Боль стала понемногу отступать, и ей на смену пришло прохладное и обезболивающее чувство.
— Сейчас будет немного больно, нужно вправить и выровнять кости, а после вызовешь целителя, либо примешь зелье, — подняв на меня свои ярко-голубые глаза, шепотом усмехнулась она. — Но ты большой мальчик. Потерпишь. Наверняка знал, на что шел.
Бездна! Похоже, еще одна хитрая бестия по мою душу, но эта хоть интересна моему взору. Да и чего греха таить, она пахнет так же приятно, как и Потёмкина.
Однако на все слова Трубецкой я лишь кивнул со слабой равнодушной улыбкой.
Послышался двойной резкий хруст, кости встали на место, а живительная вода зафиксировала их в одном положении, но на лице моём не дернулся ни один мускул, а зубы были плотно сжаты. К тому же пару мгновений спустя стало гораздо легче, и боль медленно стала отступать.
А пока я поднимался на ноги при помощи Алины, под неодобрительное пыхтение мелкого сопляка, Романов решил продолжить свой допрос:
— Владимир Константинович, потрудитесь объяснить, что здесь произошло? — бесстрастно поинтересовался Ростислав.
— Ничего, что было бы достояно вашего внимания, Ростислав Владимирович, — спокойно отозвался Осокин, пока глаза его сынка бегали из стороны в сторону. — Просто воспитывал своего нерадивого… ублюдка. Только и всего.
— Ничего говорите? — усмехнулся невольно Романов, почесывая щеку, взглянув на дыру в стене, после на меня, а затем на Решетникова, из глаз которого сочилась холодная ярость и его жену, что была изрядно потрёпана. — У вас занимательное воспитание, князь. Особенно под чужой крышей и в доме жандарма.
— Вы полностью правы, ваше высочество, — кивнул тот. — Захар грубо оскорбил меня и весь род Осокиных, а так как он находился под крышей рода Решетниковых, то они частично взяли свою вину на себя, как хозяева, пригласившие наглеца к себе. Я знаю, что Сергей Петрович капитан третьего тайного отдела государевой жандармерии, но я сам глава боярского рода и вкупе со всем случившимся, и благодаря прописанным еще вашим прапрапрадедом законам могу игнорировать даже государева жандарма. К тому же хозяйка имения по собственной инициативе влезла в наши дела и попыталась защитить его. Будь я чуть моложе и не останови меня правила кодекса чести поединков, между старшим и молодым поколением, то обязательно вызвал бы Лазарева на дуэль. Именно по этой самой причине этот наглец отделался лишь побоями и сломанными костями. Надеюсь, отныне ты понимаешь разницу в силе? — обратился в конце ко мне глава рода Осокиных.
— Моя жена беременна, Осокин! — холодно процедил Решетников. — Благодари бога, что она осталась цела. Иначе бы мы уже вышли с тобой в круг чести.
— Как раз таки по этой самой причине я выплачу определенную сумму денег за случившееся, — со слабой улыбкой заключил князь, не обратив никакого внимания на выпад мужчины.
Какой скользкий хрен. Плохо, что я не знал обо всех нюансах отношений жандармерии и боярских родов, думал, что он так просто не отделается. Ладно, мой просчет. Вот только жаль, что план состоит совсем в ином. Я ведь не только все эти дни занимался экспериментами, но и хорошенько проштудировал многие законы, причем дуэльного кодекса. Должен же я был разорвать всё то, что связывает меня с Осокиными. К тому же они сами ко мне пожаловали. И его честолюбивый щенок поступил так, как я и предполагал. За что ему спасибо.
— Захар, это так? — хмуро осведомился Романов, видимо, ему не понравилось услышанное.
— Это так, ваше высочество, — кивнул я, слегка опираясь на Трубецкую, которая тоже была озадачена услышанным. — Также хотел бы принести извинения за свою простолюдинскую несдержанность чете Решетниковых, — я склонил голову перед жандармом и его женой. — Не буду говорить о чьей-либо навязчивости, вот только его сиятельство Осокин забывает кое-что, но я его не виню. Возраст берет своё.
