От мастеров Плеяды он не оставил камня на камне. Я никогда не видел, чтобы так использовали алую молнию. Даже отец.
После слов сына довольство на лице Осокиной как рукой сняло. Но стоило упомянуть еще и о ранге, как лицо женщины превратилось в сущий гранит и стало полностью непроницаемым.
— Но после всех его выходок папа ничего не предпринял! Он даже был рад! — надрывалась в зверином бешенстве Яна, не заметив выражение лица матери, стремительными шагами пересекая покои. — Он насмехался над всеми присутствующими наблюдателями кроме Трубецких и Потёмкиных. Попали под раздачу даже Воронцовы, Акинфовы и Давыдовы.
— Магистр… сильный… столп… рад… — словно в трансе повторяла слова отпрысков женщина, а после подняла взгляд на детей. — Оставьте меня, мне нужно побыть наедине с собой.
— Но мы ведь… только пришли… — тихо и обескуражено произнесла Яна, с недоумением переглядываясь с братом. — Ты же сама хотела, чтобы мы тебе всё рассказали.
— Оставьте меня! — повысила голос Анастасия, окидывая детей суровым взглядом. — У меня дела! Живо!
И с неведомым непониманием бросая на мать озадаченные взгляды, сын и дочь медленно покинули покои.
Полог тишины княгиней был накинут мгновенно и та, сдерживая в груди яростный гнев и вопль, тихо прошипела:
— Анатолий!
Несколько секунд ничего не происходило, но уже через мгновение из неосвещенной части комнаты выскользнула фигура личного поверенного прямо из теней.
— Слушаю вас, госпожа.
— Ты говорил, что у него проблемы с Ясака, верно? — с легким бешенством вопросила она.