— Так и есть, ваше высочество, — вдруг заговорила Решетникова со слабой улыбкой, оценив мою шутку. — Мой муж и я берем ответственность за то, что совершил Захар, но удар за честь рода Осокиных уже был нанесен ранее. Старшим сыном Владимира Константиновича.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А если подробнее? — вдруг вклинилась в разговор Потемкина, наблюдая за всем с неприкрытым интересом, а сам Осокин помрачнел и скосил взгляд на сына.
— Позвольте мне продолжить, Дарина Алексеевна, — попросил учтиво я, и женщина тотчас кивнула, пока её муж был озадачен не менее остальных. — Владимир Константинович забыл, что я не просто дворянин, но еще и столп империи. И тоже могу игнорировать кое-какие законы приличия по отношению к нему, потому я его и оскорбил за излишнюю и даже дерзкую навязчивость. Вызови он меня на дуэль за мои слова, я сразу бы её принял, — усмехнулся весело я, нагло привирая на всю катушку, пока остальные пребывали в подобии некоего ступора после моих слов. Даже сам Романов воззрился на меня удивлённым взглядом.
Лукавлю, конечно, он бы меня прибил, и моя смерть была самой жалкой на свете, но всё сложилось как нельзя лучше.
— Но так уж вышло, что первым меня атаковал Андрей, ваше сиятельство, — продолжил я, кивая на второго Осокина. — После за меня вступилась Дарина Алексеевна, за что ей огромное спасибо, — я вновь почтительно склонился перед женщиной и после моих слов Решетников вдруг просиял, словно что-то вспомнил и взгляд его из свирепого преобразился в злорадный. Тот понял, к чему я веду. — Но затем по мне пришелся еще и ваш удар, Владимир Константинович. Два последовательных нападения за одно единственное оскорбление под крышей дома жандарма от двух разных людей. Удар вашего сына был по делу, а вот ваш… нет, — и улыбка на моём лице стала кровожаднее некуда. — Как столп империи, теперь я просто обязан ответить на это подлое нападение согласно кодексу. Так уж вышло, что я тоже знаком с правилами сражений старшего и младшего поколения в государстве. Я не буду вызывать вас на дуэль, князь, за ваши поспешные действия, — произнес я, а после перевел взгляд на слегка опешившего от услышанного Андрея. — Я вызову на дуэль… вашего невоспитанного сына. Потому как была побрана честь столпа, честь государева жандарма, его жены и будущего ребенка.
Сам заварил эту кашу, сам её и разгребу. Разумеется, с плюсом для себя. Не нужно было ко мне лезть, папаша, я просил по-хорошему.
А после мои слова возымели эффект разорвавшегося заклинания. Сам Осокин уже был мрачнее тучи, но продолжал себя сдерживать и сверлить меня холодным взглядом, Романов и Потёмкина невольно скрыли свои улыбки. Вид же Решетникова теперь был до невозможности равнодушным с привкусом злорадной ухмылки.
— Место, время и условия?! Так и быть я дам тебе возможность выбрать! — вдруг выпалил как на духу Андрей, делая несколько шагов мне навстречу, сам князь дёрнулся было вслед за сыном, но почти сразу остановился и принял отчужденный вид, как и подобает главе рода.
— Прошу простить, но будет одно дополнение, — внезапно спохватился Осокин. — Если побеждает мой сын, присоединишься к роду, но уже на правах вассала, а не наследника, — отчего-то после его слов удивления на лицах многих стало еще больше. — Выиграешь ты, то так и быть оставлю свои попытки насчёт тебя. К тому же я буду секундантом у Андрея.
Хитрый сукин сын этот Осокин! Невыгодно конечно, но так и быть. Посмотрим, что я могу противопоставить магистру второй степени. Самому интересно.
— В таком случае я буду секундантом у его преблагородия, — со счастливой улыбкой выпалила Потёмкина, оказавшись рядом со мной.
Этой лишь бы кулаками почесать, либо посмотреть, где другие чешут кулаками. В принципе… как и мне.
— Принимаю ваше дополнение, князь. И согласен на то, чтобы Прасковья Олеговна была моим секундантом, — кивнул я, а после посмотрел в глаза поддерживающей меня боярышне. — Если Алина Юрьевна не против, то с её позволения дуэль можно будет провести во время приёма Трубецких и состязаний. Условия всего два. Сдача… либо смерть. А также магия и сталь.
— Род Трубецких не против такого развития событий, — после недолгого размышления согласилась девушка.
